Но это — путь в никуда, и потому я командую сам себе «Отставить уныние, курсант Усольцев!», призываю вместо уныния злость и перестаю пялиться в одну точку.
Встречаю цепкий, оценивающий взгляд вахмистра… да какой он, нахрен, вахмистр? А впрочем, может быть, и настоящий. Неважно.
— Не грусти! — тоже орет мне Хобот и подмигивает. — Жизнь только начинается. Найдешь себе еще подругу.
Стягиваю наушники:
— Проехали про подругу! Чего мне вообще ждать… теперь?
Пожилой вахмистр правильно понимает вопрос.
— А сам не догадываешься, куда тебя с таким даром захотят приспособить⁈
Э…
— Людей спасать? — в голову, конечно, приходит «воскрешение» Соль. — В смысле, разумных…
Хоботов усмехается:
— Управление временем — редкий дар, Андрей! Очень редкий. А время… Время ведь — это жизнь! Буквально.
— Ну и?..
Он наклоняется, чтобы орать негромко:
— Во власти, — каркает Хоботов, — много стариков. У них все есть… только вот смерть уже рядом. Твой дар для этих людей… не спасение! Но хотя бы отсрочка. Ты для них бесценен!
Молчу, пораженный.
Не то, что я себе представлял, надевая мундир опричника. Совсем не то.
Вспоминается лаборатория, из которой забрал меня в самом начале этого большого пути штабс-капитан Хлынов. Внезапный вызов «сверху». Штабс-капитан выгоняет заведующую лабораторией из ее собственного кабинета — та даже не сопротивляется… Голографический силуэт — китель, седина на затылке. «В Поронайск!» Ага.
Хоботов смеется. Орет:
— Всегда! Есть те, кто опричь. Даже среди опричников. Понял? Люди такие козлы…
— И что мне делать? — «На хрен мне такая судьба?» — имею в виду я, и Хоботов опять понимает:
— Не поддавайся! Торгуйся! Вертись! А чего делать, парень? Никому не легко, нигде… Жизнь — такая…
Вертушка приносит в расположение совершенно иной части. Площадка — просторная, с неестественно гладким покрытием, огроменные корпуса вдали — не то что наши бетонные кубики. По площадке катаются шаттлы — не пешком драпать.
Впрочем, рассмотреть базу в подробностях у меня не выходит.
Когда шаттл подвозит нас с Хоботом к краю площадки, там встречает какой-то коротыш в штатском:
— А Бориса Онуфриевича здесь нет! Уже в городе! Сказал, курсанта порталом сразу туда…
— Бывай, Андрей, — говорит Хоботов. — Свидимся!
Прежде, чем я успеваю что-то понять, меня тащат к мерцающему овалу, который колеблется в воздухе.
— Туда, туда!
Упираюсь:
— Сумку мою отдайте. Без сумки никуда не пойду.
Коротыш всплескивает руками. Появляется сумка.
— И вот еще!..
Бумага:
«Выведен из стажировочного контингента в связи с подтверждением инициации второй ступени. Подлежит зачислению в реестр действующих магов Опричнины на общих либо специальных основаниях».
На глазах у неодобрительно на меня косящихся местных опричников в высоких званиях я комкаю в сумку китель, достаю синюю с полосками куртку. С форменными штанами — нормас. Мой стиль.
И захожу в портал.
Попадаю в ресторан. Играет музыка, стоит лакированный стол, покрытый белой скатертью. Сбоку от стола согнулся в поклоне официант в бабочке. Тут вроде как отдельная зона, вип-столик.
За столом развалился в кресле мужичок в жилетке, с острой бородкой клинышком, в золоченых очках.
— А вот и наш герой! — восклицает он. — Присаживайся, давай-давай! Говорят, лучший рыбный ресторан Южно-Сахалинска! Рекомендую икру морского ежа под шампанское! Ну или под саке! С местным колоритом, покрепче! Человек! Саке и две рюмки.
Официант вовсе не человек, а вроде как полуэльф, но мгновенно исчезает.
— Ты кто такой? — спрашиваю у мужика, усаживаясь напротив и поставив тяжелую сумку с гербом Государства рядом со стулом.
Тот оскаливает в улыбке зубы — все фарфоровые.
— Ну что ж, представлюсь. Борис Онуфриевич Шакловитый! Из столицы.
Я молча смотрю на него.
— Думный дьяк Чародейского приказу. А-а, вот и саке! Выпьешь?
Молча качаю головой.
— У вас в Твери все такие суровые?
— У нас на районе — да. Любим, когда по делу.
Шакловитый начинает ржать — заливисто, похрюкивая, так, что очень хочется встать и прописать ему в лощеную рожу. Сдерживаюсь. «Ничего не делать».
— Ладно, к делу так к делу. Сейчас мы в сем заведении отобедаем… крабов возьми! С огурцами! С белым вином!.. Не хочешь? Отобедаем, а дале в гостинице меня обождешь. У меня еще пара бесед будет. А потом портал! Отправимся с тобою в столицу. Там скажут, что делать дальше. Работа найдется. В деньгах, — Шакловитый подмигивает, — никто не обидит, так что не чинись. Не хочешь крабов — уху закажи! Под беленькую?
Качаю головой:
— Нет. Никуда не поеду.
— В смысле? — Шакловитого забавляет моя реакция.
— В коромысле, — кажется, так с думным дьяком говорить не положено, да и хрен с ним. — Иду в гостиницу, покупаю билет на поезд. Маму давно не видел.
