– Ужин не проблема, я пойду с тобой и не выпущу из…
– Нет, – прерываю поспешно. – Только я и Шон. Ты же знаешь великого и ужасного Андреаса Кавана, не удивлюсь, если его люди встанут стеной у входной двери, лишь бы не пустить никого в святая святых.
Он медленно кивает, отстраненно глядя в сторону.
– Ты права, но ты не можешь пойти одна. Что если вообще не ходить? Должен быть какой-то способ…
– Нет, Маттео, – перебиваю снова. – Прятаться я не буду. И вообще, пришла к тебе не за этим. Я просто не могу оставаться одна. Да и вести хвост в свою квартиру… – Маттео усмехается, и я добавляю: – Прости.
Он отмахивается.
– Не проблема. Как ты?
Медленно качаю головой, ощущая, как поникают плечи, а в желудке образуется тяжесть, грозящая прибить меня к полу.
– Не знаю, – признаюсь честно. – Я не готова к этой встрече. И вряд ли когда-нибудь буду. Не хочу его видеть, не после того, что произошло.
Маттео за три шага преодолевает разделяющее нас расстояние и заключает меня в крепкие объятия. Сцепляю пальцы на его талии и утыкаюсь носом в мягкий свитер, пахнущий кондиционером и немного Маттео. Несмотря на силу, с которой он прижимает меня к себе, дышать сразу же становится легче. Рядом с ним я всегда чувствую себя в большей безопасности, чем с кем бы то ни было.
Маттео как старший брат, о котором я действительно мечтала.
Я люблю Шона, но иногда, как сегодня, хочется хорошенько ему врезать. Несмотря на то, что он старше меня на год, кажется, будто наоборот. Не задумываясь о последствиях, брат легко совершает безрассудные поступки, мотивы которых для меня непонятны. Возможно, все дело в том, что Шону все и всегда доставалось без лишнего напряжения, ведь ему повезло родиться мальчиком. И только за это дед отдавал предпочтение ему. Я же всегда оставалась той, кто, по его мнению, не способна ни на что серьезное, разменной монетой, которой можно было воспользоваться на благо семьи и чертового незаконного бизнеса.
Уверена, Шон действует так не специально и уж тем более не желает мне зла. Но у него был не самый лучший пример, брат привык делать так, как советовал дед, и продолжает настаивать отец.
Я же в очередной раз убедилась, что не стоит доверять членам семейства Кавана. Они давно доказали, что этого не достойны.
Маттео, Рори и Кэсс – вот моя семья. Пусть не по крови, но это не значит ровным счетом ничего. Иногда люди, которых знаешь совсем немного, становятся роднее тех, кто должен любить тебя априори, но почему-то не делает этого.
Отстраняюсь от Маттео и заглядываю в его ясные голубые глаза, сейчас сияющие теплом.
– Спасибо, – произношу шепотом.
Он легко поглаживает меня по лопаткам.
– Тебе не за что меня благодарить.
Слабо улыбаюсь и шутливо говорю:
– Это не тебе решать.
Маттео дарит мне ответную улыбку и отстраняется, чтобы щелкнуть кнопкой включения чайника.
– Как скажешь. Чем хочешь заняться? Можем съесть по маффину и помолчать или придумать, как разобраться с Шоном и его кретинским поступком. Или прикончить Кастора, чтобы не докучал тебе.
Не выдерживаю и расплываюсь в еще более широкой улыбке, а после смеюсь. В груди разрастается тепло, почти полностью уничтожающее образовавшуюся чуть ранее тяжесть в желудке.
– Спасибо, – повторяю еще раз. – За то, что когда-то встал на мою сторону и до сих пор продолжаешь это делать.
Маттео кивает, а затем принимает серьезный вид.
– Ты же знаешь, я всегда поддержу. И деньги твоего отца тут совершенно ни при чем.
– Знаю.
Это и правда так. Маттео не раз и не два доказывал это поступками.
Отрываюсь от подоконника и шагаю к раковине, чтобы помыть руки, пока он заваривает чай.
– Давай остановимся на первом варианте, а там подумаем? Не могу ведь я сидеть у тебя до самого вечера?
– Почему нет? – удивляется он.
Оборачиваюсь и наблюдаю за тем, как Маттео перекладывает маффины из пакета на тарелку.
– Хочешь не хочешь, а мне придется тащиться на гребаный ужин в родительский дом. Не могу же я заявиться в таком виде?
Развожу руки в стороны, Маттео окидывает меня быстрым взглядом, и я делаю то же самое, опустив голову.
Любимые черные ботинки со слегка сбитыми носами, голубые рваные джинсы и серая обтягивающая футболка с рукавами три четверти. Практически все татуировки напоказ, отцу это точно не понравится. Как и то, что я обрезала и покрасила в черный свои когда-то шикарные каштановые волосы, оставив каре вместо длины по пояс. И если с прической я ничего не могу поделать, то надеть что-нибудь с длинными рукавами – вполне реально.
– А что не так? – слегка нахмурившись, спрашивает Маттео. Начинаю перечислять свои аргументы, но он жестом прерывает. – Стоп-стоп. Тебя не устраивает твоя внешность?
– С чего бы?
– Тогда наплюй на чужое мнение. Твой отец больше не может указывать тебе, что делать, как одеваться и выглядеть. И тебя не должно заботить, что он подумает, помнишь?
