— Да-да, точно. Потребовали от нас этих диверситей — вынь да положь. Ну, кхазады у нас издавна служили, айну тоже есть — их молодежь не хочет сидеть в холмах по заветам предков, ищет себя, значицца, в большом мире. Но это вся наша диверсия. Эльфов на Кочке не водится, да и не заманишь их на наше жалованье; уруков тоже раз-два и обчелся. Значицца, снага надо было на службу принять. Много мы тогда центр материли: снага-то самый криминальный элемент и есть, его в милицию — это как козла в огород… Но в итоге нашли паренька из ваших, грамотного и сметливого; погоняло у него — Хомо, по именам-то никто снага не кличет. По первости намучились мы с Хомо — уши от его матерщины вяли, и устав он все никак не мог освоить. Да и свои же на него волком смотрели за то, что ментам продался. Боялся я, что до греха дойдет… Потому так устроил, что Хомо того обвиняемого снага из досудебки вытащил, с этим до уголовки не довел — в общем, скоро свои в нем больше защитника видели, чем врага-предателя. Со временем и Хомо пообтесался, и все попривыкли. Теперь у нас уже пятеро снага служат, и порядка в их кварталах побольше стало, а то раньше туда даже днем зайти страшно было. Все бы ничего, вот только недавно… ну, в общем, денежки не по чину завелись у нашего Хомо. Я лейтенантское жалованье хорошо знаю — на него не выйдет все отделение угощать трижды в неделю. Родственники богатые у Хомо не помирали, никаких официальных доходов не появилось — да и откуда бы… Надо проследить за ним и вызнать, что там да как. Подозреваю, паренек связался с контрабандистами…
Напрягаю все свои детективные знания, полученные из криминальных сериалов:
— А вы не пробовали просто спросить его самого?
— Как не пробовать… Юлит, темнит, отшучивается. Я, конечно, могу внутреннее расследование запустить, но это… понимаешь, плохо для атмосферы в коллективе. И своего агента не приставишь — Хомо их знает как облупленных, всех двоих с половиной. Нужен новый кто-то не примелькавшийся, и снага как раз — человек или кхазад в тех кварталах с толпой не смешаются. Ничего сложного — дам тебе смартфон из конфиската, будешь за Хомо после службы хвостом ходить и снимать, с кем он встречается. Особенно если будут обсуждать такое, как «тяга», «репка», «мумиё»… эту дрянь сейчас через Поронайск вывозят в Японию. Следить будешь неделю, семь дней то бишь — или пока не выяснишь, откуда дровишки. А я тебе документы оформлю.
— И пятьсот денег сверху.
Деньги тут так и назывались — деньги. Одна деньга, две деньги…
— Ишь, резвая какая! Откуда у нас в милиции такие фонды? Ладно, двести выделю, проведу как работу с агентурой… И смартфон себе оставишь, он старенький, но сколько-то попашет. Справишься — посмотрим, какая еще работа найдется, у нас дел невпроворот, и не все решается… официальным путем. А с казенных харчей-то не разжиреешь.
Сам Борхес, едва помещающийся в массивном кресле своего покойного брата, выглядел живым опровержением последней реплики. Впрочем, если он часто заходит к невестке на пирожки, это и не удивительно.
— Я надеюсь, там все же причина какая-то невинная… — на лбу Борхеса пролегла трагическая морщина. — Хороший он парень, Хомо… Может, подрабатывает где, но сказать стесняется… Или женщину завел, состоятельную вдовушку какую-нибудь, а то и вовсе замужнюю. Хотя… не хочу никого обидеть, но богатая женщина и снага — это… маловероятно.
Борхес выразительно закатывает глаза. Усмехаюсь краешком рта. Ну конечно, все знают: снага настолько отвратительны, что даже снага другого пола их не хотят. То-то Сто Тринадцатая столько рук вывихнула, да и мне уже не раз свистели вслед на улицах — и не только снага. Я ухмылялась и показывала средний палец — жест оказался не только международным, но и межимировым. Хотя работал, наверно, не только и не столько жест; просто когда сама знаешь, что можешь кому угодно навалять — другие это тоже каким-то образом чувствуют.
— В общем, выведай, что там и как. Даже если дело труба, продался наш Хомо с потрохами — мне нужно знать.
Борхес достает из кармана кителя смартфон с трещинами поперек экрана и протягивает мне:
— Подключен до конца месяца. Там уже стоит Эхосфера, скину тебе сегодня на этот аккаунт все: адрес отделения, фотографию нашего красавца, график работы и прочее. Завтра после смены жди его у выхода. Отчет мне через три дня.
Прикрывшись тенью, жду возле отделения милиции. Нервничаю дико: первая работа в новом мире… да что уж там, вообще первая работа. В прошлой жизни я считала, что сделать мужчину счастливым — это главное в жизни женщины, но что-то пошло не так… Ладно, об этом не теперь. Теперь не облажаться бы со своими новыми способностями…
Тренировка заняла весь вечер, все утро и весь день. В первый раз я прикрылась тенью машинально и побаивалась, что не смогу повторить этого осознанно. Но оказалось, что это довольно просто — навык вроде езды на велосипеде или плавания; когда умеешь, непонятно, как вообще можно не уметь. Тени различались — при ярком свете они были хилые и ненадежные, в темноте — липкие и неподатливые. Лучше всего подходил естественный сумеречный свет или искусственный — из нескольких неярких источников.
