Волчица приблизилась к стене для того, чтобы разглядеть фреску повнимательнее. Рэй подошел следом и остановился в шаге от картины. Его ноздри дрогнули.
– Чем пахнет, Шерлок? – усмехнулась Гайла.
– Происками очень умного парня, который решил поиграть с полицией. Не хочешь рассуждать со мной – не нужно. Но вот тебе мое мнение на этот счет. С каждым убийством парень становится все смелее. В прошлый раз он послал сообщение с телефона Софии Крейн после того, как ее сердце перестало биться. А сейчас он сделал это. Глаза на фреске.
Глаза нарисованному Дионису заменяли небольшие осколки зеркала. Детектив Хилборнер встала за плечом у коллеги.
– Что мы видим? За спиной? – спросил Рэй и тут же ответил на свой вопрос: – Стол. Просмотри ящики внимательнее.
– Слишком сложно. Это должно лежать на виду.
Гайла вновь приблизилась к столу и оглядела его содержимое. Вытряхнула карандашницу, приподняла подставку для ноутбука, а потом присела и, достав из кармана пальто миниатюрный фонарик, начала изучать столешницу снизу.
– Привет, – сказала она, отклеивая бледно-желтый листок для заметок. – Глянь, Лок. По-моему, парень выбрал своего зрителя. И зритель этот – не мы.
– А кто же?
– Хотелось бы сказать, что у меня есть несколько вариантов, но наш друг высказался конкретно. «Вы до сих пор не перезвонили мне, мисс Донна Паркс».
Глава двенадцатая. Донна
14 ноября 2002 года, раннее утро
Треверберг
Донна стояла у окна, пила кофе и наблюдала за тем, как содержимое большого зеленого бака исчезает в чреве мусороуборочной машины. Она заслоняла собой и без того узкую проезжую часть, и водитель застрявшего позади маленького «фиата» непрестанно сигналил. Заспанные жители улицы Осенних костров высовывались из окон, проклиная нарушителей спокойствия. Наконец бак вернули на место, мусороуборочная машина продвинулась вперед, и водитель «фиата» обогнал ее, успев не только посигналить в последний раз, но и показать средний палец с ярко-алым – под цвет автомобиля – ногтем. Кто-то из сотрудников городской службы выругался, а леди юркнула в ближайший переулок, на прощание продемонстрировав наклейку на заднем стекле: «Тебя только что обогнала девка, получи, козел».
Наручные часы показывали половину седьмого утра. Дворник в ядовито-желтом жилете с логотипом городской службы трудолюбиво подметал тротуар. Ветер перекатывал по мостовой пустую бутылку из-под апельсинового сока. Продавец газет в красном комбинезоне и надвинутой на лоб бейсболке переступал с ноги на ногу, пытаясь согреться. Он выглядел сонным, но каждый пешеход, появлявшийся в поле его зрения, слышал неизменно бодрое: «Свежий номер «Треверберг Таймс», горячее булочек вон в той пекарне!».
На площадке хлопнула дверь второй квартиры. Рания, соседка Донны, работала в рекламном агентстве и уходила из дома около десяти утра. Всегда – но только не по четвергам. Четверг – день деловых встреч. Рания вставала пораньше, садилась за руль дряхлой «тойоты» и курсировала между банками («мне очень жаль, мэм, но предыдущий кредит еще не погашен, новый мы дать не можем») и потенциальными клиентами («что-что вы продаете? А, вы рекламщики. Нет, рекламщиков нам не нужно»), а под вечер возвращалась домой, оставляла машину на парковке и шла пешком в Ночной квартал. До полуночи она сидела за стойкой бара «Ноты востока» и напивалась до полуобморочного состояния. Саид, владелец бара, наливавший ей в кредит, подвозил ее до дома и уходил, оставляя пакет с упакованными в пластик остатками ужина.
Рании вот-вот должно было исполниться тридцать. В Треверберг она приехала лет семь назад. В те дни она не курила, не притрагивалась к алкоголю, носила хиджаб – или как там называется платок, которым мусульманки покрывают голову. Она говорила, что поступит на медицинский, но женщина, приехавшая из Ирана, к тому же, не закончившая и пяти классов школы, на воплощение такой мечты не имела ни единого шанса. Рания работала кассиршей в одном из филиалов «Полной корзины» и как-то раз, возвращаясь домой после вечерней смены, познакомилась с таксистом Юсуфом. А тот, в свою очередь, познакомил ее с хозяйкой рекламного агентства, которая искала помощницу. Ранию взяли на должность секретаря-референта, но на деле она выполняла большую часть обязанностей начальницы, потому что та была до ужаса ленива.
Рания усердно работала, пытаясь найти свое место в новом мире. Традиционная одежда сменялась недорогими, но элегантными деловыми костюмами, удобная обувь – туфлями на каблуке. Донна тихо завидовала волосам Рании, которые та больше не скрывала от посторонних глаз – блестящие, как изысканный шелк, цвета воронова крыла. Она научилась накладывать макияж, пользовалась ярко-красной помадой, получила права, купила машину. Однажды Донна увидела ее с сигаретой, а потом – кажется, в пятницу утром – пришла к ней для того, чтобы попросить большую кастрюлю для пасты, и впервые почувствовала запах алкоголя. И как-то внезапно осознала, что Рания давно не смеялась. И даже не улыбалась. Хотя раньше могла хохотать над любой глупостью. Донна думала о том, что этот город не предназначен для подобных людей. Он сжирает их изнутри. Сначала отбирает мечту, потом – способность радоваться жизни, а потом – все остальное. Скорее всего, она никогда не уедет из района Надежды, продолжит пить по четвергам и мучиться похмельем по пятницам. Но это, наверное, лучше, чем курсировать в мини-юбке по Ночному кварталу и предлагать себя незнакомцам, а потом умереть от передозировки в дешевом лав-отеле.
