Саут… В момент, когда Пси-тождество Ярослава Гая проникало в Зону «ИКС», его настоящий носитель, Саут, упал с обрыва и у него произошло сотрясение мозга… Его нашла… (Ола?) и отправила в больницу. Пси-тождество пентонавта Гая попало в ловушку (стечение обстоятельств!). Проснувшись в новом теле, оно могло лишь аккумулировать информацию, воспроизведя ее в лаборатории. Те нейроны, которые резервировались для вызова, оказались блокированными…
Ярослав вспомнил… И Ресту, и Олу, и врача Гаскара…
— Ваш рассказ о Реете и объяснение того, почему эксперимент потерпел неудачу, кажутся довольно убедительными, — сказал Эриксон, уклоняясь от прямого взгляда Гая. Однако чувствовалось, что Эриксон сказал еще не все, что-то утаивал.
— У меня такое впечатление, словно вы мне не верите, сказал пентонавт. — Как понимать ваше: «довольно убедительными»? Я согласен, что прямых факторов у меня нет. Но отрицать мою логику, надеюсь, вы не станете?
— У меня с логикой тоже как будто все в порядке, — примирительно усмехнулся профессор. — Иначе бы лаборатории «Дельта» просто не существовало…
— Вот-вот. Специалисты согласились на эксперимент с Псиперемещением лишь после того, как увидели в ваших доводах здравый смысл.
— Гай, оставьте лесть, — устало отмахнулся Эриксон.
— Вы разуверились?!
— Ярослав, — не глядя на пентонавта, сказал профессор. — Мы до сих пор не получили подтверждения, правильна ли моя Пситеория, мое детище. Имеются лишь косвенные сведения. Я было решил, что Путешествие Ярослава Гая поставит точку над «и», над всеми загадками и недоразумениями. Потому что Ярослав Гай самый одаренный из всех Одаренных. Я нисколько не сомневался в успехе эксперимента. И вот опять неудача…
— Но я ведь объяснил, почему…
— А доказательства? Доказательства! Они-то у тебя есть?
— В таком случае разрешите еще раз осуществить Перемещение, и вы сами убедитесь, что я прав. Я хоть сейчас готов отправиться на Ресту.
— О, нет! — оборвал пентонавта Эриксон. — Я уже подготовил приказ: работы в лаборатории «Дельта» прекращаются. Завтра утром я направлю руководству Центра рапорт с предложением Пси-проект заморозить. Больше жизнью Одаренных рисковать я не имею права. Их способности можно использовать значительно лучше.
— А как же?… Вы же сами убеждали в преимуществе нового метода, что он позволит проникнуть в самые недоступные уголки Вселенной. Неужели опять возвращаться к архаическим космическим кораблям? А где гарантия, что не последуют новые жертвы? Или вы полагаете, что человечество к ним привыкло?
— Я действительно много говорил о Пси-перемещении, его удивительном будущем. То же самое я недавно говорил и вашей невесте. Хотя, если сознаться, все сказанное Виктории прежде всего нужно было мне самому. Вы удивлены? Напрасно. Не забывайте, что я, кроме того, что автор Пси-теории, еще и официальный руководитель Проекта. И несу за него полную моральную ответственность. Хотя я прекрасно понимаю, что полностью застраховаться вряд ли возможно. Но… столько неудач и жертв? Вы, Ярослав, должны меня понять.
— Но…
— Никаких «но». Будем считать, что разговор окончен.
На экране главного биокомпьютера вдруг появились похожие на диски строения, которые удивительно гармонично вписывались в пейзаж, несколько шокирующий глаз землянина.
Профессор сразу догадался, что это Реста. В глубине помещения он увидел девичью фигуру.
— Виктория! Что вы делаете?… — Профессор понял, что его вопрос слишком риторичен: ассистентка осуществляла Пси-перемещение Ярослава Гая. — Вы осознаете, какую взяли на себя ответственность?…
— Но ведь эксперимент удался! Через три минуты Ярослав завершит Путешествие… — Виктория кивнула на экран, где пульсировала такая далекая, но теперь разгаданная ими жизнь…
Перевел с украинского Владимир Середин
ДМИТРИЙ ЖУКОВКОЛЕСО ПРОГРЕССА
Вопль дерева разбудил жреца, задремавшего после обеда.
Смертельный ужас слышался в негромких стенаниях других деревьев, кустов и шепоте травы. Открыв два нижних глаза, жрец еще раз убедился, что, кроме старейшин, никто вопля не слышал.
Остальные продолжали дремать в тени у порогов своих глинобитных хижин. Старейшины переглянулись, и жрец пошел в сад, откуда еще веяло пережитым страхом.
В саду он нашел Адана, кромсавшего срубленное деревце тяжелым обсидиановым ножом. Юноша поднял голову и бесстрашно смотрел на приближавшегося жреца.
«Мы вырождаемся, — подумал жрец. — Их все больше. Тех, которые не слышат. И плохо видят. Все труднее держать их в повиновении. Они не хотят выполнять заповедь — не убивай ничего живого. Ножи существуют только для того, чтобы лечить, прививать и срезать урожай».
— Ты убил дерево! — сказал он, вырвав нож из щупальца Адана.
— Ему не больно! — с вызовом возразил тот.
