– Ага. Почерк тот же. «Лжецы рано или поздно расплачиваются за свои преступления, моя Юнона. Ты достойна правдивой истории, и я лично прослежу за тем, чтобы она была написана». Засунул записку ей в рот. А чтобы освободить место, отрезал язык.
Офицер Лок запахнул куртку, спасаясь от порывов холодного ветра.
– А язык куда подевался?
– Он сжег его с помощью маленькой газовой горелки. Оставил там же, в ванной, на фарфоровом блюде, в окружении свечей с запахом ванили и жасмина. Выглядит как романтический ужин, приготовленный неумелой хозяйкой. Сплошные угли.
– Прямо в ванной отрезал?
– Нет. Еще до прихода в квартиру. В противном случае там все было бы залито кровью. А на кровь намекают разве что следы самой Альберты Пэйдж. Цепочка начинается от порога входной двери и ведет в ванную. Там и обрывается. Вопросов много, ответов пока что мало. Если следовать логике этого парня, могу предположить, что он отрезал ей язык, а потом велел наступить в собственную кровь и пройтись по чистенькому ковру. Вот такая вот прощальная записка лжеца.
Рэй в сердцах сплюнул и убрал руки в карманы джинсов.
– Да, в теории звучит вполне складно. Боги, ну и псих. Завтра в СМИ поднимется страшная шумиха.
Лоуренс повел друга к парку, отдаляясь от толпы полицейских.
– Я ведь уже говорил, что видел Китти Свонсон незадолго до случившегося?
– Да. И, надеюсь, ты объяснишь мне, в чем тут дело.
– Для начала скажу, что своими глазами наблюдал, как она входила в двери этого дома. Но в квартире ее нет.
– Она могла воспользоваться выходом на парковку.
– Ее машина здесь.
И детектив Уайт указал в направлении вишневого «мерседеса», поставленного возле таблички «Сохранено для Китти Свонсон».
– Нормальная реакция человека, нашедшего труп в собственной ванной – шок. С таким же успехом она могла выйти на крышу, решив, что это правильная дверь.
– Могла, мужик, я это допускаю. Но я сидел вон там, на лавочке, с шести до десяти вечера, не отлучаясь ни на минуту. Читал книгу, а заодно и поглядывал на дом. На оба дома. Все люди, приходившие в этом временном промежутке, либо открывали двери своим ключом, либо пользовались пропуском для того, чтобы попасть на подземную парковку. Чужаков среди них не было. И Альберты Пэйдж – тоже.
– Значит, у убийцы был ключ. Хотя, скорее, пропуск. Провезти Альберту Пэйдж в машине, сделав это незаметно, проще простого.
Лоуренс прищурился на проблесковые маячки полицейских машин.
– Помнишь, я говорил, что это дело плохо пахнет?
– Помню. А я предложил тебе выпить, и ты со мной согласился. К слову, когда ты успел снять квартиру в «Луне и солнце»?
– Сегодня днем. Я знаю управляющего. Вещей у меня на полторы сумки, сам знаешь, в моем случае переезд – дело двух минут.
– Хорошее место. Отец приглашал меня на церемонию открытия. Я смотрел, как он разрезает красную ленту огромными золотыми ножницами, пил шампанское и думал о том, какая же хреновая штука этот фрак. Как тебе здесь?
– Недурно. Отличный наблюдательный пункт.
Окончательно замерзший Рэй надел кожаные перчатки.
– Решил приударить за Китти Свонсон?
– Не более чем ты за Алисией Кантер. А если серьезно, то есть у меня кое-какая теория, которую я хочу проверить.
– Снять квартиру в одном из самых дорогих небоскребов города для того, чтобы проверить теорию. В этом весь Лоуренс Уайт.
– Хочешь узнать, какую?
– Я и без того знаю, что она дурацкая. Но, так уж и быть, послушаю.
– О, это очень интересная история. Ты прочитал хотя бы пару страниц «Рождения Юноны»?
– Одолел треть книги.
– Тогда тебе, наверное, будет интересно узнать, что граф Э. – реально существовавшее лицо. Хотя я бы не употреблял этот глагол в прошлом времени.
Проходивший мимо дежурный приветственно кивнул мужчинам и направился к детективу Мэю.
– Ты уверен, что не глотал таблеток, Уайт?
– Абсолютно уверен, равно как и в том, что лучше бы мне их глотнуть, да поскорее. Потому что у меня волосы встали дыбом, когда я свел все данные этой задачи воедино. Уверен, ты отреагируешь точно так же.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта история реальна?
– Она не просто реальна, мужик. Главная героиня этой истории, кем бы она ни была, находится здесь. В Треверберге. Совсем рядом с нами.
Глава тринадцатая. Алисия
8 ноября 1989 года, вторник, послеобеденный час
Треверберг
– … мы располагаем достаточным количеством доказательств для того, чтобы взять след преступника, но я не буду делать поспешных выводов, дамы и господа. Все вы знаете меня как человека, отвечающего за свои слова. Пустые обещания и красивые речи – не мой конек. Подавляющее большинство криминалистов, работающих в полиции Треверберга, специализируются на серийных преступлениях, и в соответствии с одной из разрабатываемых версий мы имеем дело с маньяком. Вместе с тем…
– Мэтью Ринк, канал «Треверберг-33». Правильно ли я вас понял, детектив Мэй, вы расследуете серию, и убийство Альберты Пэйдж – первое, но далеко не последнее преступление маньяка?
