Что я ему скажу?
Захочет ли он вообще меня слушать?
Как лучше начать?
И, попытавшись мысленно прогнать в голове наш будущий разговор, я вдруг поняла, что у меня слишком мало информации. Я вообще до сих пор плохо представляла, что именно творится в стране. А ведь рядом сидит та, кто может дать ответы на большую часть моих вопросов.
Я украдкой глянула на Миранду. В этот момент она тоже искоса посмотрел на меня. И, заметив внимание друг дружки, мы дружно отвели взгляды. Да уж. Какая глупость. Две взрослые женщины, а ведём себя, как пятилетние девочки. Даже стыдно.
– Тейра…
– Мира… – проговорили мы с ней одновременно и обе оборвали себя.
Снова повисла пауза, и вот её первой нарушила я.
– Миранда, мне в разговоре с отцом потребуются весомые аргументы, а моё представление о происходящем в стране пока складывается из обрывков разговоров.
– Понимаю, – ответила принцесса. – Давай просто расскажу, что знаю сама.
Я кивнула. Мира подсела ближе и принялась за рассказ.
Оказалось, что всё началось довольно давно. Королева, выйдя замуж за мужчину младше её на десять лет, стала гораздо меньше интересоваться делами страны. Куда сильнее её волновал собственный супруг, в которого она была по уши влюблена. Сам же Вердрик до брака с её величеством мало интересовался политикой, но став принцем, всё же приложил руку к управлению королевством. Правда, ему довольно быстро объяснили, что его роль по большей части декоративная, и дали понять какие последствия его ждут, если он решит пойти против Королевского Совета.
Тогда Верд, будучи по натуре человеком сообразительным, решил не рисковать и попытаться наладить контакт с лордами из Совета. В итоге у него появилась какая-никакая власть, да ещё и поддержка весомых политических фигур. А в стране его самого начали считать фактическим правителем, хотя в реальности правили совсем другие.
Разногласия начались, когда лорд Стейт и лорд Гран придумали закон об ограничителях дара для магов. Лорд Хайвир – негласный глава Совета, высказался против. И в данном трио, а после и во всём Совете, произошёл раскол. А тут ещё и королева высказала сомнения о целесообразности принятия такого закона. А принц Вердрик и вовсе заявил, что ничего не подпишет. Но ему пригрозили. Нашли чем. И буквально вынудили надавить на королеву.
Так закон всё же оказался принят, лорды Стейт и Гран оказались в выигрыше, но и лорд Хайвир не отступил. Миранда считала, что беспорядки на улицах и акции протеста проходят именно с его подачи. А вот кто отравил королеву, она точно не знала. Но что самое удивительное, большую часть правды ей поведал сам Вердрик, с которым они раньше очень плохо ладили.
Выкрав её величество, Миранда с Кротом умудрились поломать все планы обеим противоборствующим сторонам Совета. Теперь же у Миры имелось официальное отречение королевы от престола в пользу дочери. Ну и запись обращения к народу.
– Придётся распустить Совет, – проговорила я, когда принцесса закончила рассказ. – Иначе ничего не изменится. Но и просто так эти волки не уйдут. Они привыкли к власти. Уверена, часть доходов бюджета оседает в их карманах.
Мира молча кивнула. Смотрела при этом на свои сцепленные в замок пальцы, и о чём-то напряжённо раздумывала.
– Если мне присягнёт армия, а за ней и королевский полк, то осуществить задуманное станет чуть проще. И… Гердер, – Миранда вздохнула и повернувшись ко мне, посмотрела в глаза. – Тей, он очень сильный мужчина, безумно талантливый маг и прирождённый лидер. Знаешь, если бы не он, я бы давно проиграла. Да что говорить, меня бы уже даже могли приговорить к казни за покушение на маму. Но Гер…
Когда она говорила о Кроте, её глаза начинали сиять, но во взгляде всё равно таились сомнения. И сейчас я понимала её, как никто другой, ведь сама испытывала к Эйверу нечто подобное. Притяжение, нежность, радость, что он рядом… и страх. Страх, что у всего этого может просто не оказаться будущего.
– Да, моё заявление о том, что готова сделать его королём, было сказано сгоряча, – продолжила Мира. – Но чем больше я обо этом думаю, тем сильнее уверяюсь в верности такого решения.
– Что между вами? – всё же спросила я, хоть мы давно уже с Мирандой подругами не были.
– Всё сложно, – ответила она, отвернувшись. – Я привыкла приказывать… А он не умеет подчиняться. И что самое странное, каждый раз именно ему удаётся выйти победителем из наших споров. Иногда мне кажется…
Она вдруг оборвала сама себя и даже чуть покраснела, что ей в принципе было не свойственно.
– Что? – спросила я.
Мира смущённо хмыкнула, поймала мой взгляд и всё-таки ответила:
– Что он просто пользуется моей странной симпатией к нему. Я же таю, как наивная глупышка от каждого его поцелуя. Тей, – она понизила голос до шёпота. – У меня были мужчины, но подобное я испытывала лишь раз.
А я улыбнулась и, посмотрев с пониманием, предположила:
– В момент инициации?
Мира даже в лице изменилась.