Донна поставила чашку на подоконник, обхватила себя руками и посмотрела на «тойоту» Рании, припаркованную возле тротуара. До сих пор не вышла. Наверное, воюет с дверным замком. Как-то раз она не смогла вытащить ключ, и пришлось вызывать слесаря. Он посоветовал сменить дверь: «Выйдет дешевле, леди. Хотя что уже можно украсть у тех, кто ютится в этих каморках?». Рания отказалась: платить было нечем. Кроме того, слесарь прав. Что можно украсть из здешних квартир?
Четверг. Сегодня уже четверг. Четырнадцатое ноября. Три дня назад, одиннадцатого ноября, Софи взобралась на этот подоконник и шагнула вниз. Взгляд Донны рассеянно скользнул по тротуару. Здесь не так уж и высоко. Всего-то третий этаж. Софи рисковала. На ее месте бы выбрала более надежный способ самоубийства. Какой? Если бы не боялась боли, перерезала бы вены. А она помнила, как это больно, и была уверена, что это не повторится. Почти уверена. Или взобралась бы на крышу и спрыгнула оттуда. Девушка наблюдала за тем, как встрепанный молодой человек в кожаной куртке подает продавцу газет мелочь и забирает экземпляр «Треверберг Таймс». Она вспомнила о полицейском, навещавшем ее в больнице. Какой вариант в свое время выбрал он? Шрамов на запястьях у него не было. Наверное, что-нибудь экзотическое вроде смертельной дозы снотворного. Уснуть навечно и надеяться, что там, за чертой, ты снова обнимешь любимую женщину.
Смогла бы Донна совершить нечто подобное, если бы ее бросил мужчина? Вряд ли. Тосковала бы? Да. Но жизнь продолжается, к худу или к добру. Вот и история с Джесси разрешилась успешно… почти разрешилась. Вчера они поговорили по телефону и, как любят говорить некоторые, выяснили отношения, но встретиться она отказалась. Отчасти потому, что ей нужно было срочно закончить заказ для «Сандерс Пресс». А отчасти – потому, что список знакомств Софи она так и не составила, и вчерашний разговор с детективом Лейб желания составлять его не добавил. Скорее, наоборот. Девушка понимала, что должна позвонить полицейскому, и даже пару раз доставала визитку с его номером, но так и не позвонила. Глубоко внутри она лелеяла глупую надежду на то, что все разрешится и забудется само собой, если она поступит так, как поступала прежде: затаится, как мышка, спрячется в своей комнате и погрузится с головой в любимую работу.
В дверь постучали. Тихо, нерешительно, так, словно боялись разбудить владельцев квартиры. Донна вышла в прихожую, посмотрела в глазок и открыла, не снимая цепочки. Рания смущенно улыбалась, теребя рукава пальто.
– Привет, – поздоровалась она. – Я подняла тебя с кровати?
– Нет, я не ложилась. Нужно было срочно доделать кое-что. Отвезу заказчику, а потом упаду и просплю до завтрашнего утра.
Рания перевела взгляд на застиранный свитер соседки с эмблемой художественной академии, а потом посмотрела на ее босые ноги.
– Я приходила позавчера, ты не открывала. Тут были люди из полиции. Они сказали, что ты в больнице. Выглядишь не очень.
– Мне уже лучше. – Больше всего на свете Донне хотелось захлопнуть дверь и не выходить из дома до тех пор, пока холодильник не опустеет. – Ты что-то хотела?
– Узнать, как у тебя дела. В газетах пишут про маньяка, который охотится на художников. Я читала электронную версию «Треверберг Таймс». Люди в этом городе сходят с ума. Хорошо, что я не художница, – добавила Рания после паузы и продолжила тем же ровным тоном: – Хочешь выпить вечером? На этой неделе я нашла двоих клиентов. Дали предоплату. Сходим в «Королеву ночи». Я угощаю.
При воспоминании о вечере, проведенном в «Королеве ночи», девушку замутило.
– Спасибо, но мне хочется побыть одной.
– Кстати, к тебе позавчера приходил какой-то парень. Я услышала, как он стучит в дверь, выглянула на площадку и спросила, не передать ли чего. Он улыбнулся, покачал головой и ушел.
– Что за парень? – насторожилась Донна.
– Он не представился. Да я и не спрашивала. На вид – самый обычный парень. Разве что пальто дорогое.
– Ты же говорила, что позавчера здесь была полиция?
Рания пожала плечами.
– Ну да. Они ушли, а он заявился вечером. Я сперва решила, что это Джесси, но ростом он ниже. И худой. И волосы темные. Руки свободны, ни папок, ни коробок, так что и на торгового агента не похож.
Из глубины квартиры донеслась приглушенная трель телефонного звонка.
– Может, ошибся дверью? – предположила Донна.
– Да нет. Сказал, что ему нужна мисс Донна Паркс. – На губах Рании снова появилась улыбка – слабая, настороженная. – А на почтовом ящике внизу написано твое имя. Я думаю, ты должна позвонить в полицию, До. А вдруг маньяк следит и за тобой?