Уже скоро прозвучали два выстрела, следом — третий. Заканчивалась программа «Человек и закон», и телевизор работал на почти предельной громкости. Даже мне выстрелы показались не более громкими, чем если бы тарелка ударилась о пол и разбилась.
Степан стал собирать разлетевшиеся перья — последствия выстрелов через подушку. Потом мы всё это собрали и частями, чтобы не вызывать много дыма, спалили перья. Остатки слили в унитаз. Унитаз почистили с содой.
Одновременно мы — прежде всего я — вычищали любые возможные следы, всё, где могли оставить свои отпечатки пальцев. Лишь только через час общая картина произошедшего была нами составлена в достаточной мере.
Я даже вышел из зала, где, якобы, и произошла ссора фарцовщика и бандитов. Потом вновь зашёл и посмотрел глазами опытного следователя.
Итак, арендатор квартиры смотрел телевизор, когда началась ссора. Предметом ссоры, конечно же, являлись деньги. Около тысячи рублей были разбросаны по полу. Тут же — доллары и другая валюта. Частично была собрана большая сумка — якобы грабителей, где хаотично брошены джинсы и пара курток. Всё выглядело так, будто грабители не успели сделать своё дело, как опомнился хозяин квартиры.
Выходило, что Илья схватил пистолет и стал стрелять. Последний, третий выстрел был сделан в упор, тогда как один из бандитов, будучи уже раненым, наносил фарцовщику удары ножом. Занавес!
Теперь оставалось только дождаться глубокой ночи, чтобы потом нам со Степаном уйти из квартиры, чтобы нас никто не заметил. Прямо сейчас, на ночь глядя, собачники вышли выгуливать своих питомцев. Да и мужики, которые без устали смолят на балконах, явно могли бы увидеть нас.
Если Степан жил один, и ему алиби было сложно придумать, то я позаботился о том, чтобы быть прикрытым. Выходил я из общежития не через дверь, а через окно. Ещё раньше я поддел решётку на одном из двух окон своего блока, и теперь эта решётка стоит внутри моей комнаты. А вот небольшой конец верёвки, за который можно будет ухватиться, если подпрыгнуть, из открытого окна торчал.
Так что на вахте подтвердят, что я всю ночь провёл в общежитии.
И уже скоро, с первыми лучами солнца, моя голова нашла подушку, и я уснул, чтобы уже через два с половиной часа проснуться.
Нужно было еще понять, где временно спрятать деньги, — и жить спокойно.
Даже наутро, когда голова обычно проясняется и приходят различные мысли, бывшие недоступными вечером, я чётко понимал, что впоследствии не будет никаких причин искать какой-либо внешний след случившегося на улице Пролетарской, в трёхкомнатной квартире фарцовщика.
Ну а я получил деньги, которые пусть и не являются самоцелью, но без которых некоторые шаги на пути к моей цели просто невозможно осуществлять.
Конечно, гораздо важнее, что я получил общее понимание картины, которая происходит в Ленинграде, и кто именно покрывает создание обществ, которые пока, пусть и косвенно, но в будущем будут использоваться для развала Советского Союза.
Пока все ребята, которые в это экономическое общество уже входят, и сами не догадываются, к чему их деятельность приведёт.
А я знаю.
Поэтому иду только вперёд.
Валерий ГуровРыжий: спасти СССР — 2
Глава 1
Лейтенант, следователь Андрей Петрович Матюшенко, нахмурив брови, расхаживал по квартире. Он бы сейчас с удовольствием оказался в своей коммунальной комнате, чем в этой трёхкомнатной шикарной квартире, обставленной настолько по-богатому, насколько это возможно осуществить в Советском Союзе. Ну а сколько вещей… Больше, чем Андрей видел в каком-нибудь магазине. Ему, молодому человеку, которому хочется нравиться девушкам, такие вещи пришлись бы в пору. Но сильно уже Матюшенко был честным, не взял бы и футболку со склада фарцы.
Зависти Матюшенко не испытывал. Скорее, он испытывал усталость, немного сдобренную раздражением. Второе подряд дежурство. Лето, начальство любит отдыхать в тёплые месяцы. Ну а лейтенант, который работает всего меньше года, вынужден подчиняться приказам. Ещё и другие коллеги выдумывают какие-то небылицы, только чтобы не явиться на работу и не взять на себя дежурство… У всех то дети болеют, то тещи приезжают.
Так что для сильных эмоций у Андрея Петровича просто не было сил. Ведь он, в отличие от многих других, дежурил исправно, как и старался делать свою работу качественно и прилежно. Другой кто закроется в кабинете, разложит раскладушку и давай храпеть до самого утра. А Матюшенко ни себе не даёт спать, ни кому-то ещё вздремнуть, словно тень отца Гамлета, расхаживая по делу и заглядывая в дежурку. Так что он снискал уважение, как надежный товарищ и, но при этом заработал славу зануды.
Сообщение об убийстве поступить к полудни. Соседи вызвали милицию, так как в квартиру ходят люди, стоят, шумят, стучат. Решение о взломе квартиры принимал хозяин кооперативной квартиры, за которым Матюшенко сразу же отправил наряд. Ну и вот… Три трупа, фарца, валюта… Такой набор, что Андрей даже сперва растерялся, послал за начальником. Может и зря…
— Матюшенко, мать твою, так пере так! Сам разобраться не можешь? — в трёхкомнатную квартиру, где произошло тройное убийство, ворвался майор Сапрыкин.
