Выслушав капрала, Андрей задумчиво покивал:
- Мудр ты, Евсеич, и рассудил здраво. Я тоже к тому склоняюсь – что нечего искать. Однако, в посланье начальственном иное пишут. Вот, взгляни-ко!
Громов протянул письмо.
Покрасневший от похвалы капрал потупился:
- Не грамотен я, господин полковник.
- Не страшно, сам тебе растолкую.
Андрей в двух словах изложил содержание письма, не забыв поинтересоваться у собеседника, что тот по этому поводу думает. Капрал Евсеев, не смотря на туповато-молодцеватый вид и неграмотность, оказался мужиком вовсе не глупым, приметливым и по-житейски сметливым. Вот и по поводу пропавших отроков обещался везде поспрошать, послушать – знакомых у капрала было на посаде – прорва.
- И про обоз с пушками не забывай! – счел нужным напомнить полковник. – Нам его встречать да сопровождать скоро.
- Ну, уж пушки не шибко-то украдешь.
- Понимаю, что не шибко. И все же… Ты посматривай, Евсей. И – мало ли – что-нибудь необычное на посаде случится – сразу обо всем докладывай.
Дул ветер, бросал в глаза мелкий злой снег, буранил совсем по-февральски, будто еще и не пахло весной. К приземистому амбару, на пристани, подошли двое, стукнули в ворота – из небольшой, вырезанной в тяжелой створке, дверцы, высунулся, кутаясь в куцый плащ, замерзший солдатик, посмотрел строго:
- Кто такие? Шумите чего?
Смеркалось. Один из путников, небольшого росточка, кривоногий, потуже запахнул армяк, да жалостливо шмыгнул носом:
- Озеревские мы… заплутали. До посада далеко ли?
- Да рядом – вона! – расхохотался солдатик. – Глаза-то протри, лапоть!
- Так не видать же не зги! Эко, пурга-то! Бог весть, куда сани править?
- Так по дорожке-то поезжайте! Тут всего полверсты…
- Ты б показал рукою…
- Да ну вас…
Оп! Кривоногий резко дернул караульного за рукав, солдатик не успел и вскрикнуть, как прямо в сердце его мягко вошел длинный засапожный нож! Убитого проворно оттащили в сугроб.
- Один есть, - вытирая нож о снег, ухмыльнулся кривоногий.
Спутник его, высокий, с белесым, на левой щеке, шрамом лишь ухмыльнулся:
- Там еще тоже. Караул. Имена помнишь?
- Да не забыл…
Подбежав к амбару, кривоногий глуховато крикнул:
- Опанас! Иване! Тут бабка Мелентиха перевар принесла. Вы б глянули – брать ли?
- Перевар? А что на него глядеть-то? Его пробовать надо…
Вышедший из-за ворот караульщик – дюжий усач – тяжело осел в снег. И тоже не вскрикнул – лиходеи действовали умело и четко.
- Интересно, кто это? – поигрывая ножом, прошептал тот, что со шрамом. – Как думаешь, Глот?
- Никак.
- И то верно. Откуда ж нам теперь знать. А ну, тогда – на удачу… Иван, Иван!!! Тут Опанас… Иване…
- Да что там вам, не распробовать, что ли?
Еще один труп уложили в сугроб так же спокойно и тихо, да переглянувшись, загомонили пьяными голосами.
- Ах вы ж ублюдки! – из амбара послышалась ругань. – Ужо, я вам посейчас…
Снова сверкнул нож. Вошел в податливое тело…
- Теперь живо! До пересменка не так уж и много, – убрав нож, человек со шрамом деловито распорядился. – Беги за нашими, Глот.
Внизу, на реке, дожидался невидимый отсюда обоз – пять запряженных выносливым лошадками саней, которые и подогнали к самым воротам, да живенько принялись таскать из амбара увесистые мешки…
Пурга кончилась, стих ветер и выкатившаяся на темное небо луна осветила лежащие с сугробе, уже припорошенные снежком, трупы. А обоз с лиходеями уже был далеко – скрипели на излучине полозья…
Громов так и не успел выпить утреннюю чашку хорошего голландского кофе. В двери не то, чтобы постучали – забарабанили, словно в ходе какой-нибудь важной баталии.
Сидевшая рядом, за столом, Бьянка вздрогнула, да и сам Андрей с неудовольствием покачал головой, да отправив с каким-то нехорошим предчувствием Тома, сам выглянул следом:
- Что такое?
- Беда, господин полковник! – войдя, доложил капрал. – Склад с пороховым зельем вскрыли. Вес, что было вывезли. Караульных всех перебили. Сами смотреть будете?
- А как же! – Громов схватил висевшую на спинке стула перевязь со шпагой. – Ах, ты ж Господи… Чую, веселые дела начались!
Все четверо убитых солдат уже были вытащены из сугробы и лежали в ряд, на постеленной в снегу рогожке, глядя мертвыми глазами в серое, затянутое облаками, небо.
- Ножами, - спокойно доложил Евсеев. – Думаю, по очереди.
Прихваченный с собою писарь – Корнейко – едва не упал в обморок.
- Утром раненько и обнаружили – как новая смена пришла, погоню выслали – да только куда? И вверх по реке, и вниз сунулись – да там уже народу… Ярмарка! И главнее – никто ничего.
- Подготовились, - мрачно промолвил полковник. – Время удачное выбрали, и с погодой им повезло. А эти бедолаги… - Андрей оглянулся на трупы. – Явно в нарушенье инструкции действовали. Иначе как объяснить? Много вынесли?
- Да, господине полковник, все!
- Ой, йо-о! – Громов схватился за голову.
