— Вы ведь Лариэль, сын доктора Альберта Родмана, верно? — поинтересовалась она.
— Да, мэм.
— Какое несчастье, — покачала головой миссис Рэйншоу. — Конечно, он был уже немолод, но когда речь заходит о таких людях, как ваш отец, нам всегда кажется, что они будут жить вечно… — Она растерянно прикоснулась к аккуратно уложенным серебристым кудрям. — Этот город строился на наших с ним глазах. Мы с мужем были первыми инвесторами в проектах доктора Родмана. Я помню вас совсем малюткой… — Спохватившись, пожилая леди протянула Ларри руку. — О, я ведь не представилась. Ревекка Рэйншоу. Верно, вы меня не помните — в последний раз мы встречались целую вечность назад.
Семья Рэйншоу контролировала практически все процессы в «Треверберг Банк» с тех пор, как первый камень его первого филиала был торжественно заложен в старой половине города. Вторым кланом, с которым Рэйншоу милостиво делились деньгами и властью, являлась семья Барт. Если вы хотели преуспеть на территории Треверберга в качестве бизнесмена или одноразово заключить крупную сделку, вам следовало обзавестись друзьями среди носителей обеих фамилий. Ларри припомнил, что однажды чета Рэйншоу приезжала к ним в гости в Орландо. Ревекка была одета в шелковое платье в мелкий горох и смеялась над шутками матери, а Адам, ее муж, вежливо улыбался и крутил пышные седые усы.
— Очень рад встретить вас снова, миссис Рэйншоу.
— Взаимно, Лариэль. Как поживает ваша красавица-сестра? Лаурелия. Ведь так ее зовут? Она была совсем крохой в те дни, когда мы в последний раз приезжали в Штаты.
— Она руководит одной из клиник отца.
Миссис Рэйншоу с готовностью закивала.
— Не удивлена. У нее были такие умные глазки. Я сразу сказала Адаму: этот ребенок пойдет далеко. Вы, конечно же, унаследовали особняк доктора Родмана? Какое изящное строение. Жаль, что оно не принесло ему счастья. Бедная мисс Норвик… доктор Родман так переживал о том, что не может ей помочь.
Ларри запоздало понял, что слишком пристально смотрит на старушку, и откашлялся.
— Простите, миссис Рэйншоу. Я ничего не знаю об этом.
Пожилая леди взглянула на него с искренним сочувствием.
— Вот и хорошо, Лариэль. Все уже в прошлом. Я уверена, что ей лучше там, где она сейчас. Она очень мучилась на этой земле.
Вопрос сорвался у него с языка прежде, чем он успел подумать.
— А что с ней случилось, миссис Рэйншоу?
Старушка тяжело вздохнула и поправила шляпку.
— Мисс Норвик перерезала вены, а помощь подоспела слишком поздно. Говорили, что она пыталась сделать это несколько раз, но доктор Родман оказывался рядом. Она была хорошей женщиной, Лариэль, но… иногда вела себя так, будто в ней поселился кто-то чужой.
— Думаю, нам пора, — напомнила о себе черноволосая помощница. Все это время она пристально изучала экран своего сотового телефона, делая вид, что происходящее ее ни капли не волнует.
— Да, Патриция, конечно, — встрепенулась миссис Рэйншоу. — Знаю, что ты хочешь домой. Пожалуйста, берегите себя, Лариэль.
С минуту Ларри смотрел вслед удаляющейся паре прогуливающихся дам. Что-то не сходилось, хотя он старался сложить кусочки мозаики воедино. Зачем было разыгрывать самоубийство, если отец и таинственная Девина продолжали обмениваться письмами даже после его с мамой свадьбы? Для кого предназначался этот спектакль? Как долго отец встречался с этой женщиной, и кто же она, черт возьми, такая? И — самый главный вопрос. Как она связана с ним, Лариэлем Родманом, который еще несколько дней назад жил в простом и понятном мире с силой тяготения, причинами и следствиями и небом, находящимся над головой?
— О, привет, Ларри. Почему ты до сих пор не поднялся?
В девушке, стоявшей в нескольких шагах, мистер Родман не сразу признал дочь доктора Филиппа Хобарта. Несмотря на жару, на Терри была теплая зимняя куртка с мехом на капюшоне, руки она прятала в карманах и нервно переминалась с ноги на ногу. Но самой жуткой частью ее облика Ларри показался цвет лица. Сказать о нем «нездоровый» означало не сказать ничего. Еще недавно щеки детектива Нур покрывал нежный румянец, а сейчас их залила землисто-серая бледность, и проступавшие сквозь тонкую кожу сосуды создавали кошмарный мраморный рисунок.
— Ты больна? — ахнул Ларри, подходя ближе.
Терри подняла руку ладонью вверх, останавливая его.
— Да, наверное, — ответила она без особой уверенности в голове. — Я очень хочу есть… мне нужна кровь.
— Но ведь у тебя есть…
— Я выпила почти всю синтетическую кровь, которая у меня была. Она будто превратилась в воду. — Губы вампирши задрожали, по щекам потекли слезы. Очков на ней не было, и Ларри заметил, что ее зрачки чрезмерно широки — от радужки осталась лишь тонкая фиалковая полоска. — Я очень голодна, — повторила она, — и хотела поохотиться, но не знаю, как это делать. А даже если я поймаю кого-то, то как выпью крови? Я не умею пользоваться своими клыками… я даже не знаю, острые ли они…
Тихий голос в голове мистера Родмана, который всегда подсказывает решения в стрессовых ситуациях, пусть и не самые лучшие, предательски молчал. Итак, он стоит рядом с вампиршей. Она пьет только синтетическую кровь, и теперь она ее не насыщает. Но вампирша голодна. Она не умеет охотиться и пользоваться клыками, но это не делает ее менее опасной. Будучи смертельно голодным, даже самый мирный обращенный набросится на свою жертву и разорвет ее на куски. Для этого ему не нужно что-то уметь: инстинкт охотника живет в нем и просыпается в нужный момент. Вампирша выглядит заторможенной, но никто не знает, как она отреагирует на его попытку к бегству или на иные действия… так что же ему делать?
