Алисия подошла к двери, стараясь не обращать внимания на глухо колотившееся сердце, и прильнула к глазку. Нет, то был не убийца, не коммивояжер и не сектант. То была женщина, которую она ожидала увидеть на пороге квартиры Лоуренса Уайта в последнюю очередь. Вампирша, помедлив, натянула цепочку и повернула ключ в замке, отпирая дверь. Стоявшая в коридоре Китти Свонсон изумленно распахнула глаза и уставилась на нее.
– Доброе утро, мэм, – сказала Алисия. – Чем могу помочь?
С минуту девушка молчала, а потом ее щеки залились румянцем. Приняла вампиршу за любовницу Лоуренса, конечно.
– Простите, – пробормотала она смущенно. – Я, наверное, не вовремя?
– Отчего же, мисс Свонсон, очень даже вовремя. Мы все вас ищем.
Китти подозрительно воззрилась на значок, который ей продемонстрировали.
– Детектив Алисия Кантер, полиция Треверберга, отдел по борьбе с наркотиками. Вы пришли в одиночестве?
– Я?.. Да, конечно…
– Тогда проходите.
Алисия сняла с двери цепочку и пропустила гостью в квартиру. На Китти Свонсон был деловой костюм в стиле мадемуазель Шанель: юбка и короткий пиджак в классическую клетку, белоснежная шелковая блузка, на шее – нить жемчуга. Волосы уложены в аккуратную прическу, макияж такой свежий, будто его сделали пять минут назад. Она переступила через порог, и вампирша почувствовала аромат ее духов. Сладкий, с легкой фруктовой ноткой. Знакомый, слишком знакомый запах.
– На меня что, подавали заявление? – спросила Китти. – Я имею в виду, кто-то просил объявить меня в розыск?
– Официально – нет. В розыск объявляют только по прошествии двух суток. Но вы персона публичная, мисс Свонсон, и в вашем случае все несколько иначе. Кроме того…
– Альберта. – Девушка кивнула, и в ее глазах промелькнул страх. – Да, я знаю. Вы думаете, что я стала свидетельницей убийства?
Алисия направилась к кухонному уголку и жестом предложила гостье следовать за собой.
– Пока что мы ни в чем вас не обвиняем, но мне бы хотелось услышать ответы на некоторые вопросы. Точнее, не мне, а руководителю следственной группы, собранной после убийства неизвестной женщины в лав-отеле «Фиолетовое солнце». У меня в этом деле интересы другие. Личные.
– Личные? – осторожно переспросила Китти, занимая один из высоких барных стульев.
– Где вы были, мисс Свонсон? – проигнорировала вопрос вампирша.
– Я… я… – Девушка вжала голову в плечи. – Послушайте… детектив Кантер, ведь так звучит ваша фамилия? Я пришла для того, чтобы повидать Лоуренса.
– Он ваш приятель?
– Не совсем. Точнее, мы совсем не приятели. Случайно встретились в парке возле дома, вот и все. Но мне показалось, что я могу ему доверять. И он уж точно не будет меня допрашивать, – добавила она совсем другим тоном.
Поставив чайник на огонь, Алисия повернулась к собеседнице.
– Я не допрашиваю вас, мисс Свонсон. Я всего лишь поинтересовалась тем, где вы пропадали. В участок звонил весь свет, от Армана Фаро до ваших подчиненных из «Сандерс Пресс». А в газетах пишут такое, что у любого нормального человека встанут дыбом волосы. «Китти Свонсон стала следующей жертвой графа Э». Любите читать о себе подобное?
У Китти задрожал подбородок, и она опустила глаза, изучая сверкающий мрамор барной стойки.
– Вы были у него, не так ли? – понизила голос вампирша. – И какие впечатления у вас остались после этого визита? Он был вежлив и обходителен? Называл вас шлюхой, а потом предлагал угоститься лимонными пирожными?
– Откуда вы…
– Говорите правду! Это он устроил вам интервью с Альбертой Пэйдж? Что он пообещал взамен? Деньги? Славу? Может, богатого любовника?
– Прекратите! – завизжала мисс Свонсон. – Я свободный гражданин! Если вы допрашиваете меня, то скажите об этом прямо, зачитайте мои права – и я позвоню своему адвокату!
– Чай или кофе?
– Что? – обреченно захлопала глазами Китти.
– Вы будете пить чай или кофе?
– Кофе, – вздохнула девушка. – Черный. Крепкий. Без сахара.
Детектив Кантер села напротив нее и сцепила пальцы в замок.
– Извините, мисс Свонсон. Это дело для меня больше, чем просто работа. Оно связано с моим прошлым… с очень личными вещами. Неприятными, если не сказать, страшными. Бывало у вас когда-нибудь ощущение, что прошлое, которое вы давным-давно похоронили, готовится воскреснуть и предстать во всем своем великолепии?
– Нет, – с наивным видом пожала плечами гостья.
– Это хорошо. Дай бог, чтобы вы никогда не испытывали таких ощущений. Так вот, мисс Свонсон. Это дело, как я уже сказала, связано с моим прошлым. И если вы на самом деле были в гостях у Элирана, прошу вас, не лгите. Наша беседа – не допрос, а личный разговор. Мне очень важно узнать ответы. Правдивые ответы.
Китти молчала, покусывая нижнюю губу. Чайник тихо засвистел, и Алисия поднялась для того, чтобы приготовить ей кофе.
– Почему вы решили, что я была у него в гостях? – наконец спросила она.
– Ваши духи, – коротко ответила вампирша. – Когда-то их сделали специально для меня. Для дня нашей с Элираном свадьбы.
Мисс Свонсон открыла рот, но не издала ни звука. Детектив Кантер поставила перед ней чашку с ароматным дымящимся напитком.
