Поэтому — прямо!
Тут, кажется, спальня. Кровать ходит ходуном, словно под ней кто-то есть. Да это, пожалуй, и вправду так! Платяной шкаф — тоже, причем его дверцы точно всасываются, вминаются внутрь самого шкафа, идут трещинами, начинают ломаться… да ну нах.
На окне тоже ставни — и тоже захлопываются, но перед этим успеваю заметить, что решетки тут на окне нет. Поэтому прыгаю прямо в него — с разбегу, вышибая стекло, раму, ставни! Комбез и шлем защитят.
Бац! Бух! Звон осколков. Я лечу вниз, приземляясь в очередной палисадник. И тут… всюду жизнь. Особая жизнь, хтоническая.
Лебеди из покрышек расправляют крылья, анютины глазки и бархатцы, ставшие в одночасье хищной инопланетной флорой, скалят зубки и тянут свои хоботки к курсанту Усольцеву. Распятого мишки тут нет, но на стволе кронированного тополя — ну конечно! — раскрывается глаз, а к стволу приколочено сразу несколько мягких игрушек: какие-то котики, собачки, плюшевая обезьяна…
Вся эта братия вертит бошками, глядя — я это понимаю! — в упор на меня своими пластмассовыми глазами, и шевелится, начиная сползать с тополя. В телах торчат толстые гвозди — сотки! — но плюшевых порождений Хтони это совсем не смущает. Пузатая грязная обезьяна первой соскакивает на землю и начинает ко мне ковылять.
Пошли к черту! Отбиваясь одной рукой от цветов, поднимаюсь на ноги. Палисадники все точно взбесились — и у этого дома, и у соседнего. Да и сами бараки…
А я, получается, ослушался приказа старшего и оторвался от группы. На первое мне сейчас наплевать! А вот второе — проблема.
Мир снова ожил, точно я выбрался из какого-то пузыря: вдали вопли и выстрелы, где-то чавканье. Ладно. Выходит, наши на соседней улице — и просто так туда не попасть. Надо искать проход…
Держа винтовку наизготовку, бреду вдоль бараков. Прислушиваюсь… Надежда теперь только на себя — «пес» сдох.
Зато за мной тащится плюшевый песик — самый упорный.
Выйти к своим оказалось очень непросто. Как и вообще выйти куда-нибудь, где есть разумные. Которым еще можно помочь — и которые помогли бы мне.
Хтонь будто бы захватила относительно небольшой кусок Поронайска, но он немедленно оказался разделен на множество секторов, в каждом из которых творился отдельный сюр. Многие из них были попросту непроходимыми — как тот овраг — а из других вылезали, выползали, вылетали твари, которые заставляли меня укрыться, свернуть не туда, сделать крюк.
Я продолжал слышать выстрелы, вопли, призывы о помощи — иногда буквально за забором. Но пробиться туда, где творится основной замес, — не мог.
Дворик, в котором железная качель выпростала из земли четыре ноги и теперь бродит, пошатываясь, вращая головой-сидушкой, а по двору валяется несколько трупов. Перекошенная голубятня, из глубины которой доносятся тяжелые шаги, курлыканье и хруст; клетка забрызгана изнутри кровью, сетчатая дверца трясется. Погреба для картошки, над которыми почва шевелится, а из ржавых вентиляционных труб доносится «ву-у!» Классики мелом на асфальте, сектора провалены в подземную темноту, и оттуда идут потоки жары и холода, заставляющие воздух дрожать.
Я навидался столько странной и жуткой хрени, что хватит на всю жизнь. Рассказать бы кому в Твери… — не поверят. Когда в школе рассказывают про Хтонь — не веришь. А потом в цирке не смеешься.
Пробираюсь между каких-то ржавых гаражей-ракушек, выглядящих относительно нормально. Внезапно — движение, шорох.
Я вскидываюсь… передо мной стоит Соль. Одета по-идиотски — как воительницы в фильмах про амазонок, в этом, как его… бронелифчике. Я, впрочем, отлично знаю, насколько стремительной и резкой может быть эта девчонка. Как в фильме!
Если это, конечно, Соль. Выглядит она — как мешком по голове стукнули. И сразу вываливает:
— Нам нужно найти очаг. И уничтожить. Скорее, пока я слышу его… и пока хоть что-то еще осталось от города.
Хватает за руку… я чудом не нажал спуск, а Соль этого так и не поняла.
Вырываю руку, шагаю назад:
— Докажи, что ты не морок. Э…
— Ты чо мне настройку сбиваешь, Мясопродукт? Надо верить в чудеса, понял? Так… нам туда. Я иду на этот Морготов звук — прикрывай спину.
И отчаянная снажья девчонка с катаной устремляется куда-то в проход между гаражей. Ничего больше не остается, как идти за ней. И ведь я понимаю, о чем она говорит. Очаг, значит… Если его найти и разрушить — безумие прекратится, аномалия съежится и растает. Мы, побывав в той Хтони, чувствуем это задницами. А это самое верное.
Соль уверенно ведет меня на окраину этого гаражного муравейника, где возвышается здоровенный кирпичный ангар — бывший автосервис. Пару раз видим каких-то гротескных костлявых тварей — похожи на безумную помесь водомерок с жирафами — они с грохотом скачут по крышам других гаражей, вдали. Нам не до них.
Чем ближе к цели, тем становится неуютнее. Казалось бы, куда больше? Но Соль кривится, дергает ушами. И под конец, когда мы приближаемся к автосервису, даже я начинаю слышать звук, от которого ноют зубы, тянущий жилы, отталкивающий. Это точно здесь.
