— Крен на правый борт! Теплоход заваливается. Нужна эвакуация! Электричества нет!!! Не могу включить тревогу!
Мысли капитана скакали телеграфным пунктиром: «Корабль погружается слишком быстро, времени на спуск шлюпок нет… люди окажутся в воде… Те, кто смогут вырваться с затопленных палуб. А кто не успеет? Глубина порядочная, даже если останутся воздушные мешки в каютах — не выплыть…»
— Нужно на мель! Выводи! — крикнул он Андрею. И тут же сам, отпихнув помощника, бросился к штурвалу.
Он знал здешний фарватер так же хорошо, как лесник знает тропинки заповедника, и понимал, что если удастся выйти на мель — а она рядом, всего лишь двести метров правее — то время, пригодное для эвакуации, растянется в разы. И люди получат шанс.
— Машинное отделение не отвечает! Связи нет! Скорость не погашена! И штурвал не реагирует!
Штурвал крутился легко, будто был муляжом, детской игрушкой.
— К пассажирам! Надевать жилеты — и в воду! И сбрасывайте плоты. Живо!
— Есть, — по-военному гаркнул Андрей и выскочил в дверь.
Капитан начал нажимать кнопки, дергать рычаги. Штурвал, сигнал тревоги, радиосвязь с техническими помещениями… Ничего! Все пустое, обесточенное!.. Что еще можно сделать? Ничего! Выводить людей! Всех, сколько успеют. Господи, там же Катерина! Анечка! Обе в каюте. Нет! Они должны уже быть на палубе. Павел Михайлович метнулся к двери, но не успел. Пол как-то совсем неожиданно рванулся из-под ног, капитан упал. От удара мир стал туманнозыбким, рассыпался на мелкие частицы и с легким шорохом схлопнулся, будто экран выключаемого телевизора.
Андрей выскочил из рубки, скатился по железной лесенке. Крики, плач и всеобщая истерика на палубе с каждой секундой набирали обороты. Беспорядочно, натыкаясь друг на друга, метались обезумевшие пассажиры. Часть — в спасжилетах. Большинство — без. Лежали рассыпанные вещи, пищали дети. И посреди бедлама, заломив руки, стояла основательная женщина в белом спортивном костюме и, заменяя собой не работающую сирену, выла на одной ноте. Творилось самое страшное, что может быть на корабле — паника.
— Внимание!!! — рявкнул Андрей и люди, будто повинуясь правилам детской игры «замри», остановились. Взгляд Андрея выхватывал какие-то незначительные детали. Кулон-медвежонок на впечатляющий груди примолкшей женщины-айсберга… Ярко-красный детский мячик у погнутых перил… Сиротливо свисающий с мачты мокрый флаг…
Андрей заговорил короткими доходчивыми фразами:
— Судно тонет. Шлюпок нет. Берите жилеты, отплывайте от корабля. У кого нет жилетов — за мной!
Андрей заскочил в холл — пассажиры, и без жилетов в них, бросилась следом — дернул дверцы аварийного шкафа. Люди рванулись вперед, отпихнули Андрея в сторону, лихорадочно начали хватать твердые пластины, зашитые в ярко-рыжую ткань.
Андрей выскочил обратно на палубу. Кое-кто из ухвативших жилеты уже пытался взобраться на перила, кто-то нерешительно топтался рядом.
— Мужчины! Помогите женщинам! — скомандовал помощник капитана.
Шагнул к ближайшей пассажирке, похожей из-за потекшей туши на испуганную вампиршу, подтолкнул ее к перилам:
— Забирайтесь, прыгайте!
— Я не могу, — забормотала девушка, упираясь. — У меня отец… Он внизу, на музыке… У него сердце! Надо за ним…
«Господи! Музыкальный час! — вспомнил Андрей. — Ах ты, черт!!!»
Все утро аниматоры по радио зазывали пассажиров на час классической музыки. Не столь по причине особого интереса, сколь в связи с плохой погодой желающих посетить мероприятие нашлось много, особенно пожилых.
— Прыгайте! Я их выведу!
Андрей развернулся и бросился к выходу, перескакивая через ступени, помчался вниз.
Средняя палуба, мечущиеся люди.
— Берите жилеты и в воду! — крикнул Андрей и нырнул в следующий пролет.
Главная палуба. На полу — россыпью одежда, чемодан с отвалившейся крышкой, детский велосипед с погнутым колесом. Они что, вещи пытались вытащить?!
Лестничный пролет. Поворот, шаг вниз… Андрей резко затормозил. У ног плескалась вода, уже успевшая затопить холл и коридор. И музыкальную комнату в конце. «Что делать? Плыть?» Корабль вдруг резко завалился, и Андрей едва успел ухватиться за перила. Обдирая кожу на пальцах, подтянулся, выполз, вывалился в холл. Но встать не успел. Стеклянные двери, ведущие на палубу, распахнулись, и хлынувший поток подхватил помощника капитана, потащил за собой. Андрей отчаянно сопротивлялся, но вода была сильнее. Смешались верх и низ, легкие разрывались, Андрей понял, что это конец… И вдруг вылетел на поверхность. Он жадно глотнул воздуха, понял, что находится за пределами корабля. Откашливаясь и отплевываясь, завертел головой и успел увидеть, как верхняя палуба теплохода медленно исчезает под водой…
Когда корабль тряхнуло, Серега сразу все понял. Но помчался не в жилые коридоры, откуда ему, согласно инструкции полагалось выводить пассажиров, а к служебному трапу: внизу оставались мать.
