Открыв крышку, Сергей взял кисти… ощутив характерный запах оружейной смазки! Именно этим пахнул пистолет Коляна во время чистки… Значит – и здесь автоматы? Но…
– Ань, ящики-то эти откуда?
– Эти? Патрик привез. Сказал, ему не нужны. Хочу из них гардероб сделать. Как думаешь, рабочие справятся?
Ящики… Автоматы… Патрик… Квартира на улице Медичи…
Они встретились вновь на одной из баррикад на улице Гей-Люссака. Вся компания: Серж с Аньез, Патрик, Аннет, Люсиль, даже Жан-Клод с Надин – те тоже явились. Все, кроме Доктора, но тот заранее предупредил, что будет в Сорбонне, а не здесь.
Вечером обстановка накалилась. Похоже, Париж ждала очередная «ночь баррикад», на этот раз вызванная известием о готовящейся высылке Красного Дани из Франции.
Эта ночь оказалась страшной! Пожалуй, самой страшной их всех. Ясно было что полиция не отступит, но и студенты собирались держаться до последнего. Раз уж начали…
Замигав, вдруг погасли все фонари и окна домов, свет остался лишь вдалеке, за Люксембургским садом. Впрочем, темноты не было – кто-то поджег машины, два авто, не осторожно оставленные неподалеку. Небольшой грузовичок на базе все того же «Ситроена Две Лошади» толпа революционной молодежи прикатила для укрепления баррикады. Под восторженные крики машинку тут же положили на бок… Приготовили булыжники, бутылки с зажигательной смесью… Ждали, когда полиция и спецназ пойдут на штурм…
Как и всегда, этим тревожным маем. Правда, обыватели уже не любопытствовали на балконах, да и рядом с баррикадами, на тротуарах, не скапливались – полиция парижан не жалела. Вполне могло прилететь дубинкою по хребту или слезоточивым газом.
– И что это они? – прищурилась Аннет, кивнув на полицейские шеренги. – Неужели, не понимают, что Париж уже наш? Ведь мы же им управляем!
– Да уж! – нервно поежился Патрик. – Вот бы им кто-то это сказал.
Юноша снял очки, протер и, подумав, спрятал в карман куртки – чтоб не разбились в заварушке. В том, что заварушка будет, никто из собравшихся не сомневался! Слишком много было полицейских маши, пожалуй, куда больше, чем обычно. И полицейские уже давно озлобились всерьез, от какого-то намека на благодушие первых майских дней не осталось и следа.
И полиция, и спецназ уже многому научились, уже не лезли на рожон отдельными группами – наступали шеренгами, колонной, держали строй, словно древние афинские гоплиты фалангу…
Рваное оранжевое пламя горящих машин освещало баррикады, пересекавшие улицу в три ряда, одна за другой. Чего здесь только не было! Уличные скамейки и стулья из Люксембургского сада, старые кровати, диваны, деревья, части решетчатой ограды, урны, даже выкорчеванные фонарные столбы. В основание импровизированной крепости аккуратно уложили все те же булыжники, что было куда эффективнее, чем просто их швырять. Еще попади, попробуй!
Напряжение уже достигло своего апогей, когда все просто жаждали – скорей бы, скорей! Уже надоело ждать, уже хотелось действовать…
Со стороны госпиталя Валь-де-Грас послышался вой сирен. Замелькали синие огни… Подъехали новые машины. Подкрепление? Похоже, что так…
А у нас?
Серж невольно обернулся: в темных окнах домов отражались оранжевые и синие сполохи… Нет, вот мелькнул белый свет! Фонарик? Да, и не один…
Послышался звон разбитого стекла… Громыхнула короткая автоматная очередь! За ней – еще.
Стреляли с балкона соседнего дома. Били по спецназу и полицейским…
Те живо обнаружили цель – и тут же ответили! Судя по звуку – их пулемета!
– Он же не будут по нам стрелять? – испуганно прошептала Надин. – Ведь правда?
– Не знаю… Пригнись!
Полицейские пошли в атаку под звуки очередей. С десяток фургонов и грузовиков быстро подкатили к баррикаде, ослепляя студентов фарами и прожекторами. Что-то взорвалось, треснуло… Гранаты со слезоточивым газом?
Вроде бы, нет…
– Мы не сдадимся! Ni Dieu, ni maître! Ни Бога, ни господина! Soyons cruels! Будем жестокими!
Выкрикивая лозунги, на баррикаду взобрался бородатый Жан-Клод с красным флагом… Его тут же сбили с ног, сбросили наземь… Патрик и Сергей, переглянувшись, тут бросились на выручку, позади поспешали девчонки…
Позади послышался крик: кому-то из девушек перепало дубинкой… Да, похоже, всем!
С балкона уже больше не стреляли, верно, ушли, или до стрелков все де обрался спецназ… Ан, нет! Снова очередь. Откуда-то сверху… С крыши!
Несколько полицейских упали… Аннет снова не повезло: девушка вдруг дернулась, закричала и схватилась за руку. Из перебитого пулей предплечья хлестала кровь…
Между тем, полицейские уже прорвались за баррикаду, окружили всех и методично избивали дубинками, никакой помощи раненым революционерам никто не оказывал…
– Во двор! Живо! – уклонившись от дубинки, прокричал Серж. – Надо перевязать.
Оглянувшись, Аньзе закивала:
– Да, да, скорее… Скорей!
