С «отказным» («Постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления») никаких проблем не возникло. Старший лейтенант дал образец, а с грамотностью у Сержа все было в порядке. Как и с работой на клавишах. Все же студент.
После полудня – как раз была пятница – соседи-опера опять куда-то усвистали, сказав, что и стажер тоже может сегодня на все забить. Что Серж и собирался сделать, даже уже куртку одел… да тут вот, совершенно некстати, зазвонил телефон. Обычный, стационарный – таких в кабинете было две штуки.
Пришлось снять трубку…
– Слушаю, уголовный розыск… Алло?
– Слышь, Сережа, я к тебе женщину послал…
Звонил Сомов.
– Дамочка нудная… Там потеряшка какая-то, заяву мы с неделю назад приняли… Поговори, успокой. Только сильно не обнадеживай.
«Дамочка» явилась быстро, Сергей едва успел снять куртку, как услыхал стук. Не дожидаясь ответа, дверь распахнули:
– Вы следователь Соколов?
– Ну да, Соколов. Сергей Вениаминович. Только не следователь – у нас уголовный розыск вообще-то… Да вы садитесь, вот.
Ухоженная небедно одетая женщина лет тридцати пяти – сорока. Стройная, видно, что за собой следит. Черная элегантная маска на подбородке. Темные волосы забраны в пучок. Золотой браслет. Кольца. Слегка вытянутое лицо, уже тронутое первым весенним загаром, наверное, можно было бы назвать и красивым, если бы не слишком тонкие губы… даже не столько тонкие, сколько какие-то злые.
– Мне сказали – фотографию принести, да и вообще, рассказать… – взгляд посетительницы уперся в стоявшую на столе пепельницу. – Я закурю, можно?
– Курите, курите, – поднявшись, молодой человек распахнул форточку.
Дамочка достала узенькую пачку женских сигарет, щелкнула зажигалкой и, выпустив дым, покусала губы:
– Так что вам рассказать-то?
– Фамилия, имя, отчество? Дата и место рождения? – включив ноутбук, стажер отыскал нужный бланк.
– Мое? – снова дым в потолок.
Серж сам не курил, но к курящим – как и к табачному дыму – относился нейтрально. Каждый человек имеет право на маленькие слабости.
– Ну да, да – сначала ваше.
– Я же говорила уже! – недовольно фыркнула дама. Вот уж и впрямь – нудная.
– Понятно, что говорили. Но – порядок такой, поймите.
Соколов старался быть тактичным. Не только потому, что начальник просил. Все же перед ним была женщина, и не какая-нибудь там преступница, а…
– Перминова, Илона. Илона Аркадьевна. Родилась… Живу… в гражданском браке… ИП у меня. Недвижимостью занимаемся.
Как и положено, записав данные заявительницы, стажер перешел к «потеряшке», попросив рассказать во всех подробностях обо всем, даже вроде бы и самом незначительном. Привычки, манеры, места тусовок, подружки-друзья…
– И, конечно, фото…
– Насчет фото, так этого добра полно, – затушив докуренную сигарету, хрипловато рассмеялась Илона Аркадьевна. – Я вам на ее Инсту ссылку кину… на ватцап… диктуйте номер!… Минутку… Ловите, ага… Что касается привычек и прочего, тут уж извините, ничем помочь не могу. Она ж не с нами жила – с бабушкой. Ну, с моей свекровью. Она умерла с месяц назад, так теперь – у матери. А мать та еще, извините за выражение, шмара! Пьет беспробудно, мужиков водит…
– А родительских прав не лишена?
– Да пока нет еще. Впрочем, вам лучше знать – вы же полиция.
– И все же, постарайтесь хоть кое-что вспомнить. Хотя бы особые приметы. Ну, татуировки там…
– Была! – Перминова обрадовано кивнула. – Вы знаете, на левой лодыжке. Небольшая, травинка такая и цветок. Розочка, вроде…
– Цветная?
– Да нет, обычая, черная…
– На момент пропажи во что была одета?
– Да Боже ж мой! Откуда ж я знаю? У матери ее спросите, алкоголички!
Особого толку из беседы не вышло. Про свою племянницу тетушка мало что знала, хорошо хоть ссылку на Инстаграм скинула.
Простившись с заявительницей, Сергей застучал по клавишам…
Итак… Потеряшка – Агнесса Викторовна Маскеева, четырнадцати лет от роду…
Кто ж ты такая-то? Что фоточки скажут? Хм… мордашка симпатичная. Брюнетка. Волосы в каре… пожалуй, даже чуток длиннее, до плеч. Рост средний. Телосложение – худощавое… Ишь ты, купальника какой! Ничего не скрывает. Да, собственно, тут и скрывать- то нечего – груди почти нет. Не выросла еще, ага… Тут вообще какое-то ретро! А вот еще летние селфи – в коротких шортиках, в топе… А вот и молодой человек.. по виду – гораздо старше. Вот еще один… Где-то на пляже. Обнимаются, ага… Татушку на щиколотке хорошо видно – травинка и цветок. Может, еще что-то есть… Ага, вот! Кто-то ее со спины снял, прямо в воде, в озере… Обернулась игриво… И что эту у нас там на правой лопатке? Листочек прилип? Нет, не листочек – татушечка! А ну-ка, увеличим… Рисунок какой-то. Рыбка? Да нет – веселый голубой дельфин! Красиво, да.
