Поэтому каждый член команды нёс рюкзак со всем необходимым для выживания.
Долохов не обманул — амуниция, что мне выдали в бункере, действительно защищала от холода гораздо лучше, чем моя одежда, хотя выглядела менее объёмной и очень лёгкой.
На выходе из бункера пришлось надеть ненавистную панорамную маску с фильтрующей системой. Только теперь у каждого было несколько запасных сменных фильтров. Опять же, для выживания.
В случае, если кто-то отстал, то ему необходимо будет вернуться в бункер.
Ждать никого не будут, потому как наше время ограниченно.
Нам необходимо завершить миссию до того, как у оставшейся группы закончатся припасы. Иначе их ждёт либо голод, либо опасное путешествие в Мурманск к шаттлу.
До следующей точки было решено двигаться пешком. Во-первых, чтобы не привлекать внимание к оставшимся. Во-вторых, чтобы у них был надёжный транспорт на случай отступления. И в третьих, потому что идти было недалеко.
Меня радовал факт того, что нам не нужно было идти через паутину. Очень уж не хотелось встречаться с её хозяевами. Хотя, как ученого, все же одолевало любопытство, как же все-таки пауки смогли приспособиться к местному климату?
Надеюсь, что на этот вопрос я все-таки не получу ответ.
Группа двигалась быстро и слаженно. Передышка в бункере дала всем время набраться сил, поэтому, отстающих не было, даже среди неподготовленных учёных.
Пройти нам предстояло всего около двух километров, а дальше… Дальше сплошная авантюра. Мы должны погрузиться на корабль и уже по морю добраться до острова Шпицберген.
По холодному, токсичному, переполненному жуткими огромными тварями, морю. К тому же зима близко, а это осложняет дело.
Но выхода нет. Придётся рискнуть. Тем более с нами группа морпехов, для которых выход в море — всего лишь работа.
Впереди волновалось море — доки совсем близко, но на пирсе я увидел всего несколько потрёпанных небольших кораблей. В мореходстве я полный ноль, но разве можно на такой лодчонке преодолеть такое расстояние?
— Елисей, а не маловата лодочка? — не выдержав, спросил я у командира.
— Нет конечно! — удивился тот. — Погоди-ка! Ты решил, что мы поплывем на одной и этих лодок?
— Конечно. Разве нет?
— Э-э-э нет, друг. Наша лодка находится во-о-он там, на другом конце пирса.
— Но там ничего нет! — возмутился я.
— Конечно нет! Она ж в закрытом доке стоит.
Я только и мог, что удивлённо покрутить головой. Все-таки наша страна — великая! И люди здесь самые бесстрашные. Другие страны давно отказались от путешествий по морю, но не русские!
Только наш народ может спокойно жить в условиях крайнего севера.
Только русский человек может радоваться хрусту снега под ногами.
Только наш человек, услышав крик своего товарища бежит к нему на помощь, а не от него, спасая свою жизнь.
Как и сейчас, когда один из, прикрывающих группу, солдат зашелся в нечеловеческом крике, все его сослуживцы рванули к нему на помощь. Но вскоре помощь понадобилась всем.
Пару минут я не мог ничего понять и разглядеть. На рыже-белой маскирующей куртке кричащего солдата образовался такой же рыже-белый нарост величиной с его голову. Этот нарост и пытались с него снять несколько человек, в то время, как все остальные, отстреливаясь от тучи таких же комков, пытающихся зацепиться за кого-нибудь.
Дальше произошло то, что совсем повергло меня в шок. Долохов, который шёл во главе группы, подбежал к пострадавшему солдату и выстрелил в него.
— Отступаем! Всем держать строй! Укушенных не подбирать. Если увижу — лично пристрелю! Живо к доку! — и группа, отстреливаясь начала отступать. — Леха, не спи! Времени мало. Их будет все больше!
Я не верил, что человек, который ведёт нашу группу, которому все доверили свои жизни, мог так поступить с подчинённым. Но, похоже, остальных такой исход устраивал.
А рыжие, меховые комки все прибывали. Казалось, что они материализуются сразу возле группы и в безумном прыжке пытаются прицепиться к кому-нибудь. Так не повезло одному из биологов. Тварь неожиданно возникла рядом с ним и вцепилась круглой пастью ему в ногу.
Учёный упал на спину и выгнулся дугой. От его крика заложило уши.
Я попытался отодрать тварь от ноги, но у меня ничего не вышло — тварь намертво прилипла к нему.
Времени было мало. Бросать человека в беде — самое паскудное, что можно придумать, но группа отступала, а тварей становилось все больше.
— Леха бросай его! — заорал Долохов. — Он уже труп! Брось его, говорю тебе!
"Ага, щаз! Может ещё и пристрелить его, как ты того… Пристрелить!" — внезапно меня осенило!
Я направил дуло автомата на меховую тварь и нажал на спусковой индикатор. От энергетического разряда мутанта разорвало на мелкие куски, окрасив снег вокруг в красный цвет.
Но, вопреки моим ожиданиям, учёный не перестал кричать и корчиться от боли. Изо рта у него шла пена, его били судороги. Я схватил его за куртку и потащил в сторону доков, но кто-то выстрелил ему в голову. От неожиданности я дёрнулся и упал на снег, чем и постарались воспользоваться твари, прыгнув ко мне сразу с нескольких сторон.
