— Экзамена куда? — растерянно спросил Саша.
Евгений усмехнулся.
— Там видно будет.
Молодой человек объявился спустя месяц, когда Евгений уже перестал ждать. Открыв почту, он обнаружил довольно сдержанное письмо, в котором Саша упоминал о «некоторых вновь открывшихся обстоятельствах известного вам дела» и просил о встрече.
Они встретились после лекции. Саша пришел все в тех же свитере и джинсах; выглядел он несколько озадаченным и даже немного печальным.
— Как торговля? — спросил Евгений.
Парень пожал плечами.
— Без происшествий. Начальство довольно, ваша репутация вознеслась до небес.
— Похоже, мы были правы.
— Не совсем.
— Сомневаешься? — Евгений сделал удивленное лицо. — Нашел ошибку в модели?
Саша усмехнулся.
— Нет. Поискал и бросил.
— Почему же?
Молодой человек ответил не сразу.
— Я тут подковался в теории, — начал он. — Сигнал может двигаться со сверхсветовой скоростью при двух условиях. Первое — его движение не связано с перемещением материальных объектов.
— Верно.
— Это тривиально. А вот второе условие гораздо хитрее. Сверхсветовой сигнал не может переносить информацию, так? Признаться, этого я долго не мог понять. Почему, например, точка пересечения лезвий очень длинных ножниц не может двигаться быстрее света, а?
Евгений вздохнул.
— Я уже объяснял. Если лезвия очень длинные, то будут изгибаться, если двигать только с одного конца…
— Именно! — подхватил Саша. На секунду его охватил прежний энтузиазм. — Механическое напряжение в металле не передается быстрее скорости звука в нем, не так ли?
— Так.
— То есть, чтобы лезвия остались прямыми, их надо начать двигать одновременно по всей длине, о чем придется договориться заранее! Значит — никакой информации сверхсветовым движением точки пересечения лезвий передать нельзя.
Евгений хмыкнул. Опасная тема стала ближе.
— Я рад, что ты с этим разобрался. Но какое отношение это имеет к нашей проблеме?
— Правда, не понимаете?
— Саша, хватит загадок. Давай начистоту, ладно?
— Хорошо, — парень явно волновался. — Итак, сигнал от серверной к бирже может идти быстрее света только в одном случае: если он не несет информации.
— Допустим.
— С другой стороны, сигнал содержит указание о покупке или продаже акций. Это, безусловно, информация.
— Тоже верно.
— Есть только один способ устранить противоречие — информация о будущей сделке уже была на сервере биржи. Ее внесли туда заранее, до начала торговли. Вероятно, инсайдерская утечка об игре на повышение. Или на понижение, неважно. Все просто — тривиальное мошенничество, замаскированное под высокие технологии. Кто-то решил обставить покупку акций через сверхбыстрого биржевого робота, для этого и нужна была новая версия «Аладдина». Вот только этот кто-то не учел эффект «зайчика», и пришлось срочно исправлять ошибку.
— Это только предположения?
— Не совсем. Я вывел из игры парочку серверов и проверил свою теорию. Все подтвердилось. Сигнал становится «зайчиком», если ордер на покупку или продажу уже есть на бирже.
Прозвенел звонок, коридор опустел — студенты разошлись по аудиториям. Саша задумчиво смотрел в окно. «Остановился ли ты на этом? — подумал Евгений. — Или все-таки сделал последний шаг?»
— Кто же этот мошенник? — Евгений слышал себя словно со стороны. — Кто мог провернуть такое дельце? Неужели сам Стронг?
Саша кивнул.
— Разумеется, но не только он. Знаете, я долго не мог понять, почему Стронг не остановил торговлю, когда в «Москва-Сити Трейдинг» почуяли неладное. Ведь он сильно рисковал.
— Ну, и как — понял?
— Да. У Стронга в «Трейдинге» появился свой человек. Он и помог замести следы. Весьма успешно, надо сказать, — Саша задумчиво посмотрел на Евгения. — Многого от вас и не требовалось — просто запудрить мозги псевдонаучной чепухой. Ну, и внести кое-какие изменения в «Аладдин», чтобы тот не работал так вызывающе быстро. Дело пяти минут. Все остальное время вы пускали пыль в глаза, в основном мне, — он усмехнулся. — Надо же — интерференция электромагнитных волн на псевдокристалле из упорядоченно расположенных серверов. И я повелся на это!
— Ошибаешься, — возразил Евгений, — модель действительно любопытная. На пару статей в приличном журнале потянет.
— В остальном я прав?
— Теория интересная — безотносительно того, насколько она верна, — ответил Евгений. Приходилось взвешивать каждое слово. — Однако в одном я уверен — экзамен ты сдал. Если хочешь, возьму тебя в свою группу. Будешь заниматься распространением электромагнитных волн в среде. Перспективная тема, масса приложений. Платить я тебе буду меньше, чем в «Москва-Сити», но на жизнь хватит.
— А если Стронг опять решит похулиганить?
— К физике это не будет иметь никакого отношения, — решительно сказал Евгений. — Кроме того, консультации мне надоели — отвлекают от работы. Больше я ими заниматься не собираюсь, да и нужды нет. Так что, согласен?
Саша ответил не сразу. Он с видимым удовольствием провел ладонью по широкому подоконнику, огляделся по сторонам. Его взгляд задержался на портретах отцов-основателей на стене, противоположной окну. Наконец, полное лицо Саши расплылось в довольной улыбке.
— Приятно вернуться в альма-матер, — сказал он. — С чего мне начать?
