При этих словах девчонка покраснела так густо, что Громов поспешно повернулся к чайнику, полил в чашку кипятку:
- Да-да, как и у пуритан, секс считался грязным, гнусным делом, чуть ли не таким же, как и предательство, даже названия половых органов в те дремучие времена, кроме врачей-венерологов, никто толком не знал, говорили – как ругались, матом. Вообще, тем считалась запретной, и обществом всегда осуждалась… А среди товарищей отца ходили упорные слухи, что случайно застуканных за поцелуями старшеклассников раздели, вымазали дегтем и, обваляв в перьях, пронесли через весь город на шесте! Что вы смеетесь-то? Вы такого не слышали? А о том, что от онанизма шерсть на ладонях – тоже не слыхали? Ай-ай-ай, вот только не врите. Нет, в раннем начале половой жизни тоже, в общем-то, хорошего мало - незапланированные беременности, ранние аборты, болезни разные… Но, фригидность и все такое прочее- это уж тоже край! Ну, разве нормально, когда двадцатилетние девки, мало того, что целоваться толком не умеют, так еще и на полном серьезе думают, будто детей аист приносит…
Откашлявшись, Андрей допил остывший чай:
- Гляжу, заболтал я вас. Спать пора. Я вот тут, у печки, на плащике лягу… Утром часа в четыре вставать. Будильник-то есть?
- Есть, заведу… - качнув головой, Фаня как-то загадочно усмехнулась – видно, все же обиделась, достала ее Громовская эмоциональная речь. – А на полу вы не ляжете – вы же гость, а я – хозяйка. Так что – давайте на оттоманку, она большая… ну, в смысле – широкая.
- Но…
- И никаких «но»! Только к стенке, подальше, ложитесь… Вот вам одеяло. Отвернитесь, пожалуйста.
Погас свет. Скрипнули пружины. Под накрывшее Андрея одеяло неслышно скользнула ласковая девичья рука… Молодой человек повернулся… почувствовав жар прильнувшего к нему обнаженного тела, молодого, упругого, с шелковистою кожей, крутыми бедрами и небольшой, налившейся соком любви, грудью… которую Громов тут же накрыл губами.
- Это кто тут целоваться-то не умеет? – тяжело дыша, прошептала Фаина.
Томно сверкнули глаза...
Беглецу повезло – около пяти утра попалась почтовая машина до Шугозера, старый, видавший виды ЗиС-5, в войну еще такие ходили. Повезло и с шофером – мужик оказался неразговорчивым, хоть и смолил папиросы одну за другой. В поселке Громов хотел заглянуть в местное сельпо, переодеться – купить сапоги, ватничек и что-нибудь из рыболовной снасти, да и продуктов не мешало бы прикупить – кто его знает, сколько там, в тайге, ошиваться? Радовало одно - судя по газетам, соседнюю область опять «закрыли», как раз тот самый район. Значит, что-то такое готовилось! «Закрыли», конечно, там, где дороги, где обжитые, цивилизованные, места – а с этой-то стороны, чего закрывать-то? Тайга! Людей – как на Марсе, одна чащоба непроходимая да заброшенные деревни… в одной из подобных Андрей надеялся заночевать… да и вообще, пожить какое-то время. Еще ружьишко бы прикупить!
С ружьишком - как и вообще, со всем! – увы, не срослось – по случаю воскресенья магазин сельпо оказался закрытым, а ждать до понедельника Громов благоразумно не стал, тем более, что почтовка-то как раз ехала и дальше – в Пашозеро, а уж оттуда до делянки можно было спокойно добраться пешком – чего и идти-то, километров двадцать… меньше пятнадцати даже, если спрямить путь по лесным дорожкам – подробная карта у Андрея, спасибо Николаю и Фане – имелась!
Ах, Фаня, Фаня… Хорошая девчонка… правда, малость с комсомольскими прибабахами, да и вообще – не особо везучая. Еще и бандюки эти. Громов надеялся, что хоть немного девчонку утешил. Ничего оказалась девочка – страстная! И ведь понравилось ей, по глазам было видно – прощалась когда, смущалась, но ведь звала захаживать, звала. Интересно, скоро милиция до нее доберется?
Впрочем, какая разница-то?
Простившись с шофером, Громов выбрался из машины на повороте и, махнув рукой, зашагал вдоль по знакомой дорожке, уже малость подмороженной и не такой убийственно грязной, как всего-то неделю назад. Андрей понимал, что весь его вояж выглядел весьма подозрительно – в туфельках и городском костюме с плащиком - а потому заранее наплел шоферу, что, мол, едет в гости к старому другу, в дальний колхоз. Назвал какого-то Николая – водитель его не знал, но что-то слышал, покивал. Ну, и слава Богу.
Время уже было обеденное, солнце сверкало, но не жарило, так, едва-едва пригревало. До делянки нужно было добраться сегодня, обязательно сегодня. Естественно, беглец вовсе не собирался провести эту ночь в лесу, а потому – определившись по карте, свернул в нужном месте в лес, зашагал по узкой тракторной дорожке, перепрыгивая через стволы упавших деревьев и дивясь окружающей дикости и запустению. Надо же – будто какая-нибудь Амазонка, джунгли! А ведь двадцатые век на дворе, и до Ленинграда – всего-то километров триста. Что поделать - необустроенная страна Советский Союз… да и современная-то Россия, мягко говоря – не особо.