– Вот этим и занимайся! – заглянув в кабинет, усмехнулся начальник. – Я уж и не помню, кому материал расписал. Кольке, кажется… Ну, спросишь, заберешь. В школу сходи, в инспекции детской поинтересуйся, в КДН…
(КДН – Комиссия по делам несовершеннолетних, административный орган при местной власти, к полиции отношения не имеет).
…мать навести, поспрошай… когда та из запоя выйдет, х-ха! В общем, дерзай, Сереж! А то у ребят и так дел невпроворот. А тут еще это… Разгребешь – сильно нам всем поможешь.
– Постараюсь, товарищ капитан!
– Да ла-адно…
Серж, хоть и не долго еще был стажером, однако, успел заметить, что в ОМВД все обращались друг к другу по имени (к тем, кто помоложе), по имени-отчеству, либо вообще только по отчеству. По званию же – только когда кто-то кого-то распекал. Типа; что это вам, товарищ старший лейтенант, служить надоело? Так в народное хозяйство – милости прошу.
– К матери один не суйся, – уходя, предупредил Сомов. – А то еще тебя потом искать… Участковый на той неделе поедет – и ты с ним. Я предупрежу. И это… думаю, девка найдется скоро. Просто загуляла где-то. Но, задницу нам прикрыть надо. А чем? Правильно – бумагами. Чем больше людей опросишь, тем лучше. Затребует какой проверяющий крючок розыскное дело – так чтоб видно, что материал отработали. А не как обычно у наших – два листа.
Мать потеряшки проживала в пригородном поселке, и откликалась на кличку Ирка-Синяк. Или просто – Синюшница.
– Во-он тот дом, – вылезая из служебной «Нивы», показал рукой участковый, майор полиции – статный усач лет тридцати пяти, звали его Игорем.
Дом, как дом. Обычная панельная трехэтажка, какие лет сорок назад строили во всех колхозах.
Все кругом выглядело как-то уныло. То ли день выдался пасмурным, серым, то ли сезон такой – конец апреля, не пойми, что. Под деревьями и у самого дома – черные сугробы слежавшегося за зиму снега, коричневые лужи и грязь. Одно слово – весна.
– Ничего, скоро трава пойдет – повеселей будет, – сворачивая на узкую тропку, улыбнулся майор.
Приезд полицейской машины, конечно же, не остался незамеченным. По пути к участковому то и дело подходили какие-то пожилые женщины, жаловались на соседей и «алкашей».
– А Нюрка из десятой квартиры спиртом торгует, ага!
– Спивакины неделю гулеванили гады. С чего?
Кроме женщин, подходили и местные мужички – потрепанные жизнью, в резиновых сапогах и ватниках, и со стойким запахом перегара. Здоровались уважительно, за руку:
– Здорово, Игорь. Опять к Нюрке?
– К Ирке. Дома она?
– Да дома. С хахалями. Оба там, да.
– Поспешим!
Махнув рукою аборигенам – мол, некогда тут с вами – участковый поежился от внезапно налетевшего ветра и пояснил:
– Ну, да – два любовника у Синюшницы. Один старый – но с пенсией, второй… тот еще хмырь! Главное, чтоб сейчас трезвые были… Ну, хотя бы относительно. Иначе не поговорим. Ах, Ирка, Ирка… какая девка была! Первая красавица в классе, – закурив на ходу, ностальгически протянул участковый. – Привыкла к кавалерам, спилась, скурвилась… Да сам увидишь. Вот этот подъезд. Пришли. На втором этаже – однушка.
Обшарпанный подъезд, кривые перила. На втором этаже, слева – местами прожженная дверь, обитая остатками дермантина. Вместо звонка торчали два провода.
– Да звонок у тут никогда и не работал. Э-эй! Хозяева! – участковый стукнул пару раз в дверь, распахнул и, обернулся к Сержу – подмигнул:
– Ну, заходи, не стесняйся.
Темная прихожая. Рваные коричневые обои. Запах… мерзкий такой, неприятный – то ли потными носками пахло, то ли перебродившей брагой. Еще кто-то курил на кухне.
Не снимая обуви, участковый прошел прямо в комнату. Следом за ним и Серж…
Те же коричневые обои с пятнами, старые дорожки на полу, древний советский сервант. В углу, на полированной тумбочке – старый телевизор «Самсунг» – кубиком. Продавленный диван, стол, незаправленная кровать. Бедно, убого, но довольно чисто.
На диване, вытянув ноги, сидел какой-то хмырь в майке и трениках, с синими наколками на плечах. Наглая круглая физиономия, недобрый взгляд.
– О, Игорек!
Отбросив одеяло, приподнялась с кровати растрепанная женщина в короткой футболке. На вид – лет пятьдесят, уж, никак не меньше! Худющая сгорбленная фигура, испитое морщинистое лицо со следами было красоты, припухлые губы…
– Почто пожаловал? Опять эта сучка Ферапонтовна чего натрепала? Так не мы это! Скажи, Федя!
– Здравствуй, Ира, – участковый уселся на край кровати. – Про дочку твою поговорить надо.
– А что дочка-то? – с неожиданной злобно выкрикнул круглолицый. – Та еще фифа, я так скажу. Жила себе у бабки, иногда заходила. Тут вдруг на тебе – переехала. На все готовенькое! В школу не ходит, с парнями таскается… Корми тут ее… И вообще, вы че приперлись-то? Мы вас не звали, так что…
– Это кто? – кивнув на хмыря, холодно осведомился майор.
Хозяйка неожиданно зарделась:
– Ну-у… это Федя, друг мой.
– Вот что, друг… – встав, участковый окатил хмыря ледяным взглядом. – Гляжу – судимый? Почему на учет не встал? Собирайся!