Евгений окинул новоиспеченного сотрудника насмешливым взглядом: растрепанные рукава свитера, пузыри на коленях.
— Для начала смени одежду. У нас тут, знаешь ли, и девушки учатся.
ВрагЯна Дубинянская
Яна Дубинянская
21 августа 1975 г.
Стрелять начал Ив, подслеповатый идиот, и все обошлось бы даже тогда — баркас мотало, словно турбулентную игрушку в ванне, волны ревели так, что заглушили бы и выстрелы, как глушили детский крик, и слабая вспышка рассеялась бы во мгле — но он попал. Из пугача для туристов, лучом-иглой, годным лишь на то, чтобы оцарапать врага, привести его в бешенство — и выдать себя с головой.
Потом Ив лепетал, будто думал, что эти лучи обработаны чем-то нервно-паралитическим. Его, толстого и рыхлого, так ни разу и не зацепило. Ответной серией боевых лучей, получивших точку наведения, убило Андреаса за штурвалом и, кажется, одного из гребцов. Я не знала точно; с самого начала перестрелки, раньше, чем муж заорал «Ложись!!!», я распласталась по дну баркаса, упираясь локтями и закрывая собой орущую Аську. Все происходило там, наверху.
Асенька похныкала еще немного, пригрелась и заснула, укачанная волнами.
— Он мой враг, — сказал муж.
— И что?
Я как раз измеряла объем талии, до предела втянув живот, и была очень недовольна результатом. А ведь прошло уже четыре месяца! Три с половиной из которых я качала пресс.
— Он подпал под амнистию. Дали же пожизненное в рудниках!.. А он освободился вчера. Вам с Аськой лучше куда-нибудь улететь, я подумаю.
— Смысл?
— Чтобы он не мог вас достать.
Я рассмеялась, подошла к нему со стороны спинки биокресла, взъерошила волосы и обхватила за плечи:
— Ты смешной. Когда человек выходит на свободу, ему есть чем заняться, помимо страшной мести. Надо найти жилье, работу… вообще как-то обустраивать жизнь. За что его посадили?
— Долго рассказывать.
— Если пожизненное, то с конфискацией имущества, да? Поставь себя на его место. У него сейчас очень, очень много проблем…
Сантиметр вильнул на пол, отполз на полметра и скрутился змейкой. Или все-таки решиться на вакуумную морфокоррекцию? Потом; пока еще кормишь, конечно, нельзя.
Муж встал рывком, сбросив мои руки и стряхивая остатки подлокотников, потянувшиеся за ним полупрозрачными нитями:
— Я ставил себя на его место. Ты не понимаешь. Он мой враг!
А поругались мы уже после, когда я поняла: он правда боится. Можно простить любимому мужчине что угодно, только не страх. Поэтому женщина глушит это несмываемое, неотменимое обвинение взрывом других, громогласных, сотрясающих воздух и фундамент, но в итоге все-таки сводимых к примирению и компромиссу.
Я кричала, что у нас ребенок. Что надо было раньше думать или хотя бы предупредить!.. Что он клялся — я же спрашивала, спрашивала, помнишь?! — будто с прошлым покончено, не осталось никаких невыплаченных долгов. Я думала, поиграв по молодости в отважного космополицейского, ты раз и навсегда остепенился, перешел в аналитический департамент, на спокойную интеллектуальную работу!.. А ты!.. Ну что, что ты туда пихаешь, зачем, из этого комбинезончика мы выросли давно!..
Он молча паковал вещи. Иногда огрызался и все делал не так. В конце концов, я сложила своё и детское сама, ощущая себя полной идиоткой, героиней космооперы для подростков.
И еще стало ясно, почему он так рассердился в тот раз, когда я выложила в сети наши свадебные фотографии. И вообще был против, чтобы я писала про нас в сетях хоть что-нибудь.
Мы еще дулись друг на друга, когда приехал Ив. Ива я вызвала, потому что если уж лететь куда-то с грудным ребенком, то уж точно в сопровождении врача. И еще потому, что надеялась — Ив ему скажет. Или хотя бы посмотрит так, что до мужа дойдет: нормальные люди так не поступают. Не срываются на другой конец галактики только потому, что где-то вышел на свободу враг.
Кстати, я посмотрела в сети. Лысая бугристая голова, тупая, какая-то полустертая рожа. Анфас, профиль, круговая визуализация. Бородавка на мочке уха, особая примета. Преступная группировка, ограбление транзитных транспортов, несколько убийств, одно — сотрудника космопола. Осужден в таком-то году пожизненно. Освобожден досрочно в рамках… примерное поведение…
— Как интересно, — восторженно прошептал Ив. — Конечно, можете на меня рассчитывать.
Лучше бы я заказала медицинского гиноида из педиатрии.
Я люблю мужа.
Я очень-очень люблю мужа.
Когда мы познакомились два года назад, первое время я непрерывно изумлялась, насколько он — такой, как надо. В нем было правильно все: от цвета глаз, возраста, чувства юмора, любимой музыки, зарплаты и прочих мелочей — и до самого главного, чего нельзя сформулировать вслух. Его создали специально для меня; так одинокие женщины на склоне лет проектируют андроидов, на свои деньги позволяя себе полную реализацию детских мечтаний и сексуальных фантазий. А мне он достался бесплатно, настоящий, живой, любимый. Пока не родилась Аська, я честно доискивалась, где же тут подвох, червоточина, хотя бы малейшая неточность. Потом перестала, ну его.