Убийцу требовалось наказать, хотя он еще не достиг возраста восприятия мудрости. Адан все поймет и простит наказание, но в памяти оно останется навсегда, как жестокое предостережение.
Безнаказанность потворствует злу. Лучше осмысленная жестокость, чем привычка ко злу.
— Ему не больно! — упрямо повторил Адан. — А я хочу делать красоту сам.
Жрец вгляделся в ствол срубленного деревца. Адан успел удалить кору в некоторых местах. Симметричные белые пятна образовали узор, но жрецу он не показался красивым. Зато кругом была красота, разумная красота божественного порядка. Человек должен познать этот порядок, а не вредить ему. Что есть Адан?
Червь, поглощающий и пропускающий через себя почву, чтобы сделать ее плодородной. Но червь не имеет разума, который позволяет общаться с богами. Разум приходит через боль и упражнения.
— Дереву было очень больно, — сказал жрец. — Перед смертью… И ты узнаешь эту боль, но не умрешь. Положи щупальце на мертвое дерево…
— Нет! — крикнул Адан. — Не хочу! Не хочу!
Жрец почувствовал в себе божественную силу и, пристально глядя в глаза Адану, сковал его волю. Одно из верхних щупалец юноши легло присосками на ствол повергнутого дерева.
Мелькнул нож, из обрубка щупальца хлынула кровь: Адан завопил, и жрец сквозь передавшееся ему ощущение боли и страха проник взором верхнего глаза в мозг наказанного. Он увидел там нарушения порядка, но не устранил их, потому что торопился. Однако сильная боль могла уничтожить и самый порядок. Он унял боль, но не совсем…
— Останови кровь! — приказал он Адану. — Ты это можешь теперь! И думай все время, как у тебя растет щупальце. Тебе будет больно, пока щупальце не вырастет. Думай.
Все существо жреца охватила усталость, и глаза его, один за другим, закрылись. А именно сегодня ему надо быть свежим и сильным. Небо чистое, а ночь близка…
Он поторопился выйти из сада в улицу, где его ждали старейшины, благоговейно простирая к нему свои щупальца. Они знали все, что он пережил, и отдавали ему часть своей энергии, ибо он был старшим среди старших, и только ему принадлежала честь соразмерить развитие жизни животных и растений с божественным порядком всей видимой Вселенной.
…Они вошли в храм, когда дневное светило скрылось за холмом. Круглые отверстия пронизывали насквозь глинобитные стены. И в черноте каждого из них сияло по звезде. В самом центре купола храма было отверстие побольше, и в нем горело целое созвездие. Оно называлось Око Бога. С обращения к нему начинался ритуал определения сроков зачатий, посева семян, удаления омертвевшего…
И вдруг жрец почувствовал неладное. В Оке Бога была лишняя звезда. И она двигалась…
Звездолет с бортовым номером К-14 вынырнул из минус-пространства совсем не в том районе Галактики, где полагалось по расчетам, сделанным на Земле. Командир сличал расположение звезд на экране кругового обзора со звездными картами и чертыхался. Пять лет потребовалось для составления программы полета, проверок и перепроверок ее в сотнях советов, комитетов и комиссий, утверждения во всех отделах ста управлений и… вот результат! Рушилась очередная надежда человечества найти новые миры, пригодные для обитания. Околосолнечное пространство было освоено. Миллион счастливчиков геройствовал в скафандрах или отсиживался на космических станциях, слишком мало давая Земле с ее многомиллиардным населением по сравнению с надеждами и материальными тратами.
Командир вспомнил помещение, в котором жил на Земле: противоположные стены можно было достать пальцами, если встать и расставить руки, а он был работником привилегированным и получал в дополнение к пайку витаминизированного желе и питьевой воды сто граммов настоящего мяса в месяц. Почему «был»?
Неужели он смирился с тем, что, оказавшись в уголке Вселенной, не обозначенном на картах, он и его подчиненные навсегда расстаются с человечеством?
Приборы докладывали, что прямо по курсу — звезда размером с Солнце, а вокруг нее оборачивается десять планет. Одна из них голубая, как Земля. И вот она уже занимает весь экран, показывая свои океаны, реки, леса… Кислородная планета, пригодная для жизни человека!
Заместитель командира звездолета по контактам то и дело потирал тыльной стороной ладони свой распухший нос. Аллергия!
Этим нервным движением он старался помочь себе всякий раз, когда возникала тревожная проблема.
Он сидел в душистой траве на вершине холма, где назначил встречу местному уроженцу по имени Адан. К тому же раздражала и угнетала непривычная обстановка.
Кругом пели птицы, плоды оттягивали ветви деревьев почти до земли. На склоне холма щипали траву какие-то пугающе большие и тучные животные. Желтело поле хлебных злаков, тянувшееся до глинобитных хижин деревни. Невероятно крупные, граммов по двести весом, колосья покачивались на тонких, но прочных стеблях под порывами свежего ветерка. Зудели, жужжали, стрекотали мириады насекомых…
Заместитель вдруг вскрикнул и выругался. В запястье руки впились челюсти существа, похожего на муравья. Сбив его щелчком и почесывая укушенное место, он мечтательно представил себе, как над всей этой растительностью низко летит самолет, а за ним тянется химический шлейф, от которого мгновенно дохнут все эти досадные жучки и паучки.