На всем пути Андрей не повстречал ни единой живой души, если не считать пары бобров, тетерева да промелькнувшего где-то за кустами зайца. Карта оказалась точной, сделав всего один привал, Громов уже ближе к вечеру вышел к делянке – как раз уже начинало темнеть.
В дощатом сарая – бытовке – имелась печка-буржуйка, Громов быстренько наколол дровишек нашедшимся там же топором, разжег огонек, отогрелся, да навернул банку тушенки из тех ящиков, что не так давно привез тракторист Федор. Ой, как хорошо, что привез! Вот и пища, да в бытовке, окромя топора, еще нашлись две пары валенок, да замызганная телогреечка, даже распечатанная пачка грузинского чая. Мысленно извинившись перед лесорубами, Андрей, не особо раздумывая, прихватил и котелок, и жестяную кружку, и чайник, не говоря уже о старом перочинном ноже... алюминиевой, с закрученной непонятно зачем, ручкою, ложке и початой пачке каменной соли, слежавшейся до состояния бетона.
Спасибо и на том! А вообще – шикарно. Главное, идти больше не надо – с утра дровишек подколоть, да…
Поначалу, для продолжения пути, беглец намеревался воспользоваться трелевочным трактором ТДТ-60 – он все-таки поновее, помассивнее, помощнее. Хотел, да вот подумалось – а вдруг? Что случись – где потом соляру найдешь? В тайге бензоколонок нету. Да и чисто практически – перелить в бак горючее из большой бочки – бочку-то вдвоем еле скантовали, а уж одному…
С утра, едва забрезжил рассвет, Громов перелил шестьдесят шестой бензин в найденные в одном из трелевочников канистры, заправил пускач старого, со скошенной мордой кабины, КТ-12, бросил в газгольдерную установку наколотых еще с вечера чурок, завелся... да, перекрестившись, уселся за рычаги – с Богом!
Потрескивая, горели дровишки, газогенераторный двигатель рычал довольно и сыто, трелевочник шел плавно и, к большому удивлению Андрея, довольно быстро, делая на пятой передаче километров десять в час. Довольно часто встречающиеся буреломы трактор проходил, как по маслу, переваливая через толстенные стволы, даже не рыкнув. Не машина – танк! Да нет… по проходимости - куда лучше любого танка. А уж о горючем и говорить нечего! Кончились чурки – остановился, хворосту пособирал, поколол, в крайнем случае – завалил сушину…
В темноте Андрей, однако, не ехал, опасаясь потерять гусеницы, устраивал привалы – разжигал костерок, согревал чай, разогревал тушенку – ужинал. Жаль вот только хлеба не было – впопыхах собирался, даже сухарика не прихватил, ну теперь чего уж.
За световой день беглец проезжал километров с полсотни, а иногда и больше, и на шестой день пути увидал далеко впереди вышку. Что ж, судя по карте – именно здесь и находилось «что-то», теперь следовало быть крайне осторожным – рычащий бульдозер спокойно могли заметить. А вот разведенный в чаше костер – это вряд ли.
Заглушив двигатель, капитан-командор сбросил телогреечку и, поплевав на руки, полез на высокую сосну – осмотреться. Снег все еще не выпадал, хотя должен бы, хотя, это уж в зависимости, какая осень. Нынешняя вот, затянулась.
Маячившая впереди вышка походила на обычную, противопожарную, однако, при более внимательном рассмотрении, таковой не являлась – слишком уж блестела на солнце. Явно – металл!
Спустившись с сосны, Громов слегка замаскировал трелевочник лапником и отправился на разведку. Двигался осторожно, стараясь не пользоваться тропинками – пробирался борами, рощицами, пока не наткнулся на…танк! Ну да – танк, его темно-зеленая башня с пушкой виднелась метрах в ридцати, за рябиною. Т-34 - однако… А вот, рядом – Т-55… ИС-3… какой-то бронеавтомобильчик… этот-то как сюда попал – дорог-то нет?
Андрей осторожно подполз ближе и ахнул – вся, обнаруженная им, техника стояла на железнодорожных платформах… на узкоколейке, которая никуда не вела, заканчиваясь прямо здесь, в лесу, у рябиновой рощицы!
Вокруг не было никого, лишь перекрикивались по кустам синицы. Этот поезд в глухом лесу… не ведущие никуда рельсы… Локомотива, кстати, тоже не было. Ясно… Наверняка, военные проводили какой-то эксперимент, может быть, танки были чем-то защищены, или - и внутри, и снаружи – имелись какие-то датчики.
Придти сюда ночью? Или подобраться еще ближе к таинственной башне? А вдруг заметят? Или…
Вдалеке, со стороны башни, словно подслушав мысли беглеца, вдруг завыла сирена. Ветер затих, природа затаилась, предчувствуя что-то очень недоброе… Лишь гомонили синицы. Глупые.
Усевшись на рельсы, Андрей ждал… ждал чего-то такого… от чего бросало в жар! Вот-сейчас… вот-вот, начнется. Ревущее пламя, оглушительный взрыв, такой, что не выдержат барабанные перепонки, лопнут, истекая сукровицей…
Никакого взрыва капитан-командор не услышал. Лишь резко оборвалась снова завывшая было сирена. Наступила тишь. Лишь синицы…
И вдруг…
Вдруг – беззвучно, как на немой кинопленке – вздыбилась, качнулась, земля, а над лесом, на месте той самой башни вспыхнуло второе ослепительно рыжее солнце!
Подумать Громов ничего не успел…
Глава 4
Глава 4