Виттория расхохоталась.
– Если бы тут был Рэй, он сказал бы, что это невозможно, потому что у него нет мозгов. Надеюсь, Эрна придумала для своего работодателя байку получше.
– Нет! – возмутилась офицер Нур. – Кит бы не стал обманывать!
– Ну разумеется. Еще скажи, что он выглядел больным и на самом деле кашлял. К слову, писать отчет сегодня не обязательно. Все равно без Кита мы его не закончим, а дом отца Донны не осмотрели. Все затянется как минимум до вторника.
– И все же я начну.
– Как знаешь. – Детектив Лейб помахала ей. – Отправляюсь в джунгли. Чао.
***
Донна сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и ела салат из фарфоровой миски. Еще одна миска, с картофелем фри (в больницах на самом деле такое готовят?..), дожидалась своего часа на стоявшем на кровати деревянном подносе. Вид у девушки был больной: темные круги под глазами, бледные щеки, бескровные губы. Пальцы и кисть правой руки скрывала повязка. Она подняла голову и посмотрела на гостью.
– Привет, – улыбнулась Терри. – Приятного аппетита. Я могу поговорить с тобой – или хочешь закончить обед?
– Проходи. – Донна кивнула на стул возле кровати. – Тут слишком много еды, так что я закончила.
Офицер Нур опустилась на стул и оглядела содержимое мисок.
– Ты же ни к чему не притронулась.
– Съела немного салата и выпила травяной чай. Вчера меня тошнило весь день. Сегодня я чувствую голод, но желудок со мной не согласен. Доктор говорит, что это из-за успокоительных и обезболивающего. – Ее губы дрогнули в улыбке, и она тут же поморщилась, поднеся пальцы к начавшей затягиваться ране. – По-моему, я побила рекорд. Попала в больницу дважды за неделю, причем в одно отделение. Как там… отец?
Она явно хотела сказать «папа», но в последний момент передумала.
– Он в палате этажом ниже. Здоров, по крайней мере, физически. Думаю, его скоро выпишут, и тогда…
– Ага, я поняла. – Донна отставила салат и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. – Мне нужно будет давать показания?
– Да, – подтвердила Терри. – И Джеймсу тоже. Но не сейчас. Сперва ты должна поправиться. Кстати, Джеймс спрашивал о тебе. Хочешь с ним увидеться?
Некоторое время девушка молчала, глядя в пространство.
– Нет, – медленно покачала головой она. – Не знаю, как к нему теперь относиться. Детектив Хилборнер объяснила, что это случилось из-за наркотических средств, но… я хочу оставить все в прошлом. Мне нужно определиться, на каком я свете. И в каком мире.
Вампирша ободряюще кивнула.
– Гайла говорила с тобой об этом?
– Нет. Офицер Лок… Рэй говорил. Недолго, потому что медсестра прогнала его, чтобы он меня не утомлял. Осталось много вопросов, но я не тороплюсь. Я не уверена, что мне нужно это знание.
– У тебя есть время для того, чтобы подумать. Как мы говорим, все время в двух мирах. – Терри протянула ей альбомы. – Мы нашли это в спальне твоей матери. Можешь оставить у себя, если захочешь. Гайла уладила этот вопрос.
Донна снова улыбнулась, на этот раз, осторожно, так, чтобы не болела губа.
– Надеюсь, в привычном людям облике и в одежде?
– Не знаю, я при этом не присутствовала, – рассмеялась вампирша.
Девушка взяла один из альбомов и начала переворачивать страницы. В современности такую вещь назвали бы арт-буком: фотографии перемежались с короткими записями и рисунками. Снимки красивой темноволосой женщины в немного старомодном платье, гостиная особняка под разными углами, сад, кладбище в старой половине, статуи из прошлого века, девочка в колыбели – должно быть, сама Донна. Почерк у покойной миссис Лозински был четким, почти каллиграфическим. Она писала на разных языках: французский, итальянский, английский. Рисунки, в основном, наброски, изображали мифических существ и обнаженных женщин.
– В особняке есть картины, – сказала Терри. – Мы сделали фотографии, если ты захочешь взглянуть…
Донна захлопнула альбом и вновь уставилась на видимую только ей точку на стене. По ее щекам текли слезы, но она не торопилась их вытирать.
– Нет, – сказала она после паузы, которая, как показалось вампирше, тянулась целую вечность. – Можешь сделать мне одолжение?
– Постараюсь, – отозвалась Терри.
– Сожги их, пожалуйста. – Донна отодвинула от себя альбомы. – И альбомы, и картины. Где-нибудь на пустыре в старой половине. Или за городом. Иначе я буду хранить это в квартире и таскать с собой при переездах, как кандалы.
– Хорошо. Сожгу на заднем дворе в папином особняке. Там много пространства для костров, раньше мы с Тристаном зажигали их чуть ли не каждую неделю. В огне есть что-то магическое.
Заметив, что девушка потирает забинтованную руку, вампирша тут же пожалела о сказанном.
– Прости.
– Ты абсолютно права. Огонь – это настоящая магия. Ведь в нем можно сжечь вещи из прошлого. Жаль, что только вещи. – Донна откинулась на подушку и посмотрела в потолок. – Рэй принес мне арендный договор. Я его еще не читала, трудно сосредоточиться. Займусь этим завтра. Или послезавтра. Заеду к нему для того, чтобы передать.
– Его проще поймать на работе, чем дома. Так что приезжай в центральное управление. Мы угостим тебя кофе и еще чем-нибудь… кстати, ты любишь чесночные булочки?
– Очень. – Девушка вгляделась в лицо собеседницы и, заметив, что та улыбается, подняла брови. – Что смешного?
