Буря гудела и завывала в бойницах, волны захлестывали даже сюда, камни скользили под ногами, и раз я чуть было не выронила Аську!.. Она не проснулась, даже не шевельнулись полупрозрачные веки с полумесяцами слипшихся ресничек. Муж не видел.
Ив лез по мокрым камням последним и, кажется, все ещё твердил своё про паралитический луч, обрывки его причитаний отражались эхом от стен; хотелось на него прикрикнуть, но я боялась разбудить малышку. Уцелевший гребец указал нам направление к транспорту, укрытому где-то в Крепости, а сам остался во мгле на баркасе с двумя трупами.
Галерея сужалась, каменное месиво, задуманное как ступеньки винтовой лестницы, становилось все круче, но камни уже не были такими скользкими. Волны бурлили и бились в Крепость где-то внизу. Мы прошли еще один виток и вышли на площадку, сухую и почти защищенную от ветра — если держаться у стены подальше от бойниц.
— Посидите здесь, — сказал муж. — Надо найти этот транспорт.
— Я найду.
Я изумленно посмотрела на Ива. Кажется, он даже теперь думал, что это такая игра, приключенческий квест, где кому-то нужно его геройство. Мало нам было его стрельбы?!..
Он стоял, придерживаясь за склизкую стену, растирая бок и морщась, бледный, облепленный мокрыми волосами, одышливый, неспортивный. Кстати, Ив — мой двоюродный брат. Мы с ним и в детстве особенно не дружили.
— Он твой враг, — сказал мужу Ив, упирая на второе слово. — Тебе нельзя оставлять своих, пока он тут.
И муж кивнул:
— Иди. По северной стене, смотри не заблудись. Там эта девушка, Рита, думаю, теперь ей будет лучше полететь с вами.
Я обернулась к нему:
— «С вами»? Что ты имеешь в виду?!
Разумеется, он ответил:
— Он мой враг.
Поругались мы, когда Ив уже ушел, и его гулкие шаги растворились в гуле моря и бури. Ругались звонким полушепотом, боясь разбудить Аську и выдать себя, если враг бродит где-нибудь поблизости, — но от этого не менее яростно и непримиримо.
Я кричала, подкрутив до минимума внутренний звук, что он с самого начала мне врал, собирался запихнуть нас с Аськой в транспорт самих, и даже Ив был в курсе, и Андреас, и какая-то Рита! — все, кроме родной жены. Что я никуда без него не полечу! Что сейчас, когда его враг захватил аттракцион, известный на все обитаемые миры, и положил кучу народу, его рано или поздно прекрасно обезвредят и без нас. И любой нормальный человек на нашем месте поскорее смылся бы отсюда, если есть такая возможность. Что? С врагом надо встретиться лицом к лицу?!.. Ну давай, давай, признайся, что ты много лет мечтал об этом!..
Муж огрызался вяло, зевая и поминутно вскидывая голову и веки. Я давно заметила: в минуты, когда я на волне праведного гнева готова хоть всю ночь напролет выяснять отношения, его неизменно тянет в сон. Независимо от времени суток.
Зашевелилась и пискнула Аська, уже, конечно, голодная. Я скороговоркой высказала мужу последнее, что о нем думаю, и расстегнула комбинезон.
— Я отойду на минуту, — сказал муж.
Возился он долго, видимо, по-большому. Когда вернулся, Аська уже почти