— Надо же, — нарушила молчание вампирша. — Это очень странный вкус, но знакомый.
Жуткий мраморный рисунок сходил с ее щек на глазах, сменяясь нежно-розовым румянцем, зрачки сужались, к бледным губам прилила кровь. Мысль о том, что ему очень хочется поцеловать эти губы, мучила Ларри почти физически.
Они не могут так поступить. Это неправильно. Он скажет ей об этом прямо сейчас, а потом поднимется и уйдет, не оглядываясь. А еще лучше — возьмет билет на самолет и уедет завтра утром. Лора уехала, и теперь пришел его черед. Билл разберется с документами и особняком, и вот тогда они поговорят о подписях. Он не может сидеть здесь и ждать неизвестно чего. У него есть куча нерешенных дел. В конце-то концов, у него есть работа!..
Терри протянула руку и тронула его шею в том месте, где ее клыки оставили две маленькие ранки.
— Наверное, это нужно как-то убрать?
— Их обычно зализывают, — услышал Ларри чужой голос. В то, что он принадлежит ему, он так до конца и не поверил. Лариэль Родман — в здравом уме или будучи сумасшедшим — никогда не предложил бы такое женщине. Это же почти как предложить… предложить…
Пальцы вампирши легли ему на затылок, и Ларри почувствовал, как ее язык медленно и старательно трудится над ранками. Когда она остановилась и прижала его к себе чуть крепче, он затаил дыхание, а потом сделал глубокий вдох. И еще один. И еще. Он был готов умереть через пять минут, если в течение этого времени ему позволят вдыхать ее запах.
— Кофе остынет, — шепнула Терри.
— Я не пью кофе на ночь.
— Этой ночью ты спать не будешь. Я тебе обещаю.
Глава двадцать вторая. Терри
Ночь с 15 на 16 июля 2009 года
Треверберг
До сегодняшнего вечера Терри не задумывалась, как это странно — пить чью-то кровь. Одно дело — когда у вас есть препарат, который вы регулярно принимаете. Это жидкость, синтезированная в лаборатории, что-то вроде лекарства. Люди и необращенные существа пьют микстуры и таблетки. И у нее, Терри, тоже есть своя микстура. Она относилась к чужой крови так, как вегетарианцы относятся к мясу. Мясо существует, и его едят другие, но для них оно не является едой. Детектив Нур знала, что вампиры пьют чужую кровь, но для нее кровь эта едой не была… и, наверное, никогда не станет. Осталось только разобраться в том, что же случилось с синтетическим препаратом. Отец, с которым она в последний раз говорила почти трое суток назад, сказал, что задержится в Штатах, что у нее нет причин для волнений, он вне опасности и в добром здравии, и все вопросы, касающиеся крови, можно будет решить с Тристаном.
В день беседы с Марком Терри забыла сотовый телефон в офисе, и пришлось ехать в участок чуть ли не в полночь. Увидев несколько пропущенных вызовов от брата, она попыталась его номер, но бездушная девушка в трубке сообщила: «Абонент временно недоступен». Допросы с пристрастием на тему того, чем Тристан занимается в ночные часы, детектив Нур не практиковала. Брат имел право на личную жизнь, о которой, возможно, не знал даже отец. Все имеют право на личную жизнь, и она должна оставаться таковой. Было бы глупо верить в то, что общение Тристана с противоположным полом ограничивается вампиршами, с которыми он появляется на публике. Терри допускала, что он не дурак погулять по клубам, имеет склонность к не совсем законным развлечениям не для всех и ненавидит послушных скромных леди.
Весь вчерашний день Терри пыталась дозвониться до брата, и с каждым «абонент временно недоступен» пропасть отчаяния в ней становилась больше еще на миллиметр. Она набрала рабочий номер Тристана, и его ассистентка сообщила, что «сегодня у мистера Хобарта выходной». Под словом «выходной» подразумевался не ленивый день, проведенный за просмотром комедий под аккомпанемент попкорна, кока-колы и пиццы. Речь шла о нескольких очень напряженных часах, проведенных за деловыми переговорами. Как руководитель лаборатории восстановительного центра, Тристан решал огромное количество административных вопросов, и эти задачи ни на кого переложить не мог. Что до выходных — брат, как истинный трудоголик, считал таковые непозволительной роскошью.
Терри могла провести субботу и воскресенье, нежась в постели с книгой или ноутбуком. Тристан на ее месте сошел бы с ума уже через час. Время от времени он проводил вечерок-другой в Ночном квартале или за праздным чтением в библиотеке, но чаще всего пропадал либо на работе (где он порой даже коротал ночи), либо в отцовской лаборатории, которую они с некоторых пор делили. Даже если у него «выходной», думала Терри, в очередной раз набирая номер, он перезвонил бы, увидев непринятый вызов. Где его искать? Банк, переговоры с управляющим сетью аптек, обед с инвесторами… брат мог быть где угодно.
И он до сих пор не перезвонил, хотя электронные цифры настенных часов на кухне показывали начало четвертого утра.
— Не слишком крепкий, как ты просила.
