Не то что бы после столь демонстративного решения вопроса с сепаратистами в Прибалтике и КазССР кто-то ещё из Советских республик решил попробовать поиграть в суверенитет — РСФСР всячески способствовала переселению своих соотечественников на свою территорию, не иначе, как в превентивных целях. Разговоры и настроения на национальных окраинах хоть и попритихли, но вовсе никуда не делись, им пока только страх мешал перейти от разговоров на кухнях к действиям. Ну а большинство русских, которых к переезду стимулировали как подъемными, так улучшением жилищных условий — охотно покидало теплые края. Видимо — не всё так ладно и безоблачно было с дружбой народов в СССР, как это декларировалось с высоких трибун.
Не знаю, какие настроения царили в союзных республиках, а вот в РСФСР в общем, и у нас на Урале в частности — самые оптимистичные. Поначалу было свернувшееся и затихшее предпринимательство — вновь оживилось, только на этот раз в реальном секторе, без спекуляций, перепродаж и прочего схематоза, который отныне подлежал уголовному преследованию. В пекарне, что сколько себя помнил, работала в селе от райпотребкооперации начали помимо обычного хлеба первого сорта выпекать и ржаной хлеб разных сортов, и несколько видов булочек, а по выходным ещё и пироги.
Василий Федорович на общем собрании анонсировал для работников совхоза со следующего сезона дивиденды по итогам года и всячески агитировал за создание фермерских хозяйств и мелких сельскохозяйственных артелей:
— Этим летом мелиораторы обещают нам по нашей речушке вплоть до самой реки создать сеть прудов, так что все условия будут для сезонного содержания водоплавающей птицы! А сколько у нас заброшенных деревень в окрестностях, от которых одни фундаменты остались? Поддержка и от государства будет, и от меня лично, кто возьмется! Я же обещал, что школьники с отделений не будут больше жить в интернате при школе, теперь каждый будний день возим на двух автобусах, так и детей фермеров не бросим! Я выполняю, что обещал⁈
Народ соглашался, что Федорович слов на ветер не бросает и свои обещания выполняет, но записываться в фермеры не спешил. Ждали обещанной конституции новой и переработанного уголовного кодекса, а пока присматривались к происходящему, да с удовольствием сдавали излишки с приусадебных участков в райпотребкооперацию, которая каждый день теперь возила в Энск мясо-молоко и овощи.
— Такая вот моя вам командирская зарука, — продолжал вещать директор совхоза со сцены Дома культуры, где проходило собрание. — сажай, убирай, держи гусей! Стране нужны тысячи крепко стоящих на ногах хозяйств, которые будут обеспечивать народ продовольствием высокого качества и без услуг посредников! Так что и кредиты будут, и господдержка, и новейшее оборудование всевозможное!
С собрания тогда люди расходились в задумчивости, прикидывая перспективы. Да что про людей говорить, Арлен давно моего прадеда Саню агитирует бросить совхоз и основать семейное кулацкое хозяйство, при этом мечтательно поглядывая на внуков. Я на эти прожекты сразу свое мнение высказал: «На здоровье, только без меня!» Чем изрядно вывел деда из себя, он потом весь вечер ворчал.
— Все в институты хотят, да потом в начальники сразу, а на земле и заводах работать некому!
В общем, у деда всё стабильно. Его стартап с продажей вяленой рыбы к пиву столкнулся с происками конкурентов — не один он такой умный оказался и уже через несколько дней возле столовой кучковалось несколько продавцов в ожидании привоза вожделенного сельчанами напитка. Естественно, до картельного сговора самосознание деревенских не допетрило, вместо этого добытчики и продавцы принялись демпинговать со страшной силой, на радость любителям пива. А потом и Александра нанесла улар в спину, в ультимативной форме затребовав свою заработанную долю — купили ей новехонький велосипед и двухкассетный магнитофон «Весна», а дед остался без половины заработанного стартового капитала…
Дядьку своего, Андрея, я в тот субботний вечер, когда проходило семейное сборище — всё-таки озадачил просьбой, чтоб посодействовал с чинушами из ГорОНО. Тот сделал всё в лучшем виде: никуда нам с Леной для подтверждения результатов, и тем более их повторной сдачи — ездить не пришлось. Два раза приезжал чиновник из города, поприсутствовал в составе экзаменационной комиссии, после чего заявил Ларисе Максимовне:
— Тут всё ясно, вопросов больше не имею! И не вижу смысла девушку в таком положении подвергать дополнительным испытаниям!