– Вы прервали меня на полуслове, молодой человек. Будьте вежливы и терпеливы – и получите свою сенсацию.
Анна Монфорт посмотрела на Алисию, сидевшую за столом в кофейной комнате, дождалась ее кивка и выключила телевизор с повтором пресс-конференции, которую начальник отдела криминалистической экспертизы собирал сегодня утром.
– Нет сил это слушать, – вяло махнула рукой детектив Кантер, делая глоток кофе.
– Да уж. – Анна заняла стул напротив и принялась за недоеденный сэндвич с помидорами и ветчиной. – Понаделала шума эта писательница. Не удивлюсь, если какой-нибудь особо циничный журналист напишет, что это изощренный рекламный ход. А даже если не напишет, то продажи книги резко возрастут. Граждане, покой которых мы охраняем, любят подобные истории. Шутка ли – добыть книгу женщины, задушенной собственным фанатом.
Сэндвичи детектив Монфорт принесла в кофейную комнату чуть больше тридцати минут назад. Второй, с брынзой и зеленым салатом, предназначался для Алисии, но она не смогла заставить себя проглотить ни кусочка, даже не сняла целлофановую пленку. Анна же уплетала сэндвич с завидным аппетитом, как и подобает обладательнице пышной фигуры и милых круглых щечек.
– Что у вас говорят по этому поводу? – спросила детектив Кантер, допивая свой кофе.
– Графологическая экспертиза результатов не дала. Личность незнакомки так и не установили. На записке, которую подбросили Китти Свонсон, не было ни следа отпечатков пальцев. По трупу Альберты Пэйдж, насколько я поняла, зацепок никаких, но вещественные доказательства до сих пор обрабатывают, а отчет о вскрытии еще не готов.
– Никаких зацепок, помимо параллелей с сюжетом «Рождения Юноны».
Прожевав очередной кусочек сэндвича, Анна кивнула.
– Да. А результаты вскрытия тела незнакомки ты видела. Теория с истертым в порошок викодином подтвердилась.
– Что же, буду ждать новостей. Как там Вики? На планерке рассказывали про воскресный рейд.
– Плохо. Рэй уговорил ее взять отпуск и съездить к отцу. Лиза сказала, что это отличная идея и дала ей пять недель отгула за счет конторы. Сегодня вечером она поедет в Париж, через пару дней у нее самолет. Надеюсь, пребывание на ранчо пойдет ей на пользу. Повозится в земле, поухаживает за лошадьми, покатается верхом. Мы много помогали папе, когда жили в Штатах. Вики скучает по тем временам, да и я тоже.
Алисия едва заметно поморщилась от слова «папа», которое укололо ее крохотной, но очень острой иглой. Так обращенные называют своих создателей лишь в том случае, если их отношения по-настоящему близкие, семейные и теплые. Хорошо, если у тебя есть отец, к которому ты можешь обратиться за помощью, а то и поехать, когда происходит что-то очень плохое. Интересно, какой он, создатель Анны и Виттории? Они часто говорили о нем, но детектив Кантер предпочитала не вникать в темы подобных бесед. Это умение она тренировала всю свою бессмертную жизнь и добилась впечатляющих успехов. Не слышать того, что причиняет тебе боль – один из законов выживания.
– Это поможет ей разобраться в своих чувствах.
– Хорошо бы. Я переживаю. Никогда не видела ее в таком состоянии. Да и Рэй обеспокоен.
При очередном упоминании имени криминалиста Алисия вспомнила его записку и невольно улыбнулась. Странно, что он ни разу не встречались в свете, в противном случае она бы обратила на него внимание. Сын Леонарда Тейна от первой жены… сколько ему лет? Наверное, чуть больше века. Тейн-старший родился в Европе, в клане вампира Гривальда, в те времена, когда темные эльфы еще не получили равные с обращенными права. В первой половине девятнадцатого века он получил свободу, уехал в Штаты, начал развивать бизнес и женился на дочери одного из тамошних богачей.
Во время Великой депрессии Леонард Тейн потерял все свои деньги, влез в огромные долги, но умудрился вернуть их и переехал в Треверберг, где познакомился с Уильямом Бартом-старшим, основателем городской фондовой биржи. Так появилась корпорация «Барт и Тейн», название которой можно увидеть и на домах спального района, и на бутик-отелях, и на элитных кондоминиумах-небоскребах, модного заокеанского веяния в сфере недвижимости. Леонард Тейн, сошедший с поезда на одном из вокзалов Треверберга с сотней долларов в кармане, меньше чем за пару лет вернул себе американское состояние, а к сегодняшнему дню, наверное, приумножил его раз в пять. Между делом он успел развестись, жениться снова и даже обзавелся несколькими детьми. Вот только о старшем сыне Алисия не слышала… хотя нет, слышала. Леонард Тейн о нем упоминал, но она не придавала этому значения. Врач, полевой медик, имеет несколько наград. Долго оправлялся от серьезной контузии, вернувшись домой в последние месяцы Второй мировой войны. Окончил полицейскую академию и университет имени Уильяма Тревера. Работает в полиции в отделе криминалистической экспертизы и между делом помогает отцу со сдачей и продажей квартир.