Ларри поставил на стол две чашки с чаем и занял высокий табурет напротив. Его волосы, которые детектив Нур привыкла видеть идеально уложенными, были растрепаны, и это делало мистера Родмана похожим на нахохлившегося воробья. Терри бросила взгляд на едва заметные алые точки на шее гостя, оставшиеся от недавних ранок, и отвела глаза. Мысль о том, что произошло между ними этой ночью, смущала ее, хотя, если вдуматься, ничего постыдного они не сотворили… Впрочем, отец бы с этим не согласился. Но какое ей дело до того, что скажет отец?
Стоило переступить порог особняка — и она вновь попала под его влияние. Нет, отец никогда не навязывал ни ей, ни Тристану собственного мнения. Они думали самостоятельно, принимали решения самостоятельно и действовали самостоятельно. Но что-то в поведении доктора Филиппа Хобарта наводило на мысль о том, что внутри у него живет тиран.
— Спасибо большое, — улыбнулась Терри и сделала глоток. — Очень вкусно.
Мистер Родман поправил манжеты своей рубашки. Жест вышел немного нервным, и в глаза собеседнице он старался не смотреть.
— Я хотел спросить по поводу твоей студии. Ты поешь?
— В основном, пишу музыку. Иногда пою, но получается не очень, думаю, нужно обзавестись педагогом по вокалу. Это же не студия, это так… вот место, куда я езжу для того, чтобы делать записи — это совсем другое.
— Ты записываешь альбом?
Терри сделала очередной глоток чая.
— Да. Половина уже готова. Будь у меня чуть больше времени… хотя все так говорят.
— Можно задать тебе личный вопрос?
— Нет, у меня раньше не было ни вампиров, ни необращенных.
Сказав это, детектив Нур крепко пожалела о своей несдержанности. Иногда у нее возникало ощущение, что невидимая рука перерезает провода связи между мозгом и языком. С другой стороны, с ней такие приступы случались намного реже, чем, предположим, с Китом Вагнером или тем же Тристаном.
Мистер Родман покраснел как спелый помидор.
— Извини, — добавила Терри. — Мне хотелось брякнуть что-нибудь неуместное.
— Поздравляю, получилось. Вообще-то у меня раньше тоже не было вампирш.
— А необращенных? — полюбопытствовала детектив Нур. Она понимала, что тему лучше перевести, но смущение гостя выглядело очаровательным — такие моменты хочется смаковать как можно дольше. — Помимо жены, конечно.
Ларри обхватил ладонями свою чашку.
— Ну, — начал он, — были, разумеется. Немного.
— А до жены?
Мистер Родман вскинул голову и с возмущением уставился на Терри.
— У меня никого не было до жены, — произнес он таким тоном, будто она приготовилась обвинять его во всех смертных грехах.
Детектив Нур даже рот приоткрыла от удивления.
— Как это — никого?
— Вот так, — подтвердил Ларри, вновь уперев взгляд в свою чашку. — И у Вэл до меня тоже не было никого. Нас познакомили, когда нам было по тринадцать.
— Не знала, что у темных эльфов до сих пор практикуют сводничество.
— Не выдумывай, — возмутился мистер Родман. — Нас познакомили на званом обеде. Мы понравились друг другу, и это, в свою очередь, понравилось нашим родителям. В шестнадцать я подарил Вэл кольцо, и мы официально начали встречаться. А через три года поженились.
Терри подперла голову рукой и посмотрела на блестящую поверхность электрической плиты.
— Ты серьезно? Вы же были детьми.
Ларри тяжело вздохнул.
— Это специфика нашего общества. Раньше темные эльфы женились в тринадцать, знаешь ли.
— Знаю, а детей начинали рожать в четырнадцать. Тебе это кажется нормальным?
— Что, дети в четырнадцать? Нет, конечно. Но семья должна быть у каждого.
— Ты поэтому не живешь со своей женой и спишь с полузнакомой вампиршей?
О боги, что с ней сегодня творится? Или так действует его кровь?
— А я уж было решил, что тебе этого хотелось, — произнес гость, допивая чай.
— Хотелось. Прости, Ларри. Я не это имела в виду.
— Я понял, что ты имела в виду. Ты дочь самого доктора Филиппа Хобарта. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что ты завела себе темного эльфа. Даже если учесть, что я сын Альберта Родмана.
Терри отставила чашку и сцепила пальцы в замок.
— Мой отец здесь не при чем, — нахмурилась она.
— А что он скажет, узнав, что ты пила мою кровь?
— Поблагодарит тебя за то, что ты спас мне жизнь? — предположила детектив Нур, изогнув бровь.
Звонок ее сотового телефона избавил Ларри от необходимости отвечать. Еще пару-тройку часов назад номер Тристана на определителе обрадовал бы Терри, потому что он означал близкое спасение. Но сейчас она не была уверена, что стоит принимать вызов… к черту. Он не докладывает ей, с кем спит — и она тоже не обязана ему ничего рассказывать.
— Слушаю.
— Терпсихора, куда ты провалилась? Я звонил тебе тысячу раз.
— Значит, моих непринятых вызовов вы не видели, ваше величество?
— С час назад я звонил снова и оставил тебе сообщение.
— Я была занята.
— Ночь нынче холодная, не забудь достать теплое одеяло для мистера Родмана. Необращенные очень хрупкие и постоянно мерзнут.