Терри честно пыталась сдержаться, но покатилась со смеху.
– Если ты любишь чесночные булочки, тебе достанется не только кофе, но и выпечка.
– Я сама могу их приготовить. Не то чтобы я хвалюсь, но чесночные булочки у меня выходят что надо. Кстати, я готовила их на новоселье. – Она потерла подбородок, задумавшись. – Хм, может, и на новоселье в квартире, которую я буду снимать в доме Рэя, приготовить чесночные булочки? Я думаю, ему понравится.
Вампирша, к тому времени успокоившаяся, согнулась пополам в новом приступе хохота. Донна смущенно улыбнулась.
– Вряд ли, – выдавила из себя Терри, вытирая выступившие на глазах слезы. – Лучше бы тебе остановиться на луковых бубликах. Или мини-пиццах. Но миндальные круассаны тоже подойдут.
Эпилог. Рэй
23 декабря 2002 года, обеденный час
Треверберг
Валентин сдал назад, резко повернул руль, и машина идеально вписалась между двух автомобилей с табличками «медицинский персонал» на переднем стекле. Рэй отстегнул ремень.
– Лихо ты паркуешься задним ходом. На пустынной стоянке супермаркета это хорошо работает, но если рядом кто-то есть, недолго и чужую тачку зацепить.
– Не зацепил же, – ответил брат, доставая ключи из зажигания.
– И водишь ты так, будто за тобой гонится вся дорожная полиция Треверберга. Кто тебя учил?
– Ты. На дворе было лето, а мне было пятнадцать. И ты успел чуток выпить. Я не хотел садиться за руль, но ты меня заставил. Сказал, что уже давно пора, и если через год я не получу водительские права, то мы перестанем ходить в кино.
Офицер Лок вышел из машины.
– На полном серьезе, Валли? Ничего такого не помню.
– Значит, насчет «чуток выпить» я ошибся, и ты выпил прилично, – поддел его Валентин.
– Я бы не научил тебя плохому.
– Да ты и не учил меня плохому. Я смотрел, как ты водишь, а потом повторял. Кстати, однажды нас остановил полицейский возле Ночного квартала. Если бы он не оказался твоим другом, тебе бы прилетело. Потому что прав в то время у меня еще не было. Кстати, мне уже не пятнадцать, и пора бы притормозить с нравоучениями.
– Я беспокоюсь о тебе. Ты же мой младший братец.
Валентин захлопнул дверь и поправил ярко-желтый шарф, укутывавший шею.
– Твой младший братец получил степень доктора медицины и управляет клиникой, – напомнил он.
– Детали, – отмахнулся Рэй.
Они миновали указатель с надписью «Восстановительный центр имени Лурии Родман», Солнечный квартал», приблизились к забору и через несколько минут подошли к будке охранника. Темнокожий молодой человек в форме читал свежий номер «Треверберг Таймс» и время от времени поглядывал на дорогу, которую преграждал шлагбаум. Справа от будки охранника находился вход для пешеходов, узкая калитка с автоматической дверью.
– Привет, – поздоровался парень, откладывая журнал. – Я Стюарт. Вы, наверное, Рэймонд и Валентин? Мисс Терри сказала, что вы придете, просила вас впустить. Но я должен взглянуть на ваши документы, такие уж у нас порядки.
Рэй показал Стюарту полицейское удостоверение, а Валентин приложил к стеклу будки идентификационную карту. Охранник внимательно рассмотрел первое и второе и взял под козырек.
– Порядок. Как вам погодка? Ничего себе снегу намело в честь Рождества? Я живу в Треверберге уже пятнадцать лет, но такой зимы не припомню.
– Да уж, – кивнул брат. – У меня дом в Цветочном квартале. Еще вчера вокруг него был сад. А сегодня утром этот сад замело к чертям. Жена вернется из командировки послезавтра и будет в ярости. Боюсь даже намекать на это в разговоре по телефону. Несчастные розовые кусты. Надеюсь, она меня не убьет. Но не будем о грустном. Скажете, куда нам идти? Мы здесь впервые.
– Если мисс Терри не дала вам точный адрес, идите к главному зданию. Yа нем большая вывеска с названием восстановительного центра. Через двадцать минут будете на месте.
Валентин и Рэй переглянулись.
– В смысле, пешком? – уточнил последний.
– Ага, – кивнул Стюарт. – На территории района не пользуются машинами. Только грузовики с едой заезжают. И строительная техника. Либо велосипеды, либо пешком. Вы прогуляйтесь. Погода хорошая, солнце наконец-то выглянуло. Заодно и местность изучите, тем более что вы тут впервые.
***
Солнечный район, в котором жили пациенты восстановительного центра имени Лурии Родман и большая часть здешнего персонала, был застроен небольшими двухэтажными коттеджами. Белые стены и ярко-алые крыши наводили на мысли о поселке где-нибудь в Альпах, а поскрипывавший под ногами снег это сходство усиливал. Насколько помнил Рэй, Филипп Хобарт и Альберт Родман открыли центр в 1993 году. Отец, чья профессиональная интуиция с годами превратилась в совершенный инструмент, давным-давно вынашивал идею проекта, подобного Солнечному району, и, верный своей привычке реализовывать задумки мгновенно, уже через месяц начал обсуждать вопрос с доктором Хобартом. Первые дома появились в 1994 году, к 1995 в них поселились первые жильцы. В 1999 году Альберт и Филипп открыли в Треверберге первую клинику для граждан, находящихся за чертой бедности, и отец решил расширить проект. Так появился новый Солнечный район, предоставлявший жилье родственникам пациентов и им самим в том случае, если график процедур не позволял тратить несколько часов на дорогу до больницы.