о, что пулеметчик курит на посту, а то учуял бы меня — вот и польза от вредных привычек, правда, не так чтобы их носителю! Подпрыгиваю вплотную и бью кастетом в шею ниже каски. Тут же подхватываю обмякшее тело, чтобы не рухнуло с вышки и не нашумело. Тяжелый, зараза — отъелся, эксплуатируя собратьев!
Шепчу в гарнитуру:
— Часовой снят.
— Принято, — мигом отзывается Коста. — Выпускай фантомов. Добровольцы на месте.
— Хорошо, выхожу.
Может, по-другому надо было сказать, в стиле милитари как-нибудь? Я всего два месяца на войне, еще не очень усвоила сленг.
Бегу через базу, уворачиваясь от лучей прожекторов. Едва не поскальзываюсь на разлитых помоях — фу, свинарник какой! — и секунд тридцать пережидаю за ржавыми бочками. В соседних палатках кто-то нездорово храпит, режется в игру на телефоне, ритмично вбивается в фальшиво стонущую женщину — не все рабы гниют заживо в Хтони…
А что это у нас светится, как рождественский ковчег? Одно из строений окружено световым щитом, на дневной разведке я его не заметила. Похоже, подготовились к моему визиту — хреново, что слава меня уже опережает. И что у них там? Авось мне это не понадобится… Исследовать некогда, надо выпускать фантомов — штурмовая группа уже подошла и каждую минуту рискует быть замеченной.
В четвертый раз перемахиваю частокол, шипя от боли. Здесь воздух чище, чем в лагере. Двоих наших добровольцев, человека и снага, нахожу по запаху — смесь страха и решимости. Увы, фантомы их собой не закроют. Меня, кстати, тоже…
Улыбаюсь тени, отделяю ее от себя и размножаю на полтора десятка копий. Делаю их выше и шире в плечах, а то атака толпы хрупких девочек никого не впечатлит. Наряжаю тела в камуфляж, а рыжую шевелюру заменяю касками. Грубовато, но для темного времени суток сойдет.
Шепчу в гарнитуру:
— Фантомы готовы.
— Выпускай!
Переношу тени метров на семьдесят от частокола и вдыхаю в них звук: тяжелое дыхание, топот, треск веток под ботинками и стрельбу. Ей тут же вторит реальная стрельба из двух автоматов и взрыв гранаты. Пулемет с вышки отвечает очередями, лагерь — суетой и выкриками: «Атака!», «Мокрый, с фланга их бейте!», «Где, ять, мой подсумок?», «Всех очкастых в серверню, бего-ом, нах!»
Последнее… это что еще значит?
— Держи фантомы! — орет Коста в наушнике.
Киваю, забыв, что он меня не видит. Фантомы старательно суетятся и шумят, имитируя нападение. Стараюсь ронять их примерно там, куда прилетают пулеметные очереди — и тут же поднимать под видом новой волны атакующих.
Промысловики выбежали из-за частокола и пытаются атаковать призраков с фланга. Пока еще не поняли, что те по ним почти не стреляют… Впрочем, пара реальных гранат все же летит в их сторону — живы наши добровольцы!
Оглушительный треск. Воздух рвется. На рефлексе бросаюсь вниз — лицом в грязь. Сердце бешено колотится, словно хочет выпрыгнуть через горло. Очередь прошла прямо над моей головой! Откатываюсь в сторону, понимая, что вряд ли это поможет… укрытий нет, кроме тени — но тень не держит пули!
Ска, вот прям чуть не описалась сейчас. Черт, ну скоро там наши?
Судорожно передергиваю плечами и вдыхаю новую тень в фантомы, едва не рассеявшиеся от моей паники. Заставляю их бежать пригнувшись, падать, перекатываться — создавать иллюзию движения. Надолго их не хватит — и меня тоже…
— Это мороки, нах! — орет один из контрабасов. — Они не пахнут, ска! Кровью не пахнет!
Снага, врот. Еще один предатель собственного народа…
— Наза-ад! Отступаем! — орет их командир.
Взрыв — не здесь, с другой стороны лагеря. Криков столько, что все они сливаются в возбужденное «А-а-а-а!» Прожекторы панически мечутся по территории.
Промысловики бегут назад, но поздно — стена взорвана, наши захватывают базу. Так, а моя боевая задача, получается, выполнена… Коста ничего не командует — не до меня ему сейчас.
Распускаю фантомы — тень возвращается к моим ногам. Спрашиваю:
— Эй, парни, вы там живые?
Человек куда-то бежит и бросает мне через плечо:
— Лысого крепко зацепило, ну я первую помощь тогось… Свезет — дотянет до эльфа.
«До эльфа» — это до Моти, он таскается за ополчением в качестве полевого медика. Серьезные раны не лечит, но стабилизирует пострадавших до больницы.
Так, а мне что делать? Имею, в принципе, право тут и отсидеться до прямого приказа или до завершения операции — я вообще-то ценный ресурс. Но это уныло — признавать себя ресурсом, а не товарищем тех, кто сейчас штурмует лагерь. Потому размеренно бегу следом за человеком — к воротам на этот раз, а то достало уже обдираться о колючку.
Ворота никто не закрыл и не охраняет. Внутри — хаос: кто-то отстреливается из-за укрытий, кто-то уже сдается. Пахнет кровью и паникой. Один из двух оставшихся пулеметчиков дает короткие очереди… Что ж, о нем и позабочусь. Поднимаюсь на вышку, подхожу к стрелку со спины и даже не заморачиваюсь оглушением — пинком отправляю парня вниз. Третий пулеметчик так свешивается через перила, что ясно — он уже не угроза.
