Месье Лекок развел руками:
– А их у меня еще нет! Но, будут… Один точно до тридцатого, еще два – может, через пару-тройку лет. Да-да! Что вы так смотрите? Вы заберете их в шестьдесят восьмом! В Париже, на бульваре Сен-Мишель. Моя служанка, юная Мари-Анж, будет ждать вас! Правда, она уже не будет такая юная…
Черт, ну да! Яшмовая брошка… Юная Мари-Анж! Та самая старушка, у которой они укрылись от полицейских! С Морисом Торезом дружила, с Сартром, с Троцким… И что-то такое несла про то, чтобы у нее что-то спросить… Так вот что она имела в виду! Ах, Мари-Анж…
Между тем, месье Лекок подозвал служанку:
– Запомните нашего дорогого гостя, милая Мари-Анж!
– Да уж не забуду, месье! – засмеялась девчонка. – А что такое?
– Он обязательно навестит тебя… лет через пятьдесят.
– Куплю под это дело коньяк, да!
Юная Мари-Анж была девушкой смешливой и, в силу возраста и характера, мало что воспринимала всерьез. Вот и эти слова – тоже…
– Да и вот… – выпроводив горничную, профессор снова подошел к шкафу. – Еще не все подарки, мой юный друг. Но, тут дело куда серьезнее… Знаете, что такое счетчик Гейгера?
Сергей напрягся:
– Что-то связанное с радиацией? Дозиметр.
– Ну да. Так. Счётчик Ге́йгера – Мю́ллера – газоразрядный прибор для автоматического подсчёта числа попавших в него ионизирующих частиц. По некоторым данным, в центре Парижа седьмого июня шестьдесят восьмого года произойдет ядерный взрыв! Может быть – он и будет. А, может – и нет. Но, вы должны быть готовым ко всему, друг мой.
Счетчик Гейгера Сергей спрятал в сумку уже там, в квартире на улице Медичи. Явился под утро, просто вышел вслед за профессором на балкон… Улегся на диван, не раздеваясь. Напротив, на софе, похрапывал Патрик. Вся комната была охвачена голубовато-серым сиянием – что-то бормотал телевизор, не так давно принесенный Жан-Клодом. Забыли выключить…
Серж почтив все понимал, уже наловчился по-французски… По телевизору передавали обращение президента де Голля к нации:
– Француженки и французы, – говорил генерал, – обладая полнотой национальной и республиканской легитимной власти, в последние сутки я рассматривал все – без исключения – возможные средства для ее защиты. Я принял свое решение. В сложивших обстоятельствах я не уйду в отставку. У меня есть мандат народа, и я его исполню. Я не буду менять премьер-министра, чьи качества, твердость и способности заслуживают всеобщей похвалы. Он представит мне изменения в составе правительства, которые сочтет нужными.
Тут же запись прервалась показом демонстрации, на этот раз не студенческой. Тысячи сторонников президента прошли по Елисейским полям. Как пояснил диктор, манифестацию возглавили бывший премьер-министр Мишель Дебре и министр культуры Андре Мальро.
– А, это ты… Ну? – неожиданно проснувшийся Патрик, уселся на софе, водрузим на нос очки. – И что теперь?
– В смысле? – Сергей поднял голову.
– Что делать будем? Баррикады, вроде, уже и не комильфо… Как и революция…
– Так, оно, может и к лучшему? Что без крови… – осмелел Серж. – Ну, почти… Как там Аннет?
– Лечится, ты же знаешь… Ой! Совсем забыл сказать… Ее ж скоро выписывают! Или, сказала – сама убежит, надоело, – Патрик передернул плечами. – Надо будет вещи ей отнести. Одежду и все такое.
– Принесем… Да, я вас стеснять не буду. Помирюсь с Аньез.
– Хорошо бы! – Патрик явно обрадовался, повеселел. – Знаешь, мы все за вас переживаем. Когда вы поругались? Дня два тому?