Тени более или менее скрывали меня от глаз всех, на ком я проверяла, кроме, собственно, Токс: пока я тренировалась в мастерской, она раздраженно следила за мной глазами, а потом с зашкаливающей учтивостью попросила ставить свои опыты «с тьмой» — она так и выразилась — где-нибудь еще. Я пожала плечами и ушла на улицу.
Выяснилось, что 15 минут в тени я провожу без проблем, а после резко и быстро устаю. Однажды выдержала 25 минут, после чего кровь пошла носом, и я решила на этом пока остановиться.
Еще тень оказалась чем-то вроде легкого текучего пластилина, из нее можно было лепить фигурки — практически нематериальные, просто тени другой формы. Возможно, затратив усилия, получится придать им некоторую плотность, но пока я решила сосредоточиться на задачах, связанных с поручением Борхеса.
Еще одна проблема с этой слежкой в том, что для меня все снага до сих пор несколько на одно лицо… на одну морду. Хорошо,что из отделения в конце смены выходит всего три снага, среди них я опознаю Хомо без проблем. Но вот что будет дальше, когда он войдет в снажьи кварталы?
Пятеро только что сменившихся милиционеров останавливаются покурить возле крыльца. Хомо среди них, он носит джинсы и кожаную куртку. Молодой, но уже пышнобородый кхазад рассказывает анекдот:
— Сидят два айну, ловят рыбу. Один другому: «Хочешь расскажу, что про Государыню Императрицу и Радзивилла в Эхосфер-каналах пишут?» Тот отвечает: «Не надо, а то еще сошлют куда-нибудь…»
Милиционеры жизнерадостно ржут. Пожав руки коллегам, Хомо надевает наушники и направляется к центру — в противоположную от своего дома сторону. Город я знаю плохо, но Ленни поставил мне на смартфон карту с gps. Народу здесь немного, потому держусь шагах в двадцати за объектом; тот, впрочем, погружен в музыку и свои мысли, потому по сторонам не оглядывается.
Хомо выходит на центральный проспект — у нас он был бы улицей Ленина, а здесь — Ивана Грозного. Идем мимо учреждений, банков и дорогих магазинов. Хомо заходит в огромный сверкающий супермаркет. Через стеклянную витрину видно, что внутри практически нет покупателей. Жду снаружи, в тени газетного ларька — сейчас просто в тени, без слияния с ней — берегу силы. Тем более вечер пасмурный, тени размытые, неконтрастные — с такими работать тяжелее.
Хомо выходит с двумя пакетами, в одном — круглые фрукты, в другом — какие-то свертки; пахнет от них так, что мне вдруг хочется есть, словно и не обедала недавно у мадам Кляушвиц. Похоже, работа с тенями неслабо расходует энергию. А летёха наш или месяц копил деньги на этот вечер, или действительно живет не по средствам.
Хомо заскакивает в автобус — едва успеваю за ним. Поворачиваюсь почти спиной и усиленно пырюсь в смартфон, держа объект в поле зрения. В наушниках Хомо — какой-то пафосный славянский рок. Автобус тащится через чистенький, сияющий витринами центр сперва в район панельных четырехэтажек, а после и вовсе в частный сектор. Темнеет.
Хомо выходит на остановке у вещевого рынка, и я на миг теряю его из виду в толчее. Кругом с десяток парней в таких же кожаных куртках… Какая-то старуха-снага наезжает на меня сумкой на колесах:
— Чего встала, ска! Совсем молодежь тупая, ять…
Так, кажется, я потеряла объект! Какая из моих новых способностей поможет? Слух? Кругом топочут и балаболят десятки разумных, все сливается в единый гул. Тени? Бесполезны… Обоняние? Сквозь запахи пота, жарящегося в ларьке мяса, дешевой отдушки от рыночных шмоток и дорожной пыли различаю слабый, но уникальный аромат фруктов из дорогого магазина. Персики, вот что это. Беру направление и бегу за объектом в переулок.
Асфальта здесь нет, глубокие колеи заполнены грязной водой. На обочинах пасутся козы. Собаки заходятся лаем. Самое то место для встреч с криминальными личностями и обмена секретной информацией! Вдруг мне удастся выполнить миссию одним днем?
Хомо входит в калитку — заворачиваюсь в тень и проскальзываю за ним. Навстречу выбегает десяток визжащих ребятишек-снага. Они вопят наперебой:
— Чего ты нам принес, нах?
Хомо раздает персики в протянутые зеленоватые ладошки. На крыльцо выходят женщина и девушка. Девушка повисает у Хомо на шее, женщина забирает пакет.
Битый час сижу под окном и слушаю почти семейные разговоры. Обсуждают скорую свадьбу, перспективу получения двухкомнатной служебной квартиры, цены на рынке и в сетевых магазинах, здоровье и моральный облик многочисленных родственников. К моему разочарованию, самое криминальное из всего, что упоминается — школьная драка, в которой братик невесты откусил однокласснику ухо. И не похоже, что эта семья стала источником обогащения лейтенанта — судя по обстановке и разговорам, они сами едва сводят концы с концами.
Пока Хомо моется из ведра на заднем дворе, женщины убирают со стола. Старшая говорит: