— Погоди… Его магии хватило на промывку мозгов всему городу? Но… есть же интернет, телефон, приезжие, наконец? Неужели никто не заметил, что горожане взяли и забыли кусок своей жизни?
Макар подбирает брошенную в беседке кочергу и рассеянно ковыряет ею траву между плиток:
— Такое… лучше не замечать. Понимаешь, Соль, Сахалин — край света, поле экспериментов. Занюханная окраина, если уж честно. В местные дела Рюриковичи… считают ниже своего достоинства вмешиваться. А в центральных областях все по-другому. Там… подданные любят Государя. Всей душой. Искренне. Я сам не особо обращал внимание, пока там жил. Просто спокойнее… не акцентироваться на этих аспектах.
— Но у нас тут есть князь, он что, не Рюрикович?
— Пустоцвет. Позор династии. Иначе его бы сюда не выслали. Что я хочу сказать. Если ты думаешь, что вмешательство высших правящих сил нам поможет…
Белая бабочка садится на кованую ограду беседки. Прикрываю глаза. Я, в целом, давно уже не в восторге от Государства Российского — даже в той мере, в какой оно на Кочке присутствует. Непонятно было, как разумные это терпят, почему даже на революцию решились сто лет назад только какие-то маги…
— То есть Рюриковичи реально могут промыть мозги всему острову? Все просто… перестанут понимать, почему не любят корпорацию? Но ополченцы, которые столько месяцев с ней сражались — как они могут просто взять и забыть?
— Те, для кого эта история была значима, скорее всего, станут… не очень умными. Включая тебя, Соль — ты не иммунна. Послушай, тут правда не стоит вникать в детали. Лучше попытаться этого избежать.
— Хорошо, очевидно, чем это плохо для Кочки. Но Корпорацию-то что не устраивает? Если все добровольно и с песней стройными рядами устремятся на ее прииски?
Макар полминуты теребит бороду, потом говорит как бы нехотя:
— Полагаю, «Панацея» не хочет оказываться у династии в долгу. Рюриковичи ничего не делают просто так…
Бабочка небрежно взмахивает крылом и улетает. Завистливо провожаю ее взглядом.
— Я поняла. Придется договариваться. Идем в дом. Пусть этот недотыкомка Афоня соединит нас со своим уважаемым врот начальством…
— Вы настоящие герои дня, — радуется голографический Сугроб. — Несмотря на все усилия нашего информационного отдела, ваш эхони вирусится — словно пламя по сухой траве. Ни у одного нашего пиар-проекта не было и тени такого успеха. Поздравляю. Я искренне восхищен, право слово. Вы многое можете с этого получить.
Тру глаза пальцами — не мерещится же мне с похмелья? Голограмма Сугроба правда сияет белозубой рекламной улыбкой. Словно наш успех — это его успех, а не наоборот. И его ни капельки его смущает, что Макара шантажом вынудили к сотрудничеству, а меня и вовсе пытались убить и насильно преобразовать в хтоническое чудовище. Он даже не ведет себя так, будто этого ничего не было — скорее так, будто все это в порядке вещей.
Отвечаю резко, чтобы перебить эту сахарность:
— Мы ничего не хотим от вас получать. Мы хотим, чтобы вас здесь больше не было. Вы тут уже не хозяева — вы мусор. А если мусор не выносится сам, его выталкивают пинками.
— Отважное дитя, ты ведь и сама понимаешь, что это никак не возможно, — сладко улыбается Сугроб. — Думаешь, миром правят напыщенные маги-аристократы со своими ярмарочными фокусами? Отнюдь. Любым миром, достигшем этой стадии развития, правят деньги. И в сахалинские разработки они вложены, а значит, должны отработать и принести прибыль. Вопрос только в том, с какими издержками.
— Ваши «издержки» несовместимы с самим существованием Сахалина, — говорит Макар.
Он и сейчас стоит за спинкой моего кресла, но это не нервирует, напротив — создает ощущение защищенности.
— Я ознакомился с вашей позицией по контакту, — кивает Сугроб. — Что ж, это, конечно, перспективное направление… С другой стороны, экологическая повестка сейчас в тренде. Задекларировав отказ от применения рискованной технологии во имя сбережения природы, мы неплохо так облагородим публичный образ компании…
— Да в говне уже ваш публичный образ! — злюсь и даже не пытаюсь этого скрыть. — Эксперименты над разумными, рабство… Никакая экоповесточка вас теперь не отмоет!
— Великолепный тейк! — Сугроб торжественно поднимает указательный палец. — Спасибо за твою обеспокоенность, милая Соль. Разумеется, эти направления будут, как говорят на Авалоне, нашим primary concern… высочайшим приоритетом. Первоочередные меры уже приняты. Разработки и процедуры в «Буревестнике» заморожены, Каэльфиарон отстранен от должности, запущены проверки на всех уровнях, материалы переданы в компетентные органы. В своей дальнейшей деятельности компания будет руководствоваться принципами полной прозрачности и гарантированного соблюдения прав работников.
Как же бесит сияние этой рожи! Не выдерживаю:
— Послушай, какого хрена ты ведешь себя так, словно этим разоблачением мы не подставили вашу сраную компанию, а наоборот, оказали ей услугу?