— Шалишь, брат! Ты теперь маг второй ступени. По умолчанию — военнообязанный.
Пожимаю плечами:
— Так я не отказываюсь, — вытаскиваю из кармана штанов бумагу. — Военнообязанный. Призывайте куда хотите, согласно общему распорядку. Но вот прямо сейчас — я не курсант, не стажер. Просто человек. Кстати, я твоих документов не видел… Борис или как тебя звать. Ну да ладно. Короче — не поеду.
— Согласно общему распорядку… Ты хоть знаешь, сколько час моего времени стоит?
— Знаю, — неожиданно для себя произношу я. Каким-то… особенным голосом. Непроизвольно. Потому что теперь это правда. — Я знаю, сколько стоит час твоего времени. Только не в деньгах.
Шакловитый перхает, у него изо рта летят брызги саке и ошметки каких-то морепродуктов. Глаза становятся злыми… и сфокусированными.
Вот. Теперь пообщаемся по-человечески.
— Весь аппетит испортил, — бурчит он, отталкивая официанта с салфетками. — Да воды, воды принеси мне, остолоп! Тьфу ты… Ладно. Хочешь по-серьезному поговорить.
— Конечно, — киваю я. — Подожди, заказ только сделаю. Дружище… подскажи, у вас картошка с курицей есть?..
Мы говорим с Борисом Онуфриевичем больше часа. О том, как становятся магами второй ступени. Как вышло, что в 126-м Поронайском опричном гарнизоне сложились собственные порядки. Как традиция «штрафного» служебного захолустья — «спартанские мальчики должны драться!» — привела к конфликту с общиной снага, а потом и… ко всему этому.
— Ожегин ваш — известный честолюбец! И, к слову говоря, пустоцвет. А это для нашего брата опричника — карьерный приговор. Смириться с сим господин полковник никогда не мог, ударился в интриги. Оттого оказался сначала здесь, в Поронайске — в ссылке, считай! — ну а теперь, видишь, и тут кашу заварил… расхлебываем.
Усмехаясь, Шакловитый рассказывает о программе «Перспективные маги», по которой курсант Усольцев и попал в Поронайск. Программе, специально предполагающей направлять курсантов в захолустные гарнизоны «на практику» — для помещения в стрессовые условия. Ради инициаций.
— Тут отец-командир ваш, конечно… перегнул палку.
Замысел Ожегина был — создать в Поронайске постоянный очаг социального напряжения, забрасывать в этот очаг небольшие группы курсантов, ставить их в действительно кризисные ситуации и таким образом получить необыкновенно высокий коэффициент инициаций второго порядка. Иными словами, производить чудеса конвейерным методом. Если бы это сработало, лет через пять Ожегин вернулся бы в столицу триумфатором, и множество великих волшебников было бы обязано становлением лично ему.
Изначально он не планировал чересчур далеко выходить за рамки обычая попустительства, когда молодых опричников попросту не особо наказывают за драки.
Но… чтобы поддерживать город в состоянии контролируемого хаоса, Ожегин влез в местные политические игры. Использовал свои связи, чтобы временно выслать из Поронайска начальника милиции — какого-то там кхазада, который, по словам Шакловитого, «бардаку бы такого не допустил!» Свел дружбу с «криминальным авторитетом Парамоновым» — местным бандосом по кличке Барон. Познакомила их Челядникова: ведь с Альбиной Сабуровой та когда-то училась в институте благородных девиц. Ну а сама Сабурова оказалась отмотавшей срок каторжанкой, которая тут, в опале и ссылке, тоже прибилась к Барону.
Ожегин полагал, что будет очень удобно загребать жар руками великой волшебницы, формально никак с опричниками не связанной. В итоге, правда, жар загребли руками самого Ожегина.
— Поначалу все складывалось для господина полковника как нельзя лучше. В первый же выход в город курсанты подрались с группой снага — дурное дело нехитрое! — и вмешательство боевитой мутантки Соль лишь усилило напряжение. Вот только в дальнейшем некий курсант Усольцев вместо того, чтобы углублять конфликт, вступил с этой мутанткой в сговор, и вместе они стали пытаться разрядить обстановку. Верно?
— Ну, — теперь мне и в самом деле хочется выпить, но явно не стоит. — Продолжай.
— Тогда Ожегин применил провокацию со ставленной кровью — вину за это планировалось повесить на самих снага. Предполагалось, что в ходе инцидента на комбинате кто-нибудь из курсантов либо инициируется, либо всерьез пострадает — чтобы подлить керосина в начавшее затухать пламя противостояния. Однако Усольцев и его боевая подруга опять стали действовать вместе — и опять все испортили. А военный вождь снага вместо того, чтобы впасть в раж и наделать глупостей, устроил расследование дела с помощью другого крутого мага — авалонской друидки.
Шакловитый щелкает пальцами, чтобы ему еще налили воды, а потом так же жестом отгоняет официанта.
— Что ж… полковник решил одним махом избавиться и от улик, и от курсанта Усольцева. Отчасти его расчет оправдался.
Опять глядит на меня с усмешкой:
— Семнадцатилетний вьюноша, вдохновленный задачей спасти из рабства, кстати, подложенную ему Челядниковой damsel in distress, не…
— Чего⁈ — рычу я.
— Damsel in distress, — говорит Шакловитый, снова пододвигая блюда с креветками. — Значит «дева в беде». Архетипический образ, благородному рыцарю сразу же хочется поскакать и спасти такую.