– Ну да, где-то так…
– Помиритесь, а?
Серж ничего не ответил. Поднялся, вышел на балкон. Начиналось утро. Дворники растаскивали остатки баррикады. Студенческий бунт еще прекратился, но весьма поутих. Революционное движение молодежи к концу мая по сути сдулось. Не было ни четкой программы, ни единого центра, ни эффективно разработанных способов борьбы. Лидеры полезли в «большую политику», «карнавал» кончился… Хотя, по инерции кое-где продолжали бузить.
В центре Парижа возможен ядерный взрыв! Об этом предупредил профессор. Ядерный взрыв… Сергей покусал губы. Кто его устроит? Кому он нужен? Доктору и его людям, этому самому таинственному «Тресту»? А больше – кому? Некому. Да и кто может раздобыть ядерный фугас? Сволочи! Все правильно рассчитали: взрыв – гибель множества людей – хаос… И власть! Или – репрессии и потом – гражданская война, а уже после – власть. Запросто.
Хорошо бы им помешать… Если это и вправду – Доктор. Замутить этакую операцию «Анти-Трест»… Аньез! Надо срочно мириться с Аньез, Доктор ей… не то, чтобы сильно доверяет, но использует…
– Пойду к Аньез! – молодой человек решительно повернулся.
– Так рано ж еще! – расхохотавшись, Патрик пошарил рукою за креслом, вытащив початую бутылку «бордо». – Будешь?
– Конечно.
– Бокалы на кухне… Да! – француз вдруг замялся, снял очки… протер, снова одел… – Слышишь, Серж… у меня такое чувство, что вы с Доктором приходите сюда через крышу! Ну, спускаетесь оттуда на балкон, выходите, как нив чем ни бывало. Я уж не раз замечал.
– Так надо, дружище! – поставив бокалы, со всей серьезностью пояснил Сергей. – Конспирация, конспирация и еще раз конспирация. Так говорил Ленин!
– А, ну, если Ленин… Хотя, признаться, я у него мало что читал. Больше Троцкого…
– Чин-чин! Да, а как Люсиль? – вдруг вспомнил стажер. – Давненько что-то ее не видел.
Патрик пригубил вино:
– Да ладно тебе – давненько. И пары дней не прошло. Просто баррикад сейчас мало, вот она и не приходит. Еще Доктор тут почти всегда ошивается… Штаб-квартира! А Люсиль, чтоб ты знал, доктора на дух не переносит. И я с некоторых пор – тоже.
– Я тоже его не люблю… – допив вино, стажер поднялся с дивана. – Все же, пожалуй, пойду… Хоть и рано. Надеюсь, застану дома.
– Бон шанс, Серж!
Площадь Данфер Рошро. Угол улицы Дагер и авеню генерала Леклерка. Сергей перевел дух: темно-голубой «Ситроен Две Лошади» на своем месте, у тротуара! Значит – дома…
– Да, да, мадемуазель у себя, – подтвердил заспанный консьерж. – Но… рановато еще… Хотя, я же вас знаю…
Покопавшись в карманах, Серж отыскал завалявшуюся монетку в несколько сантимов, протянул…
– О, спасибо, месье! Прошу…
Взбежав по лестнице вверх, молодой человек яростно покрутил звонок…
Дверь открыли не сразу… минут через пять…
– Т-ты?
Бледная, как смерть, Аньез, все в том же короткой голубом халатике, вдруг закашлялась, пошатнулась, схватившись за грудь… Подхватив девушку, Серей принес ее на тахту и уложил на бок… тут же метнулся на кухню, принес стакан воды…
– Пей!
Да какое там – пей!
