Глава 10
Глава 10.
Вся пятница второго июня выдалась суматошной: утром поймал в конторе Василия Федоровича, изложил ему предложение от руководства школы и получив добро — направился к трудовику. Обрадовал его, тот потащил меня к директору — согласовать всё с ней. Принялся отбиваться, предполагая что показываться на глаза Ларисе Максимовне — будет не самой лучшей идеей. У неё и так с нервами в последнее время непорядок, тут ещё я похулиганил со своим сочинением, оттоптав все любимые мозоли либералов и покусившись на Солженицина. Но разве с нашим трудовиком поспоришь, не слушая никаких аргументов — затащил меня в директорский кабинет.
«Не проверяла ещё!» — догадался, увидев как лицо нашей учительницы русского и литературы осветилось приветливой улыбкой. Рассеянно покивала, выслушав проникновенную речь Трактор Палыча и не вникая в подробности, благословила:
— Делайте что хотите, Виктор Павлович, я в этом не понимаю, полагаюсь на вас. Вань, у вас с Леной всё хорошо, не забыл про необходимость подтверждения результатов экзаменов в районе?
— Спасибо, Лариса Максимовна, нормально всё. Нет, не забыл, приму меры!
После чего наши пути с учителями разошлись: Директриса осталась в кабинете, Трактор Палыч с энтузиазмом отправился к себе — составлять договор, обещая все за выходные подготовить, в понедельник согласовать с Фёдоровичем и тогда же пригнать с утра первую бригаду учеников. Ну а я пошел к теплицам, благо идти до них было совсем ничего. С какой стороны не посмотри — хорошая идея с этими оранжереями, особенно если школьники будут задействованы. И в школьную столовую витамины, и дети при деле, и село обеспечим овощами и зеленью, не говоря о коммерческой составляющей — продажи в город и ближайшие населенные пункты. Даже трудовик, ещё на стадии обсуждения проекта привлечения школьников, однажды мечтательно прикрыл глаза и высказал затаенное:
— Ты, Иван, молодой ещё, не понимаешь, что это такое, когда можно посреди зимы уральской закусить свежей хрустящей редиской! Вьюга завывает, окна льдом затянуты, а на столе зелень и редиска бочком краснеет на тарелке…
Ну а чтоб мечты воплотились в реальность — приходится пока ручками работать. Радует, что процесс идет, вот уже и каркасы будущих теплиц обозначились. А как молодежь выйдет на помощь, так можно будет вздохнуть спокойней — пока от запланированных сроков отстаем. До вечера вкалывал наравне со всеми, не покладая рук, за что от коллег то и дело слышал беззлобные подколки, вроде того, что за такой ударный труд — скоро бригадиром стану. А перед концом смены подъехал Равиль, дождался, пока закончу и предложил, распахнув переднюю дверь:
— Поехали, Вань, доброшу до дома!
Явно что-то надо, мне до коттеджа минут пятнадцать добираться, и то — если со всеми встречными здороваться и разговаривать. Ладно, прокатимся, по дороге выложит, с чем пожаловал. Равиль, однако, начинать разговор не спешил, сосредоточенно вцепившись в баранку, лишь изредка посматривая в мою сторону. Решил ему помочь, завязав беседу:
— Ну чо, как вчера с немцами посидели? Судя по цветущему виду, толком и не пили? Не вывозят фрицы пить по русски⁈
— Да нет, хорошо посидели, душевно, — Улыбнулся мой куратор. — а пили и впрямь мало, говорил же, их сегодня перебрасывают к соседям, так что сильно не гуляли. Вань, тут такое заваривается по всей стране, скажи, тебе и впрямь интересно сидеть здесь в глухомани? Ещё и оранжереи эти, как колхозник какой-то! Не хочешь в Москву, например, перебраться или в Ленинград? А, Иван? На телевидение тебя можно устроить или на радио, там сейчас всю прежнюю команду перетряхивают, новые люди нужны?
— Уволь, я ведь всё что вспомнил, рассказал и написал, давайте без меня. Не тянет в эту тусовочку, ты ещё предложи под крыло к Пугачихе пойти. Я как зимой краем глаза глянул эти Рождественские встречи, так до сих пор не по себе. Румын там этот засветился, скоро с перьями в жопе на всех экранах страны скакать будет…
— Он молдаванин же, но «Алёшу» почему-то на болгарском пел. Не будет, он вместе с Борисовной и всем составом театра песни Аллы Пугачевой позавчера на гастроли отправился, пока в Австралию, потом в ФРГ по графику. Вернутся не все, Примадонне намекнули, что к её фирме «Театр песни» накопилось много вопросов финансового и правового характера, так этот кагал перед турне вложился по крупному в золото и ювелирные украшения. На рывок решились скорей всего, ну и наши их ненавязчиво подтолкнули к этой мысли, что лучше за бугор свалить. Сегодня новости обязательно вечером посмотри, а с певцами ртом — давай забьемся, что эти клоуны ещё в Австралии сбегут?
— Кто спорит, тот говна не стоит! Это хорошие новости, конечно, но я не хочу никуда ехать, чо пристал-то? Мне следующей осенью восемнадцать будет, в армию пойду, вот и попутешествую. Чо неугомонный такой?