Ларри решительно выдохнул, сделал еще один шаг к Терри и взял ее за руку.
— Я дам тебе своей крови.
Вампирша вяло подняла брови.
— Ты же не человек?
— Вряд ли я смогу поймать для тебя человека. А моя кровь здесь, на расстоянии вытянутой руки. — Мистер Родман красноречиво указал на свое горло. — Если она тебе не поможет, мы придумаем что-нибудь другое.
— Ладно, — с несчастным видом согласилась Терри. — Надеюсь, в вестибюле к нам никто не пристанет. До смерти надоели вопросы соседей по поводу моего самочувствия.
— Вообще-то ты выглядишь как живой мертвец, — уведомил ее Ларри.
Глаза детектива Нур снова заблестели от подступивших к ним слез.
— Прости, — торопливо извинился он. Да уж, не лучший комплимент для вампирши. Лора тысячу раз говорила брату, что его навыки знакомства и последующего налаживания отношений с женщинами находятся на уровне пятилетнего ребенка. — Думаю, нам и вправду лучше подняться. Я угощу тебя кровью, а ты меня… кофе?
***
Ларри представлял себе квартиру дочери доктора Хобарта просторной и обставленной в стиле хай-тек: много свободного пространства, ровных поверхностей и технических приспособлений, с ходу догадаться о предназначении которых не представляется возможным. Но вместо ожидаемой холодной атмосферы его встретили милый уют вязаных пледов, аккуратно лежавших в креслах, обилие комнатных растений и декоративных подушек, приятные запахи и… полное отсутствие внутренних стен.
— Снесли по моей просьбе, — махнула рукой Терри, отвечая на невысказанный вопрос гостя. Она прошла в квартиру, на ходу снимая куртку и бросая ее в ярко-зеленое кресло. — До того, как переехать сюда, я жила в особняке отца. Как только увидела здешнюю тесноту, мне стало дурно. Управление корпуса попробовало возразить, но если квартира принадлежит кому-то, то он сможет творить здесь все, что сочтет нужным, верно? В общем, все сломали. Позже я распорядилась сделать возвышения для кровати, ванны и студии. Нам сюда.
Кухню — или, если говорить точнее, кухонный уголок — отделяла барная стойка из светлого дерева. Терри обошла ее и жестом предложила Ларри занять высокий табурет. Это была одна из самых чистых кухонь, которые ему приходилось видеть. Если здесь и готовили, то редко.
Вампирша проверила водный резервуар кофеварки и нажала кнопку включения.
— Пока ты напоишь меня кровью, кофе сварится, — сказала она таким тоном, будто просила в магазине пару туфель своего размер.
Ларри расстегнул ворот рубашки. О боги, неужели он и вправду собирается это делать?
— Я думаю, — произнес он неуверенно, — надо потрогать кожу на шее, нащупать пульс…
— Так просто? — с подозрением спросила Терри.
— Наверное. Извини, но я раньше никого не кусал. И не думаю, что в скором времени что-то изменится.
— А потом нужно прокусить, да?
Эта женщина собирается играть на его нервах до утра? Им и без того хорошенько досталось в последние дни.
— Слушай, — начал злиться Ларри, — это ведь логично. Ты находишь точку, где есть пульс, а потом кусаешь и пьешь кровь. Ты же вампир, Великая Тьма тебя разбери!
Терри тоскливо всхлипнула.
— Только не начинай снова плакать! — взмолился Ларри. — Обращенная ты или нет?! Когда-то такие, как я, помогали твоим сестрам одеваться и наливали им вина на пиру, а теперь ты стоишь передо мной и плачешь? Видимо, не так уж ты и голодна?
Вампирша присела на соседний табурет, наклонилась к шее гостя и принюхалась.
— Ты приятно пахнешь.
— Ну, хватит, мы это уже проходили. Сейчас ты говоришь мне, что я приятно пахну, а через пять минут закуешь в наручники и посадишь в камеру. Пей быстрее, я могу передумать.
Пальцы Терри гладили шею Ларри в поисках места для будущей трапезы. Когда он прикоснулся к щеке вампирши в полицейском участке, то тепло ее кожи удивило — в обычном состоянии обращенные чуть ли не холоднее льда (как снаружи, так и изнутри). Сейчас же оно казалось почти приятным. Хотя что там — приятным. Очень приятным. На долю секунды мистер Родман задумался об этом феномене — и в то же мгновение клыки Терри сомкнулись на его шее.
Говорят, что боль от укуса обращенного может понравиться только в том случае, если он решил угоститься вами в разгар страстного секса. Сидя в квартире с разбитыми внутренними стенами и идеально убранной кухней в объятиях вампирши, которая еще никогда не пила чужой крови, Ларри Родман познал истину: это неправда. Удовольствие, испытанное им, было таким острым, что на несколько бесконечно долгих мгновений он полностью отключился от реальности. Тело стало невесомым, мир наполнился теплым золотым светом, ласковым, как прикосновение матери. Когда Терри отстранилась, он поборол в себе желание ее ударить: кто она, чтобы забирать у него эти прекрасные мгновения?!