Больше ни его, ни кого-либо ещё из ГорОНО в школе не видели, вплоть до торжественной части выпускного вечера, когда Лене вручили золотую медаль. Затем был сам выпускной, где родители совместно с радостными учителями накидывались вначале шампанским за одним столом, а мы вяло ковыряли салатики за другим. Соблюдали неписанные правила игры: употребляли в школьном туалете, стараясь соблюдать меру, и предварительно подкупив Трактор Палыча бутылкой дедовской настойки — чтоб не лютовал с киянкой. Музыка, танцы, встреча всем классом рассвета следующим утром — романтика! Дополнительное очарование неизбежному на таких мероприятиях ожиданию чуда и завышенным ожиданиям от будущего придавали происходившие перемены в обществе. В частности — душу выпускников грела новость о том, что этим летом набор в высшие учебные заведения страны пройдет по иным правилам, без специализированных квот для союзных республик, на общих основаниях. А учитывая то, что номенклатуру перетрясли основательно и продолжали шерстить во всех эшелонах советской власти, не исключая институты и техникумы — шансы поступить в престижный ВУЗ у простых выпускников сельской школы повысился…
— Ваня, ты чего в постели валяешься и улыбаешься? — Вот, домечтался утром, уже и мама заглянула в комнату, обеспокоившись. — Тебе же на работу вот-вот бежать пора, давай вставай, завтрак остыл уже!
Пришлось спуститься на грешную землю и в ускоренном темпе, заправить постель, умыться, одеться и на кухню — подкрепиться перед сменой. Завтракали в полном составе, для Александры лафа с каникулами и вольницей давно закончилась — при гколе организовали летний лагерь, для таких вот, трудновоспитуемых детей, которых опасно оставлять одних дома.
— Держись, Иван! — Подбодрил меня Максим, уже расправившийся со своей порцией и сейчас неспешно попивая чай и просматривая газету. — Сегодня отработаем, завтра и в пятницу последний рабочий день, а первого июля свадьба! Погуляем!
Да уж, кто-то погуляет, а кому-то на июльской жаре в костюме придется потеть на потеху публики. Ну хоть Лена довольная, и платье пошила в мамином КБО какое ей хотелось, и в предпраздничные хлопоты и заботы с головой погрузилась, разделавшись с экзаменами наконец. Вытерплю эти выходные, главное — самому не пить, а то устрою шоу на потеху публике с перепою. Односложно «угумкнул», вооружился вилкой, подвинул поближе тарелку с яичницей и сосисками и потянулся к хлебнице.
— Ваня! — Вырвала из задумчивости мама. — Ты зачем опять хлеб руками ломаешь? Вон же нарезанный стоит на тарелке, нет, надо взять целую булку и терзать её!
— Волнуется! — Подмигнул мне Макс и пояснил маме. — Чего ты, Нин, жениться парень в субботу, а за Иваном давно заметил, что если волнуется или в раздумьях тяжких, тогда и начинает хлеб ломать.
— Да я всё никак привыкнуть не могу, что он не нарезанный продается. — Ляпнул я, на что мама лишь подняла брови.
— Скажешь тоже, хлеб нарезанный продавать, ты где это про такое слышал? Ещё скажи, что каждая булка в отдельном целлофановом пакете. Эх, Ваня ты Ваня, как ляпнешь чего — хоть стой, хоть падай…
Больше постарался не умничать, молча доел и заторопился на работу — первую оранжерею смонтировали и начали стеклить, две остальные ещё доделывали, так что приходилось смотреть в оба. Радует, что потребительское отношение к государственной собственности и социалистическое распиздяйство в рамках отдельно взятого совхоза удалось преодолеть — в тепличном хозяйстве случаев хищения ещё не происходило, а в совхозе — неуклонно снижалось. Я реалист и понимаю, что вот так, одним махом и обещанными дивидендами, то бишь процентами от прибыли — разом не искоренить сложившиеся в последнее время традиции в обществе, но пока тенденция радует. Посмотрим, что к осени будет…
Рабочий день ещё не начался, но уже почти все собрались на перекур возле вагончика сторожа, тот пересказывал краткую выжимку из новостей, услышанных ночью. Насколько раньше народ был аполитичен, не приемля политинформацию ни под каким видом: будь то заунывное бормотание назначенного парторгом активиста, пересказывающего передовицы газет, или часовой бубнеж заезжего лектора, делающего доклад о международной обстановке. И как всё разительно переменилось, сейчас и «голоса» не глушат, и в официальных средствах массовой информации стараются не вешать лапшу на уши, забивая действительно важные происшествия и события белым статистическим шумом о надоях, выданном на гора угле и прочих, мало волнующих обычного человека цифрах. На самом деле видно, особенно мне, имеющего с чем сравнивать: цензура, пусть на первый взгляд и малозаметная — присутствует. Нет той волны чернухи, которая в девяностых что на телевидении присутствовала, что в газетах и журналах. Но то, что происходящее не замалчивают — уже в плюс новой власти.
А ещё, сдается мне, с расформированием КГБ, как это преподнесли обществу — не всё так просто. Вывеску сменили, в рядах провели кардинальную чистку и реформы, и сейчас на страже интересов общества стоит не менее грозная контора — иначе государству нельзя. Ну ладно, об этом или объявят ещё, или со временем всё равно достоянием общественности сей факт станет. Поздоровался со всем честным народом, внимающим рассказу сторожа, мельком глянув на часы — ещё семь минут до начала рабочего дня. Ещё обратил внимание на какое-то нездоровое оживление среди мужиков, поинтересовался:
— Случилось чего?
— Внеочередная сессия Организации Объединенных Наций собирается, по требованию большинства членов Совета Безопасности и членов организации! Вчера Хавьер Перес де Куэльяр объявил, в наших новостях ещё ничего не сказали, только забугорное радио смакует…