Девушка билась в конвульсиях, худенькие плечи ее тряслись, от приступов ужасного кашля содрогалось все тело…
– Там… там… пилюля…
На тумбочке лежал серебристый кластер… осталась лишь одна розоватая капсула – «пилюля»…
– На… Осторожней… Запей!… Ага… Полежи теперь…
– Нет… – усевшись на тахте, помотала головой девушка. – Сейчас, сейчас… Пройдет… Я посижу так… Сереж! Ты меня, пожалуйста, пока ни о чем не спрашивай, ладно?
– Не буду, – стажер нежно погладил подружку по плечу. – Ты только не кашляй больше, ага? А говорить я сам буду… Во-первых, признаюсь сразу – я тебя люблю. Очень-очень… Ну, чтоб ты знала…
Аньез улыбнулась, пушистые ресницы ее дрогнули, по щеке пробежала слеза…
– Осознала? Нет, ты хотя бы кивни…
– Дурачок… А ну, поцелуй меня! Так… так… Нет, нет сексом займемся позже. Ты, кажется, хотел что-то рассказать?
– Ну да… Так вот, слушай.
– Внимаю с совершеннейшим почтением! – фыркнула Аньез.
Ну, слава Богу, оправилась. Почти… Так и впрямь – скоро можно будет перейти к сексу! Лучше уж секса, чем этот жуткий кашель.
– Я догадался еще… Ой! Смотри-ка, за окном… Сосед?
– Сосед!
– И впрямь, с биноклем…
– Думаю, мы не должны его разочаровать! Да… можно, спрошу? – девушка склонила голову набок и прищурилась. – Хочу для себя прояснить. Или сначала – про сон? Хотя, нет… Ты сказал, что любишь. А я видела тебя с Люсиль! В тот самый вечер, когда мы поссорились. Причем – дважды! На бульваре Эдгара Кине, у кладбища… Да, я ехала за тобой. Хотела помириться… Ты вылетел взъерошенный, с пустыми глазами, куда-то быстро пошел… Я хотела остановить… Побоялась – больно уж глаза были бешенные! Я видела – ты ушел… И вдруг – снова появился! Возник прочти сразу, на розовой «Веспе», в обнимку с Люсиль! Нет, я не ревную, не думай… просто… Как так может быть? Хотя, догадываюсь, как… Я ведь права?
– Права, милая. Через балкон… – согласно кинув, Сергей нервно пригладил волосы. – Просто вчера мы бы хоронили Люсиль. Она погибла на баррикаде, ночью…
– Пуля в спину!!! – вздрогнув, выкрикнула Аньез. – Я видела во сне! В кошмаре. Значит, это не просто сон… Так ты ее…
– Да. Ее нужно было задержать любым способом! Не дать добраться до баррикады… Я ж и хотел об этом!
Серж откровенно рассказал девушке обо всем. О профессоре Лекоке, о тресте и Докторе и о странном кашле Аньез, о том, что ей обязательно нужно уходить, возвращаться в свою эпоху. Иначе – смерть!
– Я и сама понимаю, – тихо промолвила Агнесса. – Это не мой мир! Доктор, кстати, давал лекарство, вот эти. Пилюли. Они помогали… Он использовал меня, я знаю… Но и я – его. Именно он помог выбраться из борделя. Месье Жорж нашел бы меня и в Париже, достал бы и наказал! А так… Он знал, откуда я, кто я на самом деле. Предложил сотрудничать, помогать… рассказывать все, что происходит в комитетах, на квартире, на баррикадах… Везде.
Девушка замолчала, и Серж обнял ее за плечи, поцеловал в лоб…
– Я бы не выстрелила в тебя тогда… Хотя Доктор приказал… Но я же не выстрелила! И была наказала – оставлена без пилюль… Это сейчас для меня, как наркотик!
– И все же, пилюли он тебе дал…
– Он не хочет остаться совсем без поддержки. Тем более – он знает, что я знаю, кто он. Знаю – и помогаю. И завишу от него, и он этот тоже знает. В последнее время он почему-то невзлюбил Люсиль…