Стоило только улечься, как меня закрутило, завертело, словно в центрифуге, и я провалился куда-то внутрь себя. Внезапно для себя самого ощутил, как мои лёгкие с шумом втянули воздух, которым я с непривычки чуть не захлебнулся.
Похоже, я всё-таки вступил в права наследования, и моя душа окончательно вселилась в тело какого-то неудачника.
Да, я снова дышал! Хоть и в кислородной маске, надетой на мою физиономию. Даже попробовал шевелить конечностями и, что меня весьма порадовало, не безуспешно.Правда, не рискнул двигать ими с большой амплитудой, поскольку решил, что пока надо вести себя тихо и не привлекать внимания санитаров.
Почему речь зашла о санитарах? Да потому что я чуть-чуть приоткрыл глаза, и увиденного сквозь ресницы мне хватило, чтобы понять–я в больничке. Лежу в койке, опутанный проводочками датчиков и трубочками капельниц. Мой вывод подтверждался и тем, что в комнате слышалось ритмичное попискивание медицинской аппаратуры, хриплое дыхание, постанывание и похрапывание моих соседей.
Ну, раз тут только дежурное освещение, и все вокруг спят, значит сейчас ночь. И санитары тоже дрыхнут. А это значит, что если я буду вести себя тихо, то никто не будет мешать мне пробовать тихонько сориентироваться во времени и пространстве.
Итак, перво-наперво надо понять, где я, кто я, да и вообще… Память умершего, доставшаяся мне, оперативно среагировала и выдала запрашиваемую информацию.
Мы на Земле. Но эта Земля явно не та, где прошла моя первая жизнь. Тут, как я понял, какая-то параллельная реальность. Во время тёмных веков, последовавших за гибелью Римской империи, произошло нечто, из-за чего исторические пути той Земли, где я жил, и этой, разошлись навсегда.
Неизвестно, что послужило причиной, но с какого-то момента магия, о которой говорилось в древних легендах и сказаниях, прочно укоренилась в реальности и вошла в повседневную жизнь.
Нет, конечно, магами становились далеко не все–сотые доли процента от общего числа живущих на Земле. И даже те, кто могли ими стать, далеко не всегда имели возможность дожить до того момента, когда появлялась реальная возможность воспользоваться своими способностями.
Сначала, разумеется, из-за отсутствия опыта работы с могущественными мистическими силами очень многие одарённые теряли и свои способности, и свои жизни.Всевозможные религиозные культы тоже поначалу пытались заявить свои монопольные права на чудеса, что тоже отрицательно влияло на выживаемость многих одарённых.
Тёмные века потому и назывались тёмными, что в эти времена шла нескончаемая война всех против всех. Но вечно так продолжаться не могло, и общественное устройство адаптировалось и к магии.
Человек — не кошка, он ко всему привыкает, и постепенно новые возможности были поставлены на службу обществу, пусть при этом использовался очень затратный метод проб и ошибок, да…
В системе господствовавшего в этот период времени раннего феодализма выделялись семьи, у членов которых магические способности были особенно сильны. Со временем складывались роды и магические кланы. Но даже сильнейшие из них не могли полностью доминировать в тех или иных странах.
То есть наиболее могущественные кланы так или иначе являлись сюзеренами, и выходцы именно из этих кланов становились властителями в больших и малых государствах. Более мелкие и слабые семьи становились их вассалами и слугами. А какие-то роды и кланы ухитрялись сохранить свою независимость, тем не менее вписывались в структуру общества. Всё обстояло очень непросто, и каждый социум становился сложнейшей системой сдержек и противовесов, где происходил непрерывный поиск баланса, позволяющего обществу существовать без существенных потрясений.
Хотя, конечно, случались и великие смуты, крестьянские восстания, разрушительные войны — как межгосударственные, так и клановые, между вассалами одного сюзерена. А ещё, особенно на ранних исторических этапах, случались и религиозные войны, отличавшиеся особой жестокостью.
Но человечество не самоуничтожилось, хотя временами было очень близко к этому, а продолжило своё поступательное развитие.Наука и великие географические открытия убрали с лика планеты белые пятна. Промышленное производство приобретало всё большее значение, но магия, невзирая на научно-технический прогресс, продолжала играть весьма заметную роль.
И именно из-за того, что магические кланы сохраняли свою силу и влияние, строение социума являлось причудливой смесью из феодализма, капитализма и чёрт ещё знает чего. Мир техномагического киберпанка, однако…
И в этом мире главенствовал культ силы. Разумеется, с некоторыми ограничениями, дабы не допустить откровенного беспредела, расшатывающего общественные устои. Но основным тут считалось именно право сильного. Только сильный мог достигнуть высокого социального статуса, значимого общественного положения и собственной силой защитить свои достижения. А слабые… Они неизбежно платили за всё. Если ты слаб–то ты будешь побеждён. И VaeVictis2, как говаривали латиняне что в моём мире, что в этом…
Пытаясь натянуть на голову вот это вот всё, я незаметно для себя провалился в сон. Видимо, тушка, в которой мы с беглым даосом поселились, была очень ослаблена и долго в состоянии бодрствования я находиться пока не мог. Да и пребывание в коматозном состоянии, знаете ли, никого здоровее не делает и сил не прибавляет…
Меня разбудили голоса:
— Василий Аронович, вот этот больной, — прозвучал приятный девичий голосок. — Показания приборов свидетельствуют о возобновлении мозговой активности.
