— Надо! — жёстко сказала Таня и добавила уже дрожащими губами. — Ну, пожалуйста!
Что тут скажешь? Пусть произнесет то, что считает важным.
— Я люблю тебя… — сказала Таня, будто в омут с головой окунувшись.
— Вот видишь. Неловко. Ведь я не могу сказать того же. Мне с тобой хорошо, даже очень. А как в дальнейшем жить-то, мне непонятно, — сказал я почти ей на ухо.
В будке было тесно.
— А я большего от тебя и не жду, — грустным голосом сказала Таня.
— Эй, прекращай грустить. Давай лучше целоваться! — сказал я и прильнул к устам моей Тани.
Дождь как резко начался, так и в одно мгновение закончился. На дорогах образовались глубокие лужи, ходить по ним в кедах было не очень удобно, а Тане — хоть снимай босоножки да иди босиком. И так, и так ноги намокнут.
Чебуречная на Маяковского была просто-таки забита. Наверняка, это прошедший дождь и новая туча, несущая очередной ливень, заставили людей прятаться здесь.
— Мест нет! — сообщил швейцар.
Да, здесь был даже швейцар. Я достал из кармана приготовленную трёшку, чтобы дать её грозного вида старичку, но мне было сказано:
— Всё равно мест нет!
Пусть в этот раз швейцар и сказал это с какой-то грустью, всё же не хочется терять трёшку, но отказ прозвучал твёрдо. Неловкая ситуация, когда ты с девушкой, но не можешь оказаться суперменом, который войдёт в любую дверь, проломится в любой ресторан. Я подумал уже показать швейцару пятирублёвую купюру, как последний аргумент, но в дело вступилась Таня.
— Передайте Артуру Вадимовичу, что пришла дочь Калужного, — сказала девушка.
— Мне не нравится идти под твоим именем, — жёстко сказал я.
— Ну это же просто зайти в заведение, — сказала Таня, пожимая всё ещё мокрыми плечами.
— Я не стану закрываться именем твоего отца, — выделяя каждое слово, сказал я.
— Как скажешь, я не хотела тебя обидеть, — сказала Таня,.
— Тольчик, Таньчик! — услышал я знакомый голос.
— Лида… — полным грусти голосом сказала Таня, посмотрев на меня. — Сказка закончилась? Она искала тебя, спрашивала. Хочешь? Иди к ней, я не пойду.
— Глупышка. Нужно же держать фасон. Пошли подойдем, обнимемся, покажем, что мы вместе — и в пышечную сбежим, — сказал я, беря Таню за руку и направляясь к Лиде и той компании, что ее окружала.
Навстречу вышел незнакомый мне парень, весь в джинсе, с модными шузами.
— Тольчик, старичок, ну куда же ты подевался? Сам же приглашал на собрание «Экономического кружка», да не сказал когда. Я подогнал парней, будут, наши с тобой единомышленники, — говорил смутно знакомый мне парень.
И смотрел как-то странно, будто с намёком.
Глава 12
— Ну же, Толик, как будто не узнаёшь! — говорил парень, поворачиваясь при этом в разные стороны, будто бы я по по ушам или по затылку должен был его узнать.
— Эдик, отстань от Тольчика. Я и сама соскучилась по своему поклоннику. Анатолий Чубайсов, а ну-ка признавайся, ты всё ещё любишь меня? — заигрывала со мной Лида.
— Нет, Лидок, те дни, когда я любил тебя, ушли в небытие, растворились, как утренний туман, — сказал я без грана сомнений, а Таня, державшая меня за локоть, сильнее его сжала.
Явно моя боевая подруга растерялась. Меня же заинтересовал этот Эдик. Получается, что я, то есть мой реципиент, уже начинал свою деятельность по созданию того самого «ленинградского кружка»? В прошлой жизни я многое разузнал о деятельности Чубайсова, в том числе и о том, как он начинал свой путь предателя и вора.
Кружок, послуживший стартом для рыжего подлеца, должен был начать свою деятельность через полтора-два года, в 1979 году. Видимо, я, как следователь, в прошлой жизни всё-таки чего-то не учел, не узнал. Хотя копал как крот. И теперь в этом направлении нужно было работать.
Тем более, что я-то хочу создать свой «Ленинградский кружок». Раз ему суждено быть, пусть он соберётся, и я проконтролирую это.
Само собой разумеется, что ценности, которые будут педалироваться в таком объединении, будут другими, нежели в печально известном «кружке» из иной реальности.
Спасти СССР можно и нужно. Необходимо! Даже американская аналитика говорила о том, что Союз развалить экономически просто невозможно. Так что есть предположение, что американцы не учли находчивость и рвение антисоветчиков внутри Союза. Они, как оказывается, очень старались. И если начинать противодействовать этой раковой опухоли уже сейчас, ставить всякие подножки предателям, то, может, им и не удастся? Точно не получится.
— Так что? Вы все-таки вместе? — сказала с усмешкой Лида, буравя глазами Таню.
Её это явно уязвило.
— Вместе! — сказал я. — И счастливы. А ты не горюй, Лидок!
— Молодец, Танечка, добилась своего… — сказала Лида, а Таня опять ничего не ответила.
Почему Таня ведет себя так странно, я пока не понял. Стушевалась из-за присутствия Лиды? Татьяна даже пряталась за меня, как будто от опасности.
Я не мешал ей — за мной, как за каменной стеной. Я погладил Таню по руке и вернул усмешку Лиде.