С круизным теплоходом им повезло: Серегу взяли матросом, мать — поварихой. Взяли бы и сеструху Ленку, да она уехала поступать в институт. Серега вспомнил, как всей семьей радовались, получив место. Работа не пыльная — и деньги платят, и лето на свежем воздухе, и сыты, и жилье. А свою квартиру они сдали приезжим отдыхающим на целое лето — лишняя копеечка студентке-первокурснице не помешает. «Кто ж знал, что так обернется?..» — мрачно думал Серега на бегу.
Запах дыма и гари был различим еще с другого конца коридора и парень припустил быстрее. Где перемахивая, а где огибая рассыпанные по полу обломки чего-то непонятного, еще недавно бывшего нужным, добрался до двери кухни, выбил хлипкий замок, ворвался внутрь. Мать, окутанная клубами дыма, отчаянно размахивала цветастым фартуком, пытаясь сбить пламя, облизывающее пропитанную жиром стену. Мгновенно сориентировавшись, Серега схватил канистру с водой, опрокинул. Огонь злобно зашипел и увял. Мать охнула и огрела сына фартуком:
— Оголтелый!!! Это же питьевая!
— Не важно, — хладнокровно сообщил Сергей, оглядывая кухню. Черный остов плиты, закопченные стены, разлетевшиеся по полу заготовленные на обед отбивные.
— Да что ж это делается!.. — мать, увидев картину разрушения, запричитала. — Сколько добра пропало!.. Чем людей кормить будем?! Вовек не расплатимся…
Серега бросил взгляд в окно, и сердце замерло: желтая вода плескалась уже у самого подоконника.
— Мать! Прекрати! Корабль тонет, надо уходить!
— Что? — не то не расслышав, не то не поняв, переспросила женщина. И вдруг осознала, что пол неестественно поднят, и, совсем растерявшись, забормотала. — Как тонет?! Почему?..
Серега же на удивление самому себе, соображал очень четко. Шагнул к двери, выглянул в коридор. По лестнице, будто весенние ручейки, бежали первые струйки воды. Значит, наверх поздно. Бегло осмотрел кухню, схватил железный табурет, размахнулся, ударил по стеклу — мать испуганно охнула — кивнул на разбитое окно:
— Мама! Давай!
— Сереженька! Я же плавать не умею, — залепетала женщина, отступая. — Я не могу…
— Мама! Тебе Ленку не жалко?! Как она одна?
Мать всхлипнула. Сергей помог взобраться на табурет, а с него на стол у окна. Проинструктировал:
— Ты, главное, не дергайся. Расслабься и все. Я тебя вытащу. Поняла?
— Да как же, Сереженька… Что же делать-то… — бормотала мать.
— Ничего, мама, выберемся.
Вскочил на стол сам, подхватил женщину подмышки и вывалился в проем окна. Вода привычно обняла, подхватила, поддержала. Плавать Серега любил, мог держаться на воде бесконечно, но сейчас не рассчитал весовые категории. Паникующая женщина вцепилась, передавила горло, повисла всем своим немаленьким весом.
— Мать! — прохрипел Серега, задыхаясь. — Отпусти!
Но та ничего не слышала. Сергей попытался вывернуться, но мать держалась крепко. Они скрылись под водой, Сергей захлебнулся. Тело, желая жить, инстинктивно рванулось, выдираясь из железных объятий. Руки соскользнули. Искаженное ужасом лицо женщины на какую-то секунду оказалось близко-близко. А потом Сергея выбросило на поверхность. Он глотнул воздуха и нырнул. Мутная вода почти не давала видимости. Он шарил, искал, метался из стороны в сторону. На поверхность и снова вниз. Где же? Где?! Он нырял снова и снова, но матери нигде не было…
В игровой комнате шло детское шоу. Непритязательная игра «Третий лишний», затеянная аниматором Казимиром, пользовалась успехом. Под звуки аккордеона, выжидая остановки мелодии, вокруг стульчиков двигалась группа наиболее активных детишек. Скромняги и лентяи сидели на зрительских местах и наблюдали процесс со стороны.
Несмотря на волнение наверху, здесь, внизу, качка почти не чувствовалась. Однако, в какой-то момент повело так, что бегающих вокруг стульчиков снесло в сторону. Зрители засмеялись. «Что это? Как-то сильно кренит…» — озадаченно подумал Казимир, продолжая наигрывать веселую песенку и ласково улыбаться. Пол качнулся снова. Казимир оборвал игру. Дети с визгом кинулись занимать стульчики. Трехлетняя Машенька и пятилетний Данил уселись на одно место. Данил, недолго думая, пихнул девочку, та шлепнулась на попу и заревела. Пол снова качнулся, и детки вместе со стульчиками поехали в сторону. Раздался смех, визг, выкрики. «Что-то не так! Нужно посмотреть. Но детей нельзя оставлять одних, есть совсем маленькие, еще вылетят за борт…»
— Сейчас, ребятки, мы прервемся, а потом продолжим. Ждите и никуда не разбегайтесь. Антон остается за главного. Антон, стой у двери и в коридор никого не выпускай. Хорошо?
Двенадцатилетний Антон, не по возрасту тяжелый и округлый, будто бильярдный шар-переросток, важно кивнул и степенно занял указанный пост.
Казимир вышел наружу, быстрым шагом проскочил коридор и оказался в общем холле. Перевернутый столик, рассыпавшиеся по полу журналы. И никого. Что же делать? Из бокового выхода, не разбирая дороги, вылетел моторист Василий. Расцарапанная щека и светящиеся безумие глаза.