Брюнетка посмотрела на изящные серебряные часики, украшавшие ее запястье.
– Половина третьего, – сообщила она с таким видом, будто думала, что гости совершенно не следят за временем, и добавила после паузы: – Доктор Тейн обедает. Вам придется подождать.
– С каких это пор Валентин обедает целых полчаса? Сколько его помню, он проглатывал еду за десять минут, а потом мчался работать.
Кларисса с достоинством обошла стойку и заняла обитое черной кожей кресло.
– Вы его референт? – продолжил допытываться Рэй.
– Я личный ассистент доктора Тейна, – уточнила брюнетка. – Присядьте, офицер Лок. Вас примут в назначенное время. Если вы или ваша спутница пожелаете выпить кофе или воды, я отдам соответствующие распоряжения.
Терри подошла к журнальному столику и устроилась в одном из круглых белых кресел. Эльф сел напротив и вытянул ноги.
– Очень милая обстановка, – вполголоса сказала вампирша.
– Смотрю, тебе нравится это слово. «Милый».
– Оно нейтральное.
– Милый ресторан, милая клиника. Нужно сводить тебя в камеры предварительного заключения в участке. Хочу узнать, что ты скажешь про них.
– Запрешь меня за плохое поведение? – рассмеялась Терри.
– За слишком хорошее поведение. Когда-нибудь это сыграет с тобой дурную шутку.
Светлая и просторная приемная клиники «Возрождение» и вправду выглядела нейтрально. Человек с улицы мог пялиться на эти стены битый час, но так и не понял бы, куда попал. Элегантное трехэтажное здание с неприметной вывеской и дверями из матового стекла могло оказаться и крупной адвокатской конторой, и сообществом архитекторов или инженеров, и лабораторией. Здесь могло находиться издательство-конкурент «Сандерс Пресс», если бы Рэй мог предположить, что госпожа Оливия Сандерс, абсолютный монополист на рынке бумажной книги в Треверберге, пропустила конкурента и по известным только ей причинам не сожрал его вместе с костями.
Чуть шероховатая белая плитка на полу, белая кожаная мебель – округлые формы, никаких острых углов; на журнальных столиках – кофейные книги с красочными обложками и качественными иллюстрациями на дорогой глянцевой бумаге. На стенах – картины с абстрактными сюжетами и фотографии водопадов, озер, бурных горных рек и тропических лесов во время ливней. Порой Валентина донимали вопросами о том, кто фотограф, но он отмалчивался. Искусство в Треверберге любили так же страстно, как ночную жизнь, и только ленивый не демонстрировал свои картины или снимки широкой публике. Брату нравилось сохранять хобби в тайне. Он верил, что это помогает ему раскрывать талант в полной мере.
Валентин был самым старшим из сводных братьев Рэя, первым сыном отца и его второй жены – и большим разочарованием Леонарда Тейна. Так сказал бы Леонард Тейн, если бы его лексикон включал подобные слова. Но ничего подобного он никому и никогда не говорил, а своим детям – тем более. Для разочарований отец слишком твердо стоял на ногах и слишком трезво мыслил. «Всех по-настоящему волнует только одно – как хорошо ты умеешь решать проблемы, – в свое время говорил он Рэю. – Научись решать проблемы. Делай это лучше всех». В решении проблем отец был профессионалом. Слова «проблема» он тоже предпочитал не говорить, заменяя его на более нейтральный термин «сложности». Когда у Леонарда Тейна возникли сложности с образованием первенца – Рэй выбрал медицину, а не финансы, как ему хотелось – то он не разозлился и не разочаровался, а пожелал сыну удачи в реализации призвания. Когда у отца возникли сложности с деньгами – он хотел жить на широкую ногу, а средств едва хватало на еду – то он занялся недвижимостью и в итоге сколотил неплохое состояние. Третье по величине в Треверберге. «Не понимаю, зачем жаловаться или разочаровываться, если можно действовать», – недоумевал он в многочисленных интервью, отвечая на вопрос «что помогло вам добиться успеха».
Когда Валентин, как и Рэй, выбрал карьеру врача, отец тоже не разочаровался, пусть и надеялся, что у него наконец-то появился наследник. К тому времени у Леонарда Тейна была вторая жена, тихая эльфийка с маленьким личиком и огромными зелеными глазами, нежный взгляд которых мог растопить любое сердце. Неудивительно, что отец влюбился в нее без памяти. Элеонора – так звали мачеху – являла собой пример идеальной жены. Она не рвалась на работу, не хотела строить бизнес-империю, как большинство высших темных эльфиек. Ее устраивало счастье в виде домашнего уюта, горячих ужинов, семейных посиделок и воспитания детей. И ничего против того, чтобы сделать любимому супругу еще пару-тройку кандидатов в наследники, мачеха не имела. Более того – ей это так понравилось, что останавливаться она не планировала. «У нас семеро детей, дорогой, – сказала Элеонора мужу, – и все мальчики. Я хочу, чтобы у нас была дочь». «Ты забыла посчитать Жозефину, мой свет», – напомнил супруге отец. «Не забыла, дорогой, – возразила мачеха, – и я люблю ее так же сильно, как остальных, но мне хотелось бы воспитать дочь, которая носит платья и пользуется духами, а не янтарную Жрицу, которая во всем соревнуется с мужчинами и сжигает нижнее белье на площади имени Уильяма Тревера».
