— Я хочу рассказать тебе сказку, — она заговорила быстрее, — про стаю собак, которая бежала вверх по лестнице.
Илья выронил длинный кусок обоев и повернулся к Сове.
— Далеко? — прошептал он.
— Поднялась стая на три этажа, да и нашла там бармалея… — Сова вновь подняла голову. — Тут и сказочке конец.
Илья подошёл к открытой двери, выглянул в коридор. Собачий лай, жадный и злой, бился о цементные стены где-то далеко внизу. Илья вернулся в квартиру, подобрал обвязанные шнурками свёртки обоев, сунул под мышку две ножки от стула, засунул Сову в рюкзак, перекинул его через плечо и заспешил вверх по лестнице. Забравшись сквозь сломанную дверь на крышу, он подошёл к самому краю и, держась за прогнивший поручень, стал смотреть вниз. Собачий лай был слышен даже отсюда.
— Я хочу рассказать тебе сказку, — послышался голос из рюкзака, — она про двух бармалеев, которые шли слева от мальчика.
Илья посмотрел налево, и, действительно, увидел вдалеке спины двух бегущих прочь бармалеев. На них были огромные рюкзаки, в руках бармалеи держали какие-то сумки.
— Даже бармалеи боятся собак, — сказал Илья. Сова промолчала. Тогда Илья вновь стал смотреть вниз, и смотрел долго, очень долго, пока лай не стал затихать. Затем из подъезда по одной стали выбегать собаки. Три из них сразу же улеглись на асфальт, всем своим видом показывая, что они уже бежать никуда не хотят, но остальные, а их было больше десятка, были, видимо, всё ещё голодны и стали рычать на сытых, пока те не поднялись на ноги. Стая, покружившись на месте, двинулась налево, туда, куда не так давно убежали бармалеи. Илья, подождав ещё немного, подобрал свои вещи и стал спускаться по лестнице. На третьем этаже сильно воняло, повсюду валялись обрывки одежды, а под ногами что-то неприятно хрустело. Илья задержал дыхание и бегом спустился на первый этаж. Переступив через выбитые железные двери, он выбрался на улицу и побежал направо, вглубь района.
— Я хочу рассказать тебе сказку про мальчика, который слишком торопился и сломал себе ножку, — услышал он. — А потом мальчика съели собаки.
— У тебя все сказки одинаково заканчиваются, — Илья всё-таки перешёл на шаг. — Хоть бы один счастливый конец про мальчика придумала. А то всё собаки да собаки.
— Есть одна сказка про мальчика, который спустился в подвал и обнаружил там коробку с леденцами.
Илья замер и стал крутить головой.
— В какой подвал? — спросил он. — В этот?
— Мальчик, который спустился в ЭТОТ подвал, был из другой сказки. Того мальчика съели собаки.
— Тогда, может, вон тот?
— Да, этот подвал из нужной сказки, — Илья почувствовал, как Сова зашевелилась в рюкзаке, положил на асфальт свёрнутые в рулоны обои, деревянные ножки и, переступая через мусор, спустился вниз по ступенькам.
В подвале он сразу же почувствовал сильный запах разложения. Достав из кармана фонарик, Илья включил его, и тот осветил грязный, в подтёках пол, на котором, так же, как и недавно в подъезде, валялись обрывки одежды и кусочки костей. Аккуратно ступая по ним и прикрывая лицо ладонью, Илья двинулся вперёд. Под толстыми белыми трубами он нашёл спрятанную коробку с изображённой на ней коровой. В ней обнаружились четыре блестящих железных баночки и одна баночка стеклянная, в которой, кажется, была только мутная вода, но и её он тоже засунул в рюкзак. Ещё раз осмотрев подвал, Илья двинулся к выходу.
— Я хочу рассказать тебе сказку о мальчике, который не поспел домой до наступления темноты… — заговорила Сова.
— Дай угадаю, — перебил её Илья. — Его съели собаки?
Сова ничего не ответила.
«Обиделась», подумал Илья и, подобрав вещи, двинулся к дому.
Залезать по оконной решётке, держа в руках свёртки обоев, было непросто. Ножки стола пришлось пока оставить внизу. Протиснувшись между рам с выбитыми стёклами, Илья бросил обои на пол и вернулся обратно. Забрав ножки, он уже быстрее залез в квартиру и, проскользнув между гор мусора, вышел в коридор, поднялся на восьмой этаж и зашёл домой. Рулоны он аккуратно положил в высокую кладку в маленькой комнате, ножки кинул к противоположной стене, в прискорбно маленькую кучку древесины. Находить дерево было всё сложнее. Ещё в прошлом году на улицах валялись разбитые столы и фанерные листы, а дома призывно манили белыми оконными рамами, но зима выдалась долгой, и бармалеи сожгли всё, что смогли найти. Илье было сложно вынимать рамы из окон, но, когда припёрло, он раздобыл топор (Сова помогла ему, подсказав поискать под плитой на одной из кухонь), и вынул рамы во всём своём подъезде. Это его чуть не погубило — всего через неделю бармалеи, заметив, что рам нет только в одном его подъезде, наведались к нему в гости, и лишь Сова помогла ему тогда выжить.
На улице темнело, и во всём городе собаки завыли свои вечерние песни. Илья достал из рюкзака железные банки, засунул их в плиту с выбитым стеклом, где стояло ещё девять таких же, затем вытащил Сову, сразу же закрутившую головой, и поставил на пол рядом с собой. Наконец, он вытянул непонятную банку и стал вертеть её в руках.