— Да скучно, Вань. — Признался Равиль. — Сейчас с казахами не хилая заруба будет, в Нагорный Карабах перебрасывают войска, а мы тут в глухой провинции киснем. Вчера посмотрел на восточных немцев из народной армии и прям засвербело, зависть взяла. Сейчас бы на боевой выход, а не вот это всё…
— Ааа, — догадался я. — ты из-за меня здесь застрял, получается? Ну извини, мне здесь всё по душе, невеста опять же на сносях. Хочешь, ещё цыган поедем погоняем каких-нибудь, есть же ещё поблизости?
— Ага, — сник Равиль. — носитель гостайны получаюсь, вместе с тобой. А цыгане пока вроде смирные, дальше время покажет, может и съездим. Ладно, надеюсь, тебя служить на Камчатку отправят, я там ещё не был!
— Вот дела! — Присвистнул я. — Так ты теперь за мной долго так присматривать будешь?
— Боюсь, что всю оставшуюся жизнь… — Скорчил кислую мину Равиль, затем загоготал. — Ты чего, повелся? Пошутил я! Но есть желание развеяться, засиделся тут, так что если появится интерес изменить жизнь — маякуй, всячески поддержу!
— Равиль, я вот в девяностых так «развлекался», что сейчас покою рад! И надеюсь, что и дальше всё без особых потрясений обойдется!
— А не получится, увы… — Равиль притормозил у наших ворот. — Давай, до завтра.
В этот вечер пятницы уже вся семья была в сборе, только я припозднился. И как обычно в последнее время — ужинали в зале, у экрана телевизора. Всего пятый день, как прежнее руководство отстранили от власти, а телевидение уже кардинально изменилось: и новости без лакировки действительности, с давно обрыдшими всем цифрами надоев и тоннами выплавленного чугуна, и фильмы часто показывают, причем без цензуры — и зарубежные, и наши включают. Хотя новости были интересней любых фильмов, как обычно — действительность переиграла любой художественный вымысел, вот народ и ждал выпуски новостей с замиранием сердца: «Чем сегодня огорошат?»
Подозревая, что Равиль не зря советовал посмотреть вечерние новости — быстро смел со стола ужин, не замечая вкуса. Макс обронил:
— Несколько раз сегодня объявляли, что в вечернем выпуске будет сделано важное объявление.
Я ещё быстрее заработал ложкой, выпил, обжигаясь, горячий чай и откинулся на диван. В ожидание анонсированных важных новостей. Хорошо сегодня поработал, и спина ноет, и устал как собака. Интересно, какой сюрприз сегодня приготовлен для пока ещё советского народа? Весь сегодняшний день пролетел незаметно, а какие-то жалкие десять минут до вечерней программы «Время» — тянутся вечность…
Наконец заставка и на экране возникает молодой человек, и ещё до пояснительной подписи — приходит узнавание: «Да это же Рыгоравич!» На душе потеплело: не зря вспоминал что только можно, ведь Лукашенко — единственный из депутатов Верховного совета, выступивший резко против «Беловежских соглашений». Да и вообще — моложавый вид Александра Григорьевича сильно контрастировал с закабаневшими рылами членов политбюро, шутейка про «гонки на лафетах» — не на пустом месте возникла. И как бы не шипели злопыхатели на «председателя колхоза» и «многовекторного» батьку — был я в Барановичах у тетки, так не сравнить с моим Челябинском, где уже не столица Южного Урала, а вилайет среднеазиатский. Сравнение, конечно же — не в пользу Челябы…
— Добрый вечер, товарищи! В истории государства Российского было всякое: и великие победы, и унизительные поражения. Смутное время, затем революция с последующей гражданской войной — это явления одного порядка. Множество нерешенных и нерешающихся проблем политического, экономического, социального и военного толка, которые по объективным причинам вызывали протестные настроения людей. Монархия не могла эффективно решать имеющиеся проблемы, которые нам создавали на тот момент коллективный Запад (вернее, его элиты) и влиятельные части нашего условного олигархического класса того времени, по факту связанные общими интересами с этими элитами. Не находите аналогий с происходящими в данный момент событиями? Только что до открытой интервенции ещё дело не дошло… — Александр Григорьевич, выступавший без бумаги, налил из стоящего перед ним графина воды в стакан, залпом выпил и продолжил. — Большинство задержанных из партийной номенклатуры — дают признательные показания, наперегонки сдавая пароли и явки, нет в них идейности и преданности идеалам, свойственной большевикам. Картина происходящего поражает — это даже не полномасштабный заговор, хотя уши иностранных спецслужб и торчат за спинами многих высокопоставленных чиновников, это какое-то массовое помешательство новоявленной элиты, возомнившей себя хозяевами страны! Под предлогом демократических реформ и разрядки напряжения с Западом — решили сдать все социалистические завоевания, изменить существующий политический строй и легализовать криминальный капитал! Который, при попустительстве КГБ и деятелей из высших органов власти — пустил такие метастазы в нашем, с виду здоровом, советском обществе, что если судить по конфискованным активам, денежным средствам и иными материальными ценностями — изъятое уже на несколько годовых бюджетов СССР тянет!