Девушки – Аньез и Люсиль – подхватили подружку под руки, потащили… Слава Богу, полиции было сейчас не до них. Убежали – и ладно. Лишь бы не остались здесь, на баррикадах…
Во французские дворы можно было пройти толок через подъезд или решетку, и здесь, вблизи баррикад, все подъезды оказались запертыми. Зато покачивалась на одной петле сорванная дверь сельскохозяйственной давки. Той самой, где когда-то Серж с Аннет покупали пилы. Кажется, очень давно это было! Однако, и трех недель не прошло.
Серж едва успел забежать в лавку, как на улице заработали водометы. Неужели, такие уже в это время были? Или просто использовались пожарные машины? Сходить посмотреть что-то не очень хотелось.
– Надин, ты как? – подбежал и Патрик. Жан-Клод же с Надин, похоже, нынче оказались в самом водовороте, так, что было непонятно, вырвутся они сегодня или нет.
– К нам идут из Сорбонны, – ловко накладывая импровизированный жгут, неожиданно улыбнулась Агнесса. – На выручку. Много, человек двести! Я слышала, как в толпе говорили…
– Ты больше верь!
– О! Слышите?
Все прислушались. С улицы донеслись радостные крики. Правда, непонятно, кто радовался?
– Уж точно не флики! – решительно заявил Патрик. – Аннет, как ты?
– Да, вроде бы, ничего, – девушка жалобно улыбнулась. И впрямь, не очень-то везло ей в этом революционном мае. – То дубинками попадет, то вот – пуля…
– Кость не раздроблена… – закончив перевязку, Аньез подняла голову. – И пуля насквозь прошла. Повезло.
– Да уж…
– Все же ей здесь нельзя… В тепло надо… Вот что! Я – за машиной…
– Да подожди! – Патрик схватил девушку за руку. – Зачем машина? Мы ж тут рядом живем, забыла?
Лавка была пуста, если не считать обломков прилавка и разного мелкого хлама. Прилавок, наверняка, пошел на баррикады, товар же растащили по домам нечистые на руку обыватели… А, может быть, и сам хозяин увез, если не совсем дурак. Здесь, на окраинах Люксембургского сада, сейчас, пожалуй, самый что ни на есть передний край! Серьезнее, чем в Сорбонне.
– А ты где так наловчилась раны перевязывать? – вглядываясь за витрину, вдруг поинтересовалась Люсиль. – Прямо, как медсестра. На «меде» училась? Выперли?
Аньез отмахнулась:
– В школе, на ОБЖ,
– А что такое ОБ…
Девушка не ответила, зайдясь в жутком кашле. Опять все началось! Этот жуткий кашель… Повторялся, как и тогда, раньше… все чаще и чаще! Правда, нынче помогла таблетка…
– Идемте уже! Стихло, кажется… – прядя на выручку подруге, поспешно распорядился стажер. – Если снова не начнется – как раз до дома успеем.
Не началось… И не закончилось. Флики взяли и разрушили одну баррикаду, вторую же не смогли – помешала прибывшая из Сорбонны подмога. К тому же, верно, полицейские и спецназ получили приказ отойти, дабы избежать кровопролития.
Празднуя победу, студенты радостно кричали и обнимались, а затем целой манифестацией направились по бульвару Сен-Мишель к Сорбонне.
Светало. Консьерж на рю Медичи, узнав жильцов, распахнул дверь.
– Ну, как там?
– Уже спокойно.
Все так и остались в квартире, улеглись вповалку: Патрик, Люсиль, Аньез и Сергей. Раненую Аннет уложили отдельно. Когда окончательно рассвело, Аньез и Серж все же сбегали за машиной, отвезли пострадавшую в госпиталь Сен-Венсан-де-Поль. Там Аннет и оставили.
– Я переоденусь, потом – в ателье, – на обратном пути заявила Агнесса. – Сегодня плотник должен явиться. Ты как?
– Вечером загляну. Если обстановка позволит, – прощаясь, молодой человек чмокнул подружку в губки. – Сейчас – обратно, к ребятам. Посмотрим, что там, да как.
Сказать по правде, Сергею давно хотелось на полном серьезе поговорить с Патриком. О ящиках, об автоматах… О Докторе, в конец концов!
Правда, сразу разговора не получилось – явились Жан-Клод и Надин.
– А мы вчера в Сорбонну пошли! – похвасталась девушка. Судя по виду, она уже успела переодеться, сменив рваные грязные джинсы на короткое красное платьице. Ну, и не забыла сделать начес, накрасить ресницы… И губки – в перламутрово-ярко-розовый цвет.
– Там такой был митинг, у-у-у!
– Вчера один из наших погиб, – пригладив бороду, Жан-Клод грустно почмокал губами. – И один полицейский.
Лохматая, в голубой рубашке Патрика, Люсиль поежилась:
– Вот ведь, до крови уже дошло! Брр…
– Всякая революция только тогда чего-нибудь стоит, когда она умеет защищаться! – поправив пальцем очки, с неожиданным пафосом парировал Патрик. – Так Троцкий сказал!
– Ленин, – Серж пригладил волосы. – Ленин это сказал, а не Троцкий. Вот в какой работе написано – не помню.
– Ну, кто – не важно, – отмахнулся Жан-Клод. – А постулат – спорный.
– Да как же спорный? Верный! – Патрик и не думал сдаваться, аж покраснел. – Ты же сам всегда говорил…
– Говорил… Но, сейчас… – бородач со вздохом покачал головой. – Вчера кто-то спровоцировал полицейских. В них стреляли.
– Стреляли?
– Я один слышал автоматные очереди?
– Я тоже слышал, – поддакнул Сергей. – Вот они и озлились… Или – не они? Может, провокаторы и в нас тоже стреляли? Бедная Аннет… еще б немного и… Похоронили бы.