Медленно киваю и соглашаюсь:
– Ты прав. Но все так внезапно, что мне, кажется, отказало рациональное мышление.
Маттео усмехается, жестом указывает на предназначенную для меня чашку, подхватывает свою и тарелку с маффинами, после чего отправляется в сторону гостиной, на ходу продолжая разговор:
– Но, если все-таки хочешь, я могу принести подходящую одежду из твоей квартиры. Или возьми одну из моих рубашек.
Устраиваемся на диване, и я со смехом поворачиваюсь к Маттео.
– Мама упадет в обморок, если я заявлюсь на ужин в мужской одежде. А отец… – делаю небольшую паузу, прежде чем повторить: – Ты прав. Мне плевать, что он подумает.
Маттео одобрительно усмехается, после чего откусывает огромный кусок маффина, блаженно прикрыв при этом глаза. Продолжая улыбаться, наблюдаю за ним и понимаю, что сделала самый правильный выбор, придя от Шона сюда.
Что бы ни происходило, Маттео всегда найдет нужные слова, либо молча сделает необходимое, чтобы поддержать тех, кто для него дорог.
А для меня это многое значит. Слишком многое на самом деле. И теперь спустя всего ничего после общения с братом мне совершенно не страшно идти на чертов ужин. Потому что я знаю – мне будет куда вернуться, даже если там меня морально растопчут.
Глава 8
До самого вечера нахожусь у Маттео, а когда собираюсь уходить, он в очередной раз предлагает отправиться со мной, на что следует незамедлительный отказ. Не думаю, что втягивать его в семейные разборки хорошая идея. Я и так пришла к нему без приглашения, оставив за порогом Кастора, который, уверена, ни на минуту не терял бдительность.
– Будь по-твоему, – без споров соглашается Маттео. – В дом твоих родителей я не пойду, но мы обязаны быть готовы к любому исходу. Пока тебя не будет, предупрежу Рори и Кэсс, чтобы для них не стало сюрпризом, если вдруг придется спешно покинуть Адемар.
Сглатываю отвратительный ком горечи, вставший поперек горла из-за проснувшегося чувства вины. Я не хочу бежать и всю жизнь скрываться и уж тем более не желаю подобной участи своим близким.
– Вам не обязательно… – начинаю я, но Маттео решительно перебивает:
– Мы тебя не бросим.
Без слов обнимаю его на прощание, ощущая невообразимый прилив благодарности, после чего покидаю квартиру и отправляюсь на встречу с Шоном. Он обещал подвезти, добираться пешком пришлось бы не меньше нескольких часов, ведь родительский дом находится в районе для богачей, расположенном на другом конце Адемара.
На место встречи прихожу первая, сопровождаемая Кастором. А когда останавливаюсь в условленной точке, человек отца продолжает идти, решительно направляясь ко мне и явно собираясь исполнить приказ – доставить меня на ужин.
Но Кастору приходится довольствоваться поражением, ведь в этот момент в метре от меня останавливается машина Шона. Его счастье, что брат добрался до меня раньше.
Плюхаюсь на пассажирское сиденье начищенного до блеска седана, захлопываю дверцу и игнорирую ремни безопасности. Подавляю ребяческое желание показать средний палец преследователю. Краем глаза взглянув на Шона, понимаю, что он, в отличие от меня, подготовился к встрече с отцом – переоделся в приличный костюм и аккуратно уложил обычно находящиеся в беспорядке темно-каштановые волосы.
– Готова? – спрашивает он напряженным голосом.
– Нет, – отрезаю я, не желая разговаривать.
С каждой минутой настрой, что я так тщательно создавала в компании Маттео, грозит схлопнуться, оставив меня один на один не с самыми приятными воспоминаниями и чувствами. Шон в данном случае мне не помощник.
– Послушай…
– Давай не сейчас, Шон.
Он замолкает и недовольно поджимает губы, но благоразумно не продолжает. И, к счастью, не предпринимает попыток заговорить всю дорогу.
Поездка длится около часа, и чем ближе к цели мы оказываемся, тем мрачнее становится настроение. Непрерывно смотрю в окно на мелькающие по ту сторону высотные здания, бесконечные светящиеся вывески и витрины магазинов. По тротуарам снуют люди, а по дорогам – разнообразные машины и редкие мотоциклы.
Сколько бы я не уговаривала себя оставаться хладнокровной, все внутренности скручивает от волнения. Возможно, внешне мне это удается, но вот внутри все обстоит намного хуже. И даже мысли о том, что Кастор как-то пытается догнать нас без транспорта, чтобы проследить за исполнением приказа, нисколько не поднимает настроение.
Незаметно вытираю вспотевшие ладони о джинсы, когда Шон подъезжает к знакомым кованым воротам, которые открываются только после того, как брат называет цель визита вооруженным охранникам, сурово озирающим нас через опущенное стекло автомобиля.
Оказавшись на территории, которая до восемнадцати лет была мне родной, осматриваюсь, подмечая произошедшие вокруг перемены. Дорожек, уводящих вглубь сада, стало чуть больше, плодовые деревья выросли, а любимые мамины гортензии сменились на другие цветы, названия которых я не знаю. Понятия не имею, с чем это связано, но по какой-то причине кажется недобрым знаком.