— Та-ак, милочка, ну, давайте историю болезни этого пациента посмотрим, — это был уже мужской голос.Глубокий баритон с богатыми обертонами. Не иначе, как его хозяин пользовался у дам оглушительным успехом. Подобные голоса выводят из равновесия, вызывают у них сладкое томление в груди и заставляют мечтать о всяком таком, будоражащем воображение…
Вот и у девушки, с ним разговаривавшей, в голосе сквозило прямо-таки неприкрытое обожание. Хотя, чего это я? Может, у неё так проявляется уважение к профессионализму старшего товарища.
— Вот, возьмите, — прожурчал её голосок.
Я рискнул приоткрыть один глаз. Справился. А потом второй. Тоже получилось. Сначала картинка была мутноватой, но потом расплывчатые пятна стали обретать форму, и вот я уже вижу стоящих неподалёку от моего скорбного ложа людей, одетых в белые халаты.
Облик доктора был под стать его голосу. Высокий рост, широкие плечи, буйная русая шевелюра, выбивающаяся из-под белого колпака, и ухоженная окладистая борода.
И никто пока не обратил внимания, что у меня глаза приоткрылись. Доктор с интересом изучал что-то на экране планшета. А стоящая рядом медсестра, молодая рыжая девчонка с веснушками на носу, поедала влюблённым взглядом предмет своего обожания–этого импозантного бородача.
Да, я оказался прав в своих умозаключениях. Доктор был изрядным сердцеедом, а эта сестричка–одна из его многочисленных жертв. Ну да ладно, это их дела.
А мне пока надо сосредоточиться на том, чтобы прийти в нормальное состояние. В то состояние, когда интерес к противоположному полу становится не только академическим, а начинает носить… гм-м-м… более прикладной характер. Ну, вы поняли.
— Та-ак, Ян Миронович Карпов, шестнадцати лет от роду, — доктор весь ушёл в изучение истории болезни. — Поступил к нам с сотрясением мозга тяжёлой степени, трещиной малоберцовой кости, многочисленными ушибами и гематомами двадцать первого мая сего года…
— Его здорово избили, — пояснила сестра причины возникновения озвученных повреждений моей тушки.
— Да я догадался уже, — говоря это, доктор перевёл взгляд на личико медсестры, отчего та вдруг зарделась. Да так интенсивно, что веснушки на её милом личике стали почти не видны.
Доктор самодовольно хохотнул, ещё раз окинул взглядом аппетитную девичью фигурку, но всё-таки вернулся к делу:
— Так-так-так, а в кому он впал…
— Да как его привезли в бессознательном состоянии, так он в нём и оставался, — пояснила девчонка, — там всё написано.
— Вижу, вижу… А вёл его Викентий Сергеевич?
— Да, но он, как вы знаете, в отпуск ушёл.
— Знаю, конечно, — доктор ещё раз посмотрел на экран планшета. — Просто не настолько тяжёлые повреждения у пациента нашего, чтобы вот так сразу в кому впасть… ага, тут написано, что предположительно уход от реальности был спровоцирован психической травмой.
— Ой, — сестрёнка, видимо, наконец заметила, что я тут уже глазами во всю мыргаю, — а он в сознании.
— Так, — доктор профессионально-ласково посмотрел мне в лицо, — как вы себя, голубчик, чувствуете?
Поскольку кислородная маска всё ещё была на моей физиономии, я просто интенсивно моргнулобоими глазами одновременно, мол, да, я себя определённо чувствую, да и вас слышу.
Доктор улыбнулся и пристально посмотрел на медсестру, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как её мордаха опять краснеет от смущения:
— Ну, самое плохое для этого парня позади, — сказал он, — так что теперь выкармливайте, выхаживайте. Викентий Сергеевич по лечению всё расписал, тут мне добавить нечего. Сеансы спецтерапии я проведу не хуже него, так что через недельку, если всё пойдёт нормально, мы с вами этого молодого человека на ноги поставим, — потом смерил её откровенно плотоядным взглядом и произнёс, типа так, между прочим. — И знаете что, красавица, зайдите-ка после дежурства ко мне, поговорим, как нам с вами наладить… Продуктивное взаимодействие, — и улыбнулся так многообещающе, — а сейчас занимайтесь, — и, оставив смущённую девчонку, величаво удалился из палаты.
Я отметил: говоря последние фразы, он задействовал специфическую технику, когда его голос начал переливаться различными обертонами. Этот приём очень любим гипнотизёрами и психотерапевтами. Так что я был уверен, что юная сестричка после дежурства обязательно посетит кабинет этого замечательного профессионала и покинет сегодня больницу намного позже обычного.