Я долго в тени, а еще фантомы эти… из обеих ноздрей текут струйки крови. Но тень пока покидать опасно.
Сверху видно, что наши быстро и решительно побеждают. Выстрелы становятся все реже, сдавшихся контрабасов сгоняют в какой-то сарайчик. Вот так просто!
Не так просто. Оживает динамик на строении, окруженном световым щитом:
— Если сейчас же не уйдете — мы активируем браслеты работников на смертельный разряд! Немедленно покиньте базу! А не то освободите только гору трупов! Три минуты — время пошло!! Три минуты!! — голос в динамике дает петуха. — И не подходите к серверной! Попробуете штурмовать — сразу активируем браслеты!! И генераторы тоже не трогайте!! Илюватар вас дери! У вас две минуты сорок секунд! Проваливайте отсюда, слышите⁈
Господи… Закрываю себе рот рукой, чтобы не заорать в гарнитуру «Уходим немедленно!» Я тут не командую.
У борьбы с промысловиками много целей. Освобождение рабов — даже не главная из них. Но ведь Коста должен понимать, что без нее все бессмысленно!
— Отступаем! — орет Коста.
Командиры отрядов подхватывают приказ. Прыгаю с вышки — не высота для меня.
Наушник оживает:
— Сможешь войти к ним тенью? — тихо спрашивает Коста.
— У них Морготов световой щит… Но я попробую. Не уходите далеко.
Оставаясь в тени, подбегаю к сплошной стене света. Чуждая, разрушительная стихия — вечный ожог на плече стреляет болью, не позволяя забыть.
Смотреть на яркий свет больно, но я воспринимаю его скорее нутром. Прощупываю структуру, оцениваю насыщенность, плотность — и цвет. Ограждение кажется сияюще-белым только на первый взгляд. На самом деле в нем хватает цветных потоков.
Промысловики про меня знают, да не все. По-настоящему опасный для меня свет — белый. А где цвет, там и тень.
Безмолвно обращаюсь к своей тени:
«Ты справишься»?
«Да», — бесстрастно отвечает она.
Ложится на световую стену, ищет цвет, концентрирует его — и создает проницаемый для меня проход.
Вхожу.
Нахожу дверь. Она заперта, но замок ерундовый, на полминуты. Хуже, что когда я открою дверь, это неизбежно заметят… Рисковать нельзя. Но можно применить свое искусство.
Четыре… пять поворотов отмычки — замок тихо щелкает. Теперь — сложная часть. Создаю фантом закрытой двери и окутываю тенью дверь настоящую. Брать в тень крупные предметы намного тяжелее, чем скрываться в ней самой. Кровь из носа уже не течет — хлещет. Вытираю ее предплечьем.
Открываю скрытую настоящую дверь, удерживая фантом закрытой. Парнишку, сжимающего автомат в трясущихся руках, это успешно обманывает — он смотрит на меня в упор, но не видит. Вот если б у него был мощный фонарь… не сообразил, на мое счастье.
Внутри гудят сервера, пахнет нагретым пластиком, несвежим пивом и потом людей на грани паники. Четыре человека напряженно смотрят каждый в свой ноутбук. Глушить их вручную или газом бессмысленно — кто-нибудь да успеет активировать смертельную команду. Хорошо, что все айтишники — люди. Любой орк мигом меня учуял бы. Но мы редко достигаем успеха в интеллектуальных профессиях.
На этот вот крайний случай Ленни и выдал мне флешку с кодом, который писал несколько недель. Еще заставил отсмотреть кучу фотографий серверов, чтобы знать, куда ее надо вставлять в каких моделях. И как вообще выглядят сервера. Поэтому сразу определяю среди системных блоков нужный и нахожу в нем разъем. Скрываю флешку тенью — проще, чем с дверью, хотя силы уже на исходе. Проползаю между ногами сидящего у сервера человека и вставляю флешку в разъем. Забиваюсь в щель между горячими системными блоками и жду.
Минута — все мониторы вспыхивают и тут же выдают синие экраны смерти. Айтишники вскакивают с места:
— Сбой системы!
— Релоад, быстро, ска!
— Сервак не отвечает… как мертвый, врот.
Ничего не говорю, чтоб не спалиться — просто переключаю гарнитуру на прием. Эти гении сейчас сами Косте обо всем доложат.
Еще пара минут — снаружи снова стрельба и крики. Горит что-то химическое. Я знала, что наши не уйдут далеко… Помочь ничем им не могу — последние силы уходят на сохранение маскировки. Вкалываю в бедро стимулятор, чтобы не вырубиться.
Программисты беснуются, орут друг на друга. Наконец гаснет свет — кто-то вырубил генераторы. Снаружи — хлесткий голос Дайсона:
— Выходить по одному, без оружия! Руки за голову!
Программисты ругаются на чем свет стоит, но приказ выполняют. Сбрасываю наконец Морготову тень.
Дайсон одним прыжком оказывается в центре серверной:
— Соль, ты ранена?
— Ерунда, кровь из носа…
Протягивает мне руку. Я, наверное, могу ковылять и без опоры, но… почему нет? От Дайсона пахнет здоровым адреналиновым потом и кровью… не его, чужой.
Выжившие промысловики собраны под дулами автоматов в центре лагеря. Коста бесстрастно смотрит на них, скрестив руки на груди. Горит какая-то машина, огонь бросает отсветы на его лицо под красной повязкой, исписанной иероглифами.