Как-то раз мачеха заглянула в кабинет отца посреди дня. Она выглядела усталой и грустной, чего за ней он никогда не замечал. «Дорогой, у меня проблема», – сказала Элеонора. Дети быстро росли, проводили все больше времени вне дома, и ей было одиноко. «Я хочу, чтобы у меня была возможность общаться с людьми, – объяснила мачеха. – Я хочу приносить пользу. Но я мало что умею делать, помимо стирки и приготовления еды…». «Ты хорошо делаешь макияж и разбираешься в одежде, – сказал отец. – Из тебя выйдет отличный стилист. Здешние фотографы постоянно ищут стилистов, да и художники тоже». «Но мне понадобится помещение. Своя студия. Куча разных вещей. Это проблема. Придется вложить крупную сумму денег… а брать их у тебя я не хочу». Леонард Тейн улыбнулся. «Мой свет, что ты такое говоришь? Проблема, которую можно решить с помощью денег – это не проблема».
– Это Женевское озеро, да? – заговорила Терри.
– Что? – переспросил Рэй, возвращаясь к реальности.
– На фотографии. Это Швейцария?
Она кивнула на снимок, висевший рядом с рабочим местом Клариссы. Личный ассистент доктора Тейна поймала взгляд эльфа и торопливо отвела глаза, сделав вид, что сосредоточенно набирает текст.
– Да. Бывала там когда-нибудь?
– Нет, но мечтаю побывать. – Она вздохнула. – Я много где хочу побывать. Раньше отец не отпускал меня, а теперь я сама распоряжаюсь своей судьбой.
– Удивительно, и как доктор Хобарт позволил любимой дочери учиться в полицейской академии? После этого она даже начала работать в полиции. Держу пари, он думал, что вся эта муть насчет профилирования – каприз юной вампирши?
Терри сжала губы, и Рэй пожалел о сказанном.
– Представьте себе, нет, офицер Лок, – раздраженно ответила она. – Отец не возражал против моего решения поступить в полицейскую академию. И спокойно отнесся к известию о том, что я буду работать в полиции.
– А твой брат? Что он на это сказал? Отпустил едкую шутку насчет необращенных и людей, низших созданий Творца, до которых тебе, обращенной женщине, придется опуститься?
Вампирша отвела глаза и вздохнула в очередной раз.
– Он странный парень, но мне он нравится, – продолжил Рэй. – Не то чтобы мы общались близко и часто…
– Оно и к лучшему, – закончила фразу Терри. – Давай сменим тему, ладно? О Тристане мне хочется говорить в последнюю очередь.
Резная деревянная дверь с табличкой «Только для персонала» открылась, и на пороге появился Валентин собственной персоной. В одной руке он держал свежий номер «Треверберг Таймс», свернутый в трубочку, в другой – пластиковый стакан с кофе.
– Доктор Тейн, к вам посетители, – защебетала Кларисса. – Я сказала им, что нужно подождать…
Валентин посмотрел сначала на своего ассистента, потом – на Рэя с Терри и поднял брови.
– Ты на полном серьезе сказала моему брату, что он должен куковать в приемной целых полчаса?
Кларисса вспыхнула.
– Это не по правилам, – привела веский, на ее взгляд, аргумент она.
– Да нахрен правила, – пожал плечами Валентин. Успевшая подняться Терри прыснула со смеху, и он с улыбкой кивнул ей. – Офицер Нур, полагаю. Доктор Валентин Тейн. Я – владелец этой клиники. Рад знакомству.
Упоминания о Филиппе Хобарте, лекции которого Валентин посещал с завидной регулярностью, не последовало, и Рэй облегченно выдохнул. Если бы дела обстояли иначе, Терри хлопнула бы дверью, уехав домой, и ему пришлось бы возвращаться в участок на такси.
***
Кабинет Валентина, угловая комната с двумя большими окнами и высокими потолками, выглядел чересчур скромно для владельца элитной психиатрической клиники. Дорогой мебели здесь не было, пушистых персидских ковров – тоже. Только письменный стол с двумя креслами для гостей (и еще одним – хозяйским), гигантский шкаф, забитый книгами, и уголок для отдыха, состоявший из мягких пуфов разных калибров и оттенков. Подоконники были заставлены цветочными горшками, а углы кабинета украшали фикусы.
– Твое рабочее место с каждым годом все больше походит на джунгли, – хмыкнул Рэй, занимая одно из кресел.
– Когда-нибудь я исполню свою давнюю мечту и проведу в тропических лесах годик-другой, – блаженно улыбнулся Валентин.
– И чем ты будешь там заниматься? Бегать под дождем в набедренной повязке?
– Почему бы и нет? Отличная идея для отпуска.
Терри, устроившаяся рядом с эльфом, изучала фотографии на столе.
– О, так это ваши снимки? – удивленно распахнула глаза она. – Там, в приемной?
Валентин приложил палец к губам.
– Говорите потише, леди. Я – серьезный джентльмен с двумя докторскими степенями. Фотограф – это мое альтер-эго. Вроде доктора Джекила и мистера Хайда. Мне нравится идея тайного хобби. У вас есть такое?
– М-м-м… нет, – после паузы ответила вампирша. – Я пишу музыку… но это не тайна.
– Родись вы на несколько десятилетий раньше, играли бы на клавесине для тонких ценителей в вампирском клане. Если там таковые имеются, в чем я, признаться, не уверен.