— Потому что это, разумеется, так и есть! — восклицает Сугроб. — Вы создали кризис, а всякий кризис, как умным людям давно известно, таит в себе возможности. Компании нужно идти в ногу со временем, а вы задали великолепный стимул. Ну сами подумайте, кому было бы интересно, если бы компания заявила, что намерена преобразоваться? А вы создали великолепный инфоповод — совершенно безвозмездно, кстати. На его фоне все грядущие позитивные изменения станут видимы.
Безвозмездно… мы собственные задницы из огня вытаскивали, вообще-то. Но да, денег с компании за это как-то не догадались потребовать.
— Я предлагаю вам обоим стать лицом этих изменений, — торжественно объявляет Сугроб. — Ты, Соль, можешь возглавить инспекцию по надзору за соблюдением трудовой этики. Не аффилированную с «Панацеей», с особыми полномочиями, с полным допуском ко всем нашим процедурам.
— К процедурам или к тому, что у вас там реально происходит?
— Твоя ключ-карта будет открывать все наши двери, до единой. Включая мой персональный сортир. А вам, Макар Ильич, я предлагаю должность главы комиссии по экологической безопасности. Ни одна новая разработка не будет запущена без вашей визы, да и уже действующие проекты мы постепенно будем переаттестовывать.
— Мы, вообще-то, планируем уничтожить вашу компанию, а не работать на нее, — Макар озвучивает мои мысли.
А вроде не псионик…
— Кто-то должен запачкать ручки, Макар Ильич, — Сугроб тонко усмехается. — Теперь — компромиссом. Подумайте сами. Сейчас ваш эхони в топах, но сколько это продлится — неделю, полторы? Скоро его вытеснит что-то не менее волнующее и актуальное — например, утопление последней модели «Кумеки» в унитазе или котенок, атакующий зеркало. Вы станете очередными бессильными активистами, пытающимися актуализировать давно протухший хайп — то есть продать прошлогодний снег. А чтобы добиться реальных результатов, придется работать в реальных структурах. Что вы выбираете — пустую болтовню или попытку исправить проблемы, к которым привлекли всеобщее внимание?
Оборачиваюсь к Макару — он закусил губу и смотрит в пол. Шрамы, обычно едва видимые, отчетливо прорезают скулы.
— Подумай вот о чем, Соль, — проникновенно говорит Сугроб. — Эти несчастные ныряльщики, жертвы чудовищных экспериментов… о которых я, к слову, был не в курсе, это уже подтверждено с применением детектора лжи… Что станется с ними дальше? Ты можешь проследить, чтобы их обеспечили работой в приемлемых условиях и за достойную оплату. Иначе их просто выкинут на улицу, и никому не будет дела. Как думаешь, долго они протянут со своей мутацией без квалифицированной медицинской поддержки? Чего ты хотела — попиариться на их беде или на самом деле помочь им?
Скриплю зубами:
— Они должны получать компенсационные выплаты и медицинскую помощь за счет «Панацеи» пожизненно! И станут работать на вас, только если в самом деле того захотят — я лично поговорю с каждым!
На лодыжке у меня вспыхивает зеленый огонек — впервые за последние месяцы. А я даже ничего еще не сделала — алгоритмы засчитали решение, которое я только что озвучивала. И так мощно засчитали, что разом перескочили всю желтую фазу.
— Разумеется, вам будут предоставлены все полномочия. Я уже отправил людей подыскивать вам офис в Поронайске, — деловито сообщает Сугроб. — И наши юристы срочно прорабатывают процедуры взаимодействия…
— Эй-эй, не так быстро! Мои юристы тоже подключатся, проверят каждую букву!
Эк я лихо — «мои юристы»… В порту, конечно, без юристов никак, но у них не тот уровень. Попрошу Токс задействовать свои связи и найти кого-то стоящего.
Странно, я вроде даже не соглашалась, но сразу втянулась. Умеет Сугроб предлагать выбор, которого на самом деле нет.
— Разумеется. По вопросам финансирования…
— Не надо нам ваших грязных денег!
— Тебе лично, Соль, может, и не надо. Но не хочешь же ты, чтобы содержание твоей службы легло на плечи города? У Поронайска в свете нашего сотрудничества блестящие перспективы. Будут привлечены инвестиции, но, по моему скромному мнению, стоит вложить их в город, а не в корпоративные службы. Завтра предлагаю вам посмотреть варианты будущего офиса. Разумеется, с этим дурацким домашним арестом покончено, у корпорации нет к вам никаких претензий в юридическом поле. Некогда дома рассиживаться, — Сугроб подмигивает. — Пора приниматься за реальную работу.
Глава 19Макар. «Я люблю Поронайск»
— Поливать нужно и утром, и вечером. Жара стоит.
— Да понял, Макар Ильич. Сделаем! — Скворцов шутливо отдает мне честь. — Меня уже кот ваш признавать начал, два раза гладиться приходил. А помидоры с огурцами — те и вовсе как родные. Отдыхайте спокойно.
Отдыхайте, ага… В Поронайске назначен праздник. День Кочки… Серьезно! Народные гуляния, выступления с открытой сцены и все такое. Прибывает князь собственной персоной. И некоему капитану Немцову тоже быть требуется.
В мундире и за рулем электроцикла с коляской чувствую себя странно. Но от настойчивых предложений прислать машину я отказался. Потому что чем больше отказов — тем проще каждый. И с согласиями это так же работает. Два раза кивнул — кивнешь и в третий раз.