– Откуда…
– Я сейчас расскажу тебе историю тех других Гердера и Миранды. Учитывая, что наши миры зеркальны, ты сможешь многое для себя почерпнуть.
Бывшая подруга слушала меня с живым интересом. Наверное, странно ей было представлять саму же себя, но при этом совсем другую девушку. И другого Гердера. Но когда я поведала ей о подслушанном разговоре, Мира рассерженно сжала кулаки и, казалось, была готова прямо сейчас перенестись в параллельный мир, чтобы высказать всё самоуверенному королю.
– Вот негодяй! – выпалила она, но потом надолго замолчала.
Ей определённо было о чём подумать. Фактически, она получила возможность посмотреть на историю своих же отношений со стороны. Интересно, а что тут было между теми другими Эйвером и Тейрой. Я как раз хотела спросить, но Мира заговорила раньше.
– Тей, а ведь он на самом деле очень похож на того колдуна, который меня инициировал, – вдруг сказала она. – Но ведь Гер – маг.
– Если это единственное несоответствие, то его можно опустить. Тебя могли заставить так думать. Или немного подправили твои воспоминания. Я читала, что некоторые ведьмы это умеют. А у магов таким занимаются менталисты.
– Значит, вот почему его поцелуи кажутся мне такими знакомыми. А он сам – будто родным. Своим.
– А это уже действие магической совместимости, – ответила я, с улыбкой наблюдая за её реакцией.
– Теперь мне дико интересно всё же зайти дальше этих поцелуев, – проговорила она, будто даже самой себе.
– Между вами ничего такого ещё не было? – спросила я удивлённо.
– Тей, мы знакомы меньше недели. Встретились лишь в первый день зимних праздников. И с того момента всё словно специально пошло кувырком. Будто боги только и ждали нашей встречи, чтобы обрушить привычный нам обоим уклад.
– Но, может, именно так они хотели показать вам, что только вдвоём вы сможете изменить этот мир? – предположила я.
А сама вспомнила первую встречу с Эйвом. Ведь после неё моя жизнь тоже начала стремительно меняться. И я менялась вместе с ней. Скажи мне кто-то тогда, что всего через месяц я буду сидеть глубоко под землёй вместе с толпой магов и думать, как провернуть захват дворца, ни за что бы не поверила.
– А что у тебя с Эйвером? – отвлёк меня от раздумий голос Миры.
– Я восхищаюсь им, – призналась, легко улыбнувшись. – Никогда не встречала никого похожего. Он… лучший. Идеальный. Мы часто ругаемся, спорим, но он ни разу не сделал мне ничего плохого, наоборот, терпит мой характер, пытается показать, в чём я не права. А перед возвращением сюда мы вообще крупно повздорили. Думала, он в мою сторону больше не взглянет. Но лишь стоило оказаться в опасности, и Эйв просто забыл о наших разногласиях.
– Неужели ты влюбилась в мага? – поражённо проговорила Мира.
И я уже открыла рот, чтобы ответить категорическим «нет», но… просто не смогла произнести это слово. Растерянно посмотрела на свои руки, перевела взгляд на дверь, за которой сейчас работал Эйв, и по сердцу растеклось тепло, а душу заполнила нежность. Ох, кажется Миранда может оказаться права. Неужели я правда влюбилась в Эйвера Ходденса?
Мира только улыбнулась и вдруг накрыла мою руку своей.
– Ох, Тей, теперь мы просто обязаны победить, – сказала она. – Ведь только став настоящей королевой, я смогу продвинуть закон, разрешающий союзы между ведьмами и магами. И начать множество других реформ, которые приведут одарённых к равноправию.
Она говорила, а я растерянно смотрела на наши руки. Когда-то, когда мы ещё были подругами, то часто поддерживали друг друга вот таким простым жестом. Но сейчас между нами была настоящая пропасть. И то, что мы вот так просто поговорили, всё равно ничего не меняло.
Наверное, эти мысли отразились на моём лице, потому что Мира медленно отстранилась и понуро опустила голову.
– Все совершают ошибки, – вдруг сказала она, не поднимая взгляда. – И некоторые из них обходятся нам очень дорого.
– Мне казалось, ты не жалеешь о том, что тогда выбрала не меня, а свои амбиции, – ответила я холодным тоном.
– Жалею, Тейра, – призналась принцесса. И в этот момент у меня не возникло ни единого сомнения, что говорила искренне. – Жалею. Безумно. Ты была единственным моим близким человеком. Больше чем подругой. Даже больше, чем сестрой. Но меня с детства воспитывали так, что в первую очередь я должна думать о благополучии страны, просчитывать каждый свой шаг на десяток ходов вперёд и доверять лишь холодному расчёту, а не чувствам. И я пыталась придерживаться этих правил. Считала их верными для будущей правительницы. И лишь совсем недавно поняла, что есть ещё четвёртое правило. Самое важное.
– И какое же?
– Всегда стоять горой за тех, кто дорог. И это правило теперь для меня на первом месте, – она лишь теперь посмотрела мне в глаза. – Я очень сожалею, Тей. И прошу у тебя прощения. Знаю, что ты вряд ли сможешь забыть, что я сделала, но всё равно буду надеяться. И, возможно, однажды, мы сможем снова стать подругами.