Но перед нами кирпичный куб без окон, ворота заколочены наглухо, их не открывали сто лет.
— Вон там, — показывает Соль, — боковой вход.
И правда: из левой стены автосервиса выпирает аппендикс, и в его торце — еще одна железная дверь. Прямо у нее — свалка: сюда, кажется, весь гаражный кооператив несколько месяцев выносил мусор. Но часть мусора отвалена в сторону, дверью недавно пользовались. А потом… закрыли.
Стальную дверь пересекают три засова из толстого листового железа, утопленные в глубоких пазах, запертые тяжеленными навесными замками.
— Х-ха! — восклицает Соль. — Ну наконец-то! Я уж думала, не пригодятся!
В руках у нее невесть откуда оказывается… отмычка! Если честно, я видел отмычки только в кино. Но Соль деловито сует ее в недра самого большого замка… замирает… щелк! Театральным жестом сбрасывает замок на землю.
Решительно вставляет отмычку во второй… А вот с ним не ладится. Соль ковыряет его с полминуты, выражение лица становится все более мрачным. Выбрасывает сломанную отмычку, вытянув ее кончик из скважины специальными щипчиками, достает новую. Ломается и та.
— Может, я посмотрю?
— А ну, не говори мне под руку!
Щелк! Еще одна отмычка кончилась.
Я решительно суюсь вперед… и в это время в кармане происходит знакомое шевеление.
— Заколдованный он, что ли! — в сердцах восклицает снага.
— Ну, ваще-то, да. Смотри, фокус.
Извлекаю мундштук Сабуровой. Надеюсь, сюрпризов не будет… Коротко дую в трубку, приблизив ее к замку. Шестое чувство подсказывает: получилось.
Соль недоверчиво пробует снова.
— О, пошло, пошло! Ты волшебник, Мясопродукт! Есть!..
В этот момент отмычка ломается.
— Сколько раз просил меня так не называть? — рычу я, подбираю какую-то арматурину и, примерившись, сшибаю открытый замок.
Соль с растерянностью глядит на третий, оставшийся:
— Зараза… Это вообще-то была последняя!
Мундштук больше не вибрирует, стало быть, третий замок — обычный. Ну уж с ним-то теперь мы справимся?
В фильмах герои сбивают замки, стреляя в них из ружья, — одним выстрелом! Но… это в фильмах. Я, честно говоря, опасаюсь получить кусок гнутого металла — который вообще потом будет не снять. А еще привлечь тварей. А еще… примета плохая. А нам сейчас надо с гарантией.
Ладно. Надо так надо. В конце концов, кастет был не сильно меньше, чем этот замок. Кладу ладонь на металл, глажу ржавую дужку.
Сосредотачиваюсь. Здесь очень непросто колдовать — куда сложнее, чем в стенах гарнизона. Но я справлюсь. Закрываю глаза…
Вспоминаются отчего-то шахматные часы, что стояли в подвале у дяди Жени: пластиковый пожелтевший корпус, мутное стекло, черный циферблат. Тренер увлекался не только боксом, но и шахматами. Учил иногда нас, но я ни черта не запомнил, кроме… кроме вот этого ощущения, что время уходит. И еще уходит… Еще…
— Андрюха, харэ! Все!
Открываю глаза: шатает. Упираюсь рукой в ворота.
— Он уже на соплях! — поясняет Соль. — Нам же не надо, чтобы он совсем, в труху разрушился. Нам достаточно, если просто устанет. Ты прикладом по нему долбани… ай, я сама!
Подбирает брошенную мной арматурину — и третий замок слетает. Соль с натугой вытаскивает засовы из пазов, стараясь не грохотать. Я пытаюсь прийти в себя.
— У тебя часы черным мигали, — сообщает девушка. — Это так надо, или мы сейчас взорвемся?
— Это так надо. Ладно. Пошли внутрь.
И мы осторожно заходим в ангар.
— Да нету тут никого… — бормочет снага. — Жопой чую… такое место…
Это правда — и я чую то же самое. Здесь нет тварей. Только магия. А магия… непредсказуема. Остается лишь надеяться на удачу. Пробираемся через разный хлам, складированный в аппендиксе. Соль ругается шепотом, что я шумлю — ей-то свет не нужен, ага.
А потом мы выходим в основной зал — и она затыкается.
Когда оба видим то, что видим.
Нет — тут нет ничего такого. Шагающих оживших качелей или хищных крабов, бегающих по стенкам.
Тут просто два тела. Снага. Оба облачены в кимоно и сидят в креслах друг напротив друга. В обычных продавленных креслах, которые можно найти в любой СТОшке. Кресла и ковер под ними залиты кровью. Воняет. В живот одного из тел воткнута короткая катана — или как там этот меч называется. Другая катана — длинная — валяется на ковре у кресла. У второго тела наполовину, неумело, перерублена шея, и живот вспорот. Руки тоже изрезаны, ладони — бурые.
Все в крови.
Все.
Приглядевшись, начинаешь замечать следы ритуала: круг на полу, какие-то не то руны, не то и иероглифы, нанесенные мелом то здесь, то там, но… Это как будто неважно. Мелочи.
Двое разумных, добровольно убивших сами себя — вот это важно. Вот это — источник той дряни, которая распространяется отсюда волнами, перекраивая ткань самой реальности. Магия крови, врот.