— Я хочу рассказать тебе сказку про мальчика, который кушал то, не знаю что, — заговорила Сова. — Он превратился в козлёнка. А козлёнка съели собаки.
Илья, не отвечая ей, попытался отвернуть железную крышку, но ничего не получилось.
— Один мальчик пытался открыть банку, но та разбилось, и он сильно порезался. А на кровь пришли собаки.
Илья сходил в ванную, достал из раковины один из ножей. Вернувшись на кухню, разрезал крышку крест-накрест, завернул вглубь острые края и принюхался. Пахло вкусно. Тогда он зачерпнул немного пальцем, аккуратно облизал. Затем, прямо на кухне, он сел на пол и стал жадно есть. Сова неодобрительно смотрела на это.
— Я расскажу тебе сказку про ленивого мальчика, который не сделал того, что надо, и его съели собаки, — сказала она.
Илья скорчил гримасу, но всё-таки отложил банку в сторону и продолжил разбирать рюкзак. Как всегда, больше всего было сухарей. Он высыпал их в ванную. Ещё было несколько затвердевших конфет, целый пакетик арахиса и пластиковый контейнер, наполовину заполненный крупой. Всё это он спрятал в холодильник. Еды тоже было мало. Слишком мало — учитывая, как близко была зима.
— Я расскажу тебе сказку про мальчика, у которого было мало еды. Ему пришлось выйти на улицу, и его съели собаки.
— Да ну тебя, вечно ты… — Илья закрыл холодильник и, вернувшись к оставленной им банке, торопливо её доел. Остатки залил водой и выпил. Воды оставалось мало. При мысли, что вновь придётся идти к мосту, стало страшно. У воды всегда было много собак.
Илья взял Сову-Говорунью, отнёс её в комнату и поставил на зарядку. Сова раскрыла глаза и взмахнула крыльями. Илью мгновенно повело в сон, как и всегда, когда Сова заряжалась. Он забрался в гору одеял рядом с розеткой, подтянул под голову грязного плюшевого крокодила и закрыл глаза.
— Сова! — позвал он. — Расскажи мне сказку.
— Жили да были дед да баба, — откликнулась Говорунья. — И было у них ядерное оружие…
— Нет, не эту, она скучная, — запротестовал мальчик и, повернувшись на бок, сунул руку под голову. — Расскажи про Нарута.
— Жил да был мальчик по имени Нарут. И жил он в теплом городе, где росли большие-большие деревья, и он прыгал по этим деревьям, а всё вокруг было ярким и цветным. А ещё там были девочки…
— Расскажи про девочек, — попросил Илья, уже засыпая.
— Девочки носили юбки, у них были чистые волосы, и они много улыбались. У них была грудь, а ещё красивые голоса, которыми они пели друг другу песни.
— А девочки ещё где-нибудь остались?
Сова дёрнулась, задумалась, затем начала говорить вновь.
— Жили да были дед да баба. И было у них ядерное оружие…
Мальчик заснул. Сова умолкла.
Через несколько часов на лестнице послышались мягкие, осторожные шаги. Сова услышала их, но ничего не могла поделать. Когда мальчик спал, она не могла поделать ничего.
Сонька стояла рядом с дверью, сжимая в руках длинный нож, и, часто оборачиваясь на лестницу, прислушивалась к звукам борьбы, доносящимся из квартиры.
— Андрей! — позвала она шёпотом. — Лёша!
Никто не ответил. Сонька подошла к лестнице и посмотрела вниз. Никого. Тогда она вновь вернулась к квартире и чуть не закричала — в проёме стояла фигура.
— Ты куда ходила? — Андрей высморкался на пол и вытер нос рукавом. — Я же говорил — стой здесь.
— Я просто подумала…
Андрей сделал шаг вперёд и ударил Соньку ладонью по голове, без злобы, но сильно. Та замолкла.
— Ещё раз смотаешься куда — по зубам двину, слышала?
Он повернулся и прошёл в квартиру. Сонька поспешила за ним.
— А здесь был кто? — спросила она шёпотом. — Ну, люди?
— Был. Пацан был.
Сонька попыталась, было, спросить о чём-то, но слова почему-то не лезли. Андрей обернулся, посмотрел на неё и хмыкнул.
— Ну, не ссы ты так. Не стали мы его… пацан ведь. Не ясно только, как выжил-то. Там Лёха с ним говорить пытается, но чёрт его знает, разговаривает тот вообще, дикий весь какой-то, как пришибленный.
Андрей зашёл на кухню и стал там рыться. Открыв холодильник, он хмыкнул.
— Да у него тут жратвы…
Сонька прошла в комнату. Лёша сидел на корточках перед сжавшимся в комок мальчиком, грязным, с нечесаными светлыми волосами, отросшими до самых плеч.
— Ну, где они? — спрашивал Лёша. — Может, брат, а? Или там дядя?
Мальчик продолжал молчать. Тогда Лёша шлёпнул его по лицу.
— Если дальше молчать будешь — буду дальше шлёпать, понял?
Сонька подошла к проёму, выглянула вниз, на улицу.
— Как он тут выжил? Тут же всё открыто насквозь, — она обернулась к мальчику. — Ты здесь один?
— Не старайся ты так, он не говорит ничего, — Лёша поднялся на ноги. — У него там, в соседней комнате, дрова да бумага. На зиму, наверное, все двери в комнаты закрывает, а сам в коридоре живёт. Двери-то железные… там и костры палит. Как только не угорел ещё. Или, может, немного приоткрывает двери, и дым со всех сторон выходит, поэтому и видно не было… только он сам бы хрен до такого догадался. Да и не выжил бы. — Леша пнул мальчика по ногам. — Где взрослые?