— Ну и рада за вас! — сказала Лида, в голосе которой я не услышал особенной радости. — А что завтра делаете? Поехали на залив! Погода теплая, можно даже будет попробовать искупаться.
Я посмотрел на Таню.
— Хочешь поехать? — спросил я свою девушку.
— Поехали, — тихо сказала Таня.
Хм, интересно. Я-то ожидал, что Татьяна откажется, раз это общество так её подавляет — а я еще подумаю, может, и самому тогда съездить. Но девушка соглашается. Да, это и ее компания, правда, насколько я знаю, Таня старалась не бывать там, где Лида, но в остальном моя девушка общалась со всеми. Я вот только Эдика не видел, даже и не слышал о нем раньше.
Причём я тут уже далеко не первый день.
Вот почему я хочу поехать на этот пикник, и сам, даже и без Тани, согласился бы особо не раздумывая — это Эдик. Нет, я не того… мне Таня нравится! Но кружок… После того, как я очнулся и понял, как я, во всех смыслах, попал, то сразу стал строить планы, как не дать появиться в будущем тому самому зловещему «кружку», который сыграл свою роль в развале Советского Союза и в разграблении народа в девяностые.
Правда, пока отвлёкся на другие дела, но своё становление — думал, что в запасе у меня не меньше года.. А тут… Эдик спрашивает, когда уже СЛЕДУЮЩЕЕ собрание. Выходит, времени на то, чтобы набрать себе баллов и сколотить команду, просто нет.
Нужно всё выяснять, как говорится, пока горячо, и для поиска информации вполне подойдет и отдых на природе. Тем более, что кому же не хочется шашлыков? Еще бы мяса где купить…
— Тогда завтра в восемь мы заедем за тобой. В общежитие, — Лида подчеркнула это слово голосом, показывая осведомленность о моем нынешнем положении. — Таня, а за тобой куда приезжать? Или вы живете вместе?
Таня замялась, и я проследил направление ее взгляда. Эдик… Она то и дело бросала взгляды в сторону этого парня. Я прислушался к себе… Нет, не ревную. Уверен, что я интереснее, чем этот мажорик. Если это не так, и Таня считает иначе, то такая женщина мне не нужна. Оправдает её в таком случае только то, что я рыжий. Ненавижу рыжих!
— Мы будем вместе ждать вас у общежития. Заезжайте! — сказал я и поспешил покинуть компанию.
— Тольчик, так вы войти хотите? Я договорюсь! — с явной усмешкой вслед выкрикнула Лида.
— Не нужно, Лидок, за меня договариваться, сотрешься, — отбрил я её пожёстче.
А нечего пробовать меня задевать.
Дальше мы шли молча. Я посчитал, что Таня, если ей есть что мне сказать, скажет сама. Нет — и ладно. Мне и без разборок прекрасно живётся. Больше заботили иные вопросы.
Меня не отпускали мысли о том, что существование «Ленинградского экономического кружка» вообще-то было бы невозможным без поддержки партии и даже КГБ.
По факту такой кружок в иной реальности возник к 1979 году, и там настолько вольно и жестко критиковали советскую систему — не только экономики, но даже идеологии — что без серьезной поддержки извне точно не обошлось. И у меня в иной жизни даже были свидетельства о том, что КГБ прикрывало деятельность вольных экономических кружков как в Ленинграде, так и в Москве. Но реальная поддержка от силовиков появилась уже после смерти Брежнева.
— Ты чего молчишь? Чего такая грустная и задумчивая? И почему ты так скоро согласилась на эту поездку?
Таня дёрнула плечиком. Ладно, это мы и так выясним. Я выдал более конкретный вопрос, от которого так просто не увильнёшь:
— Это ты рассказала им, где я живу — и что ушел из дома?
Мы зашли в пышечную и уже поедали вредные, но такие вкусные пышки.
— Я сказала только Катьке… Прости. Разве это большой секрет?
— Нет, не такой и большой. Ну, а грустная чего? Ревнуешь меня к Лиде? — спросил я, отпивая напиток, гордо называемый здесь кофе.
— Нет… Ты никогда не спрашивал, кто у меня был до тебя. Хотя знаешь, что был. Это Эдик, — потупив взгляд, говорила Таня.
И такое у неё сделалось выражение лица, будто бы она совершила страшное преступление. Я и так понял, что не первый, не упрекал этим. Да и девушке всё-таки двадцать один год вот-вот стукнет. Чего мне ворошить ее прошлое? Или здесь старые чувства всколыхнулись?
— Тогда у меня вопрос: ты сейчас чувствуешь к нему что-нибудь?
— Неприязнь я к нему чувствую, — отвечала Таня. — А согласилась я пойти потому, что теперь ты со мной, а не с Лидой. Пускай все видят, что мы вместе. А ты ещё на гитаре им сыграешь, и Лидка косу свою жевать станет от досады.
Я уже подносил ко рту очередную пышку, обильно сдобренную сахарной пудрой, но передумал, положил на блюдце. Хватит углеводов.
— Таня, это ребячество — себя так вести. Тебе должно быть наплевать на мнение Лиды, Эдика, да и всех остальных. А я не собираюсь быть приглашённым клоуном, который будет развлекать толпу, чтобы тебе потом сказали, какая ты молодец, что меня в компанию привела, — с металлом в голосе сказал я.
Похоже, назревала первая ссора. Или можно считать её второй — учитывая обмен мнениями до того, как подошёл этот Эдик?