— С выздоровлением, товарищ майор! — не особо скрывая иронию, выкрикнул Матюшенко. — Поделитесь рецептом того лекарства, что вы принимаете. Вчера и встать не могли, сегодня…
Недовольство и злость заместителя начальника отдела возымели такое действие на Матюшенко, вселили в него какую-то энергию, как туман развеяли усталость. Но не всё же Андрею работать на износ. Можно сорваться с дачи и майору, прикрывавшемуся липовым бюллетенем. Простудное заболевание не позволяло майору Сапрыкину Ивану Демидовичу присутствовать на работе. И уже вторая неделя пошла, как майор «лечится». И
— Докладывай, лейтенант, ёрничать будешь потом, когда узнаешь, что лишён премии, — сказал Сапрыкин, проходя в большую комнату.
— Прошу простить, товарищ майор. По делу… Предполагается неудачная попытка ограбления. Прямо развернулась картина героического сражения. Но мне сложно представить, что такой, как Илья Шатыра, вообще способен выстрелить в человека. Он спекулянт, но не убийца, скорее откупился бы от бандитов, да и видели его в компании двоих других убитых… — сказал лейтенант Матюшенко и приготовился ожидать ругани от своего начальника.
Майору Сапрыкину очень не нравилось что-либо усложнять, когда есть возможность, наоборот, упростить. Майор, причём не без оснований, считал, что чаще всего преступления нисколько не запутаны, как это могло быть в детективах. Всегда нужно искать мотивы в низменных чувствах человека, в его эмоциях и одурманивании головы посредством алкоголя или наркотиков. Так что Сапрыкин смотрел на Матюшенко и кривился, высказывая тем самым, что молодой лейтенант, отличник школы милиции, бывший на самом деле даже по мнению майора Сапрыкина хорошим следователем, ошибается.
— Андрей, не выдумывай! Хватит уже Шерлока Холмса и Агату Кристи вычитывать. Во всём ищешь какой-то тайный умысел, а жизнь, как и преступление — они просты. Вот и я вижу, что подельники не смогли договориться, подрались… Все, фенито, — философствовал майор.
Сапрыкин подошёл к судмедэксперту и потребовал доклада и от него. Мужчина еврейской наружности бросил взгляд в сторону лейтенанта Матюшенко. Авраам Моисеевич Литман также хотел сказать, что в том, что произошло, не всё настолько однозначно.
— Меня смущают два обстоятельства… — начал было говорить Литман, но был перебит майором.
— Да нет же, Аврам Моисеевич, и ты туда же? На старость лет решил поиграть в доктора Ватсона? Ты же видел преступлений столько, что уже сам можешь выдвигать версии и занимать место старшего следователя. Так что давай без всего этого, — с раздражением говорил Сапрыкин.
Майор хотел быстрее закончить дела, спихнуть все бумаги на Матюшенко, ну и уехать. А еще лучше, чтобы комитетчики пришли. Валюта, все-таки это их профиль. А у Ивана Демидовича Сапрыкина было куда как более важное дело — нужно вовремя собрать молоденькие, маленькие огурчики, чтобы прямо там, на даче их и замариновать и закатать в банки. Как же зиму прожить без того, чтобы были столь любимые Ивану Демидовичу огурчики? А клубника… Ее уже нужно собирать, да варенье варить. Жена не простит, если будет иначе. Да и Сарыкин иначе не хочет.
А тут, с самого утра возле строящейся дачи заместителя начальника отдела милиции, как предвестник Апокалипсиса, появляется автомобиль. И майору нужно срочно ехать в город. Если бы ещё не валюта, разбросанная по полу, то Сапрыкин сослался бы на здоровье, и дал бы, как хороший наставник, возможность раскрыться молодому дарованию.
Однако фарца в крупных размерах, валютные спекуляции — это уже делала КГБ. И было бы крайне неправильно, если бы приехали сотрудники комитета, а майор на даче банки с огурцами закатывает.
— Убийство произошло в районе двадцати двух ночи. Характер колотых ран… — судмедэксперт всё же продолжал свой доклад.
— Авраам Моисеевич, не забудьте указать, что во рту одного из застреленных бандитов была найдена нитка, которая может указывать на то, что бандит был с кляпом во рту перед самым моментом убийства, — настойчиво говорил Матюшенко.
— Да твою же мать, лейтенант, пирожок он ел, свернутый в платочек, чтобы пальчики не запачкать. Вот оттуда и ниточка. Оформляй дело, но всё равно его у нас заберут. Не строй из себя Шерлока товарища нашего Холмса. Ити е мать, Матюшенко… не усложняй! — выругался майор.
— Товарищ майор, я буду вынужден официально с вами не согласиться. В протоколе, в моём рапорте будет указана моя точка зрения. Вы же на больничном… — решительно, будто окунувшись в омут с головой, сказал лейтенант Андрей Петрович Матюшенко. — Так что официально не можете повлиять на следствие. Вот выйдете на работу, я предоставлю полный отчет.
Молодой офицер милиции, как будто бы чувствовал, что это дело — не просто попытка сопротивления фарцовщика грабителям. Здесь что-то иное, важное, неуловимое. За год рутинной работы, Андрей все еще ждал такого преступления, как в книгах описано.