Что и говорить, преступление было серьезное – наглое и, наверняка, тщательно, до мелочей, продуманное, не похожее на местных лиходеев, подобной ушлой дотошностью никаким образом не обладавшими. Да и куда им столько пороху?
- И в самом деле – куда?
Андрей и не заметил, как начал рассуждать вслух, и мысли его были тут же подхвачены капралом.
- По мелочи распродавать – опасно, - поглядывая по сторонам, продолжил рассужденья полковник. - Попасться можно запросто, нет?
Евсеев важно кивнул:
- Про то прознаем быстро.
- Можно, конечно, припрятать порох в укромном месте, время выждать. Думаю, так наши тати и сделают. Ну, Платон Евсеич, – Громов искоса взглянул на капрала. – Как думаешь, лиходеев мог видеть кто?
- Могли, - Евсеев усмехнулся в усы. – Конечно, видали. Ярмарке вот-вот конец – разъезжаются люди, а кто и, наоборот, на посад спешит – товарец сбыть залежалый. Кто-нибудь да на пути у разбойников попался. Зелья взяли – не утка, на четырех санях едва увезти, а то и на пяти. Мыслю – на торг людишек надо пустить, у весовой поспрошать, по церквям, у важни.
С этим Громов был согласен полностью – с того и начали, известив обо всем воеводу. С одной стороны – и помощь, а с другой – все равно бы дознался, слухи по посаду ходили, городок маленький – шила в мешке не утаишь.
Действия принесли плоды, не Бог весть что, но все-таки: обоз из пяти саней встретился по пути аж трем свидетелям, правда, никаких лиц они не запомнили, все были незнакомцы и «озабочены чем-то, смурны, даже словечком не перекинулись».
- Значит, торопились, - сделала выводы Громов. – Спешили. А куда спешили и, главное, почему? Вниз по реке-то – к Ладоге, так выходит?
- Могли и на Новгородский тракт повернуть, и на Московский даже, - Евсеев меланхолично прищурился, глядя на висевшую в углу канцелярии икону. – А могли и на Санкт-Питер-бурх двинуть, покуда дороги не растаяли.
- Там пороховые мельницы есть, - возразил полковник. – И складов – побольше нашего. Зачем именно из Тихвинского посада везти, рискуя попасться?
- Не знаю, - Платон Евсеич покачал головой. – Может, они в какое другое место все увезли?
- А зачем? Зачем так срочно… И в какое место? – Андрей повернул голову, крикнув в смежную залу, писарю. – Эй, Корнейко! А ну, тащи сюда карту.
- Чего тащить, господин полковник? – встрепенулся парень.
- Чертеж земли тихвинской.
- Понял, господин полковник. Несу!
Прыткий писарь проворно расстелил на столе саму, подробную карту с указанием бродов и переправ, с рисунками церквей и прочими художественными излишествами.
- А это что у тебя за флажки? – прищурившись, удивленно уточнил Громов.
- Где? – Корнейко вытянул длинную, с большим кадыком, шею и улыбнулся. – Ах, это. Это я обоз с пушками отмечаю – где он примерно сейчас есть-то. Вы ж сами, господин полковник, просили.
- Ах, да, - вспомнил Андрей. – Молодец, писарь! А это что за рыбина?
- То омуток, за стремниной – там рыбы пропасть, - охотно пояснил покрасневший от похвалы юноша. – К завтрему там как раз обоз пушкарский быть должен. Прапорец изображу.
- Что-что?
- Флажок.
- Постой-ка, - заинтересовался Громов. – А у тебя уже здесь что-то нарисовано.
- То рядки. – Корней улыбнулся, видно, нравилось ему все объяснять грозному, но не совсем понятливому начальству. – Деревянные. Временные, прямо на льду. Мужики из Липно приходят, сбитнем да кваском торгуют – обозникам то в радость!
- Еще б не в радость, - ухмыльнулся Андрей. – После такого-то перехода. Небось, там и водку продают?
- А чего б и нет-то да-ак? – в конец осмелел писец.
- Вот и должны бы тот обоз видеть, из пяти саней.
- Если он, туда, господине полковник, дошел, - подал голос капрал.
Вообще, странная вышла компания для обсуждения столь важного вопроса – полковник, капрал и писарь… хотя, в общем – все трое не дураки, а Евсеев, к тому же, прекрасно знает все местные делишки. Да и Корнейко – тоже. Так что для мозгового штурма – в самый раз. Что же касаемо социального статуса, то не в нем сейчас было дело. Что-то зацепило Андрея в разрисованной корнейкиной карте, они сам пока не понимал, что…
- Не, Андрей Андреевич, - покачал головой капрал. – Не могли липновские мужики татей видать – рановато было еще. Что они, с ранья водку торговать повезут? Навряд ли там затемно обозы едут… Ничо, скоро пушкарский пойдет – ужо, навар себе сделают… ежели начальство обозное позволит.
- Постой, постой, - снова повторил Андрей и, скосив глаза на писца, уточнил. – Так тут, говоришь, омут. Глубоко?
- Уж, конечно! Вода воронки крутит – страшно. Тонут многие.
- Ага… - покусав губу, глухо промолвил Громов. - И обоз здесь пройдет пушкарский… И порох украденный куда-то в эту сторону увезли… Смекаете?
- Неужто, рвануть вздумали? – ахнул капрал. – Вот лиходеи… А ведь могут, могут!
- А раз могут, так живо мне! – полковник деловито взмахнул рукой. - Проверим – попытка не пытка, не так уж тут и далеко. Всем сбор, через два часа выдвигаемся. Времени-то у нас – в обрез!