Меня спас дружный раскат выстрелов и чья-то рука, которая тянула меня за шкирку в нужном направлении. Когда мы вошли в круг солдат и опасность миновала, мне позволили встать и, тут же, на меня обрушился гнев Долохова.
— Я сказал тебе бросить его! Значит нужно бросить! Ты понял?
— Нет, урод. Я снял с него ту штуку! Я бы дотащил его! Это ты его убил? Ты?
— Он уже был мёртв! После укуса никто не выживает! Если укусит эта тварь, то тебя ждёт медленная, страшная смерть! Понял? Нет противоядия! Ты рисковал жизнью ради трупа!
Его слова немного охладили мой гнев и мне стало по-настоящему страшно. Если все так, то я уже раз пять мог погибнуть. Меня спасли лишь меткие выстрелы ребят, которые отказывались бросить меня.
— Соберись! Из-за тебя рискует вся группа! — рыкнул Долохов. — Подними оружие и прикрой нас!
Оказывается мы уже добрались до закрытого дока и пока часть ребят отстреливалась от тварей, другая открывала нам проход внутрь.
— Готово! — закричал Игнат.
— Ковач, Чехов — прикрывают. Остальные все внутрь, быстро! — тут же отдал приказ Долохов.
Больше нарушать приказ я не стал. Хватит. И так подвергал группу риску.
Я зашёл внутрь дока, а через пару минут нас нагнали и прикрывающие. Дверь с глухим стуком закрылась, но снаружи ещё несколько минут слышалась возня. Потом все стихло.
Люди сидели на полу, пытаясь отдышаться, а мне стало страшно, что и тут нас могут поджидать мутанты.
— Ребята уже все проверили. Здесь чисто. — заметив мои метания, сказал Долохов. — Десять минут отдых и по коням.
— Виктор, Что это были за твари? — спросил я у биолога.
— О, это зайчики. — ответил тот
— Что?
— Это хреновы зайцы! Понимаешь? Ну, такие, с ушками, с хвостиком. Только эти без ушек и хвостиков. — не выдержал Долохов.
— Это действительно родственники полярного зайца. — подтвердил Виктор. — Только эти уменьшили массу тела, лишились длинных ушей и хвоста, отрастили вместо нормальных четырёх лап, шесть укороченных с перепонками и когтями, и видоизменили челюсть с пищеварительной системой. Короче, полный апгрейд!
— Охренеть!
— Не то слово! Их пасть представляет собой круглую присоску с несколькими рядами зубов. Присасываясь к жертве они выворачивают свой желудок впрыскивая в жертву крайне агрессивный желудочный сок. Добыча буквально переваривается заживо. А дальше им остаётся только посасывать питательный переваренный бульон.
— Твою ж… Лучше заткнись! — простонал я, сдерживая рвотный позыв.
— Противоядия нет!
— Я понял.
— Прости. Просто нервы на пределе. А когда я нервничаю, я много говорю. — сказал Виктор.
— Я понял.
— Это совершенные твари. — не унимался он. — Многочисленные стаи практически не имеют врагов. Лишь медведи с толстой бронёй могут на них охотиться, да лисы с морскими львами разоряют гнезда с беззащитным молодняком, пока стая на охоте.
— Морской лев?
— Ну да. А я разве не говорил, что зайцы одинаково хорошо чувствуют себя и на суше и в воде?
— Нет.
— Ну вот! Я же говорю — совершенные твари!
Тем временем перерыв закончился и народ начал подниматься.
— Эй, морпехи, вам хватит людей, чтобы завести эту детку? — спросил Долохов.
— Для неё и одного морпеха хватит! — улыбнулся тот. — Она проста в управлении, как велосипед!
Я оглянулся, чтобы рассмотреть, о чем они говорят и у меня натурально отвисла челюсть.
— Да вы издеваетесь? — хрипло прошептал я. — Я их только на картинках в детских книжках видел!
Глава 11
Ксюша.
— Мама?
Этого не может быть!!! Изо всех сил жмурю глаза и медленно открываю — видение не исчезло.
— Ма-ам?
Это она! Боже, это моя девочка!!!
— Моника… — хватаю её на руки и сжимаю так, что она начинает кряхтеть.
Живая! ЖИВАЯ!!! Не верю!
— Моника! МОНИКА! — слезы текут ручьём, меня всю трясёт, будто от холода, но я не могу оторвать свой взгляд от дочки.
Я не могу поверить, что это она! Столько раз я её теряла! Столько раз разбитая надежда рвала мне душу! Столько раз я от отчаяния выла.
— Мамочка! — Моника тоже плачет. — Мама! Мам, я думала вы все умерли!
— Нет! Нет! Все живы! — шепчу ей на ушко. — Все живы! Теперь и ты с нами. Теперь я никогда не оставлю тебя одну!
Время вокруг остановилось. Сейчас в целой Вселенной есть только я и моя дочь. Не могу отпустить её даже на секунду. Не могу надышаться ей. Полной грудью вдыхаю её запах. Все ещё не верю, что она здесь, со мной. Все ещё боюсь, что это плод моего воображения, что она сейчас просто исчезнет, оставляя в моей душе кровоточащую дыру.
— Мама, а где Марк и папа? — все ещё шёпотом спрашивает дочь.
— Марк… — словно прихожу в себя. — Доченька, он тут, в больнице. Нам нужно идти к нему. Только тихо!