– Да, вы все правильно поняли, – сказала она. – Меня зовут Юнона. Я – та самая девушка, которую на протяжении двухсот с лишним страниц мучил граф Э. Об этом он вам, полагаю, тоже рассказал.
– Он говорил, что вы живете в Треверберге, и что мы однажды встречались… но вашего настоящего имени не называл.
– Он его знает, будьте уверены. Он знает все – и даже больше. Но теперь он лишился главных глаз и ушей, своего верного прихвостня Адама Кассела. Понимаете, что это значит?
Китти обхватила чашку ладонями.
– Нет, – призналась она.
– Зачем он вас приглашал? Просил о чем-нибудь?
– Просил… написать продолжение «Рождения Юноны». Историю, которую знаете только он и вы. Для женщины, которая хотела заставить его страдать. Он хочет доказать ей, что она ошибалась.
– И что же, он рассказал вам что-нибудь?
– Дал несколько писем, три тетради с дневниками. Мне нужно их прочитать.
При мысли о том, что может быть написано в этих письмах и дневниках, у Алисии стало пусто под ложечкой. Хочет ли она в это влезать? На самом ли деле ей это нужно? Элиран никогда не дал бы личных записей чужаку. Разве что в том случае, если этот чужак рано или поздно покажет письма и дневники его Юноне, рыжеволосой простушке, графине Э., любовь к которой сыграла с ним злую шутку.
Не этого ли вы хотите, граф? А, может, ваша цель – спрятать письма и дневники от женщины, которая после той роковой ночи стала вашим врагом? Вы боитесь, что они попадут в руки мадам, и она растопчет вас в пыль?
– Вы дали согласие на работу?
Мисс Свонсон зло рассмеялась.
– А разве он у меня спрашивал согласия? Он поставил меня перед фактом. Не очень-то хочется повторить судьбу Альберты Пэйдж.
– Я скажу вам правду, Китти. – Если девушка и удивилась переходу к именам, то виду не подала. – Ваша книга не увидит свет, если вы ее напишете. Элирану она не нужна. Он использует это время для того, чтобы отнять у меня все, что еще не отнял, а потом заново получить и мое тело, и мою душу, и мой разум. Других целей у него не было изначально – не появятся они и в дальнейшем. Он дал вам эти документы с одной-единственной целью: спрятать их от женщины, которая написала «Рождение Юноны», стремясь привлечь внимание к этой истории.
– Какой женщины?
– Вам лучше знать, потому что вы с ней знакомы, и близко. Я думаю, что именно благодаря ей вы сделали отличную карьеру, уложившись в рекордный срок. Также могу предположить, что она будет всячески поддерживать вас, узнав о документах. Потому что у нее тоже есть своя цель. Она хочет уничтожить Элирана. Во второй раз – и окончательно.
Китти сделала глоток кофе и подняла на собеседницу заблестевшие от слез глаза.
– Я ничего не понимаю, мэм. Вся эта история – какой-то жуткий переплет, темный лабиринт, в который я угодила помимо своей воли. Я не знаю, о ком вы говорите, понятия не имею, кто эта таинственная благодетельница, помогавшая мне делать карьеру… но очень хочу написать книгу. Я мечтала об этом с самого детства. Это больше, чем мечта. И даже если эта книга не увидит свет, я все равно ее напишу. Но не так, как хочет он, а так, как хочу я.
– Даже если граф Элиран поселится в квартире напротив?
– Что вы имеете в виду? – вздрогнула мисс Свонсон.
– Я сказала, что Адама Кассела больше нет. И теперь графу нужно заниматься делами, связанными с Юноной, самостоятельно. Во всем, что касается поездок, он весьма ленив, но ради такого перемахнет через три океана – и уж точно доберется до Треверберга. Ведь для этого достаточно просто сесть на поезд.
– То есть, он в Треверберге?
– Уверена на все сто. И вы поможете мне его поймать. А потом…
Девушка наклонила голову, будто прислушиваясь к еще не произнесенным словам.
– Что потом?
– Не будем забегать вперед. Прошу вас, пейте кофе. Он остынет.
Глава девятнадцатая. Лоуренс
10 ноября 1989 года, пятница, позднее утро
Треверберг
Лоуренс откинулся на спинку кресла и потер глаза костяшками пальцев. Он попытался вспомнить, когда в последний раз спал – слово «высыпаться» детектив Уайт предпочитал не произносить даже мысленно, считая его ужасным ругательством – и пришел к выводу, что это было давно. Слишком давно. Самое время отправиться домой и подремать хотя бы пару часов. Принимая таблетки, он мог находиться в состоянии бодрствования пару недель, если не больше, но в периоды интенсивной работы ему требовался ясный рассудок (о чем он порой очень жалел), и природа брала свое.
Как и всем темным эльфам, для восстановления Лоуренсу хватало трех-четырех часов глубокого сна. Пусть бы и на диване в собственном кабинете, пусть бы и в самой неудобной в двух мирах позе, пусть бы и стоя. Спасибо наследию воинов из армии янтарных Жрецов и их натренированной сверхспособности спать где угодно и при каких угодно обстоятельствах. И сейчас детектив Уайт с удовольствием прикорнул бы на старом кожаном диване, который уже целую вечность стоял под окном и перешел к нему по наследству от прежнего владельца кабинета, если бы не одно «но». Физически он устал как последний черт и с трудом держал глаза открытыми. А дар, которому носитель в таком состоянии не мог сопротивляться без риска растратить последние силы, веселился на полную катушку. Вот уже минут десять Лоуренс смотрел в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. Или, если говорить точнее, отделить собственные здравые мысли от той чуши, которую ему подкидывал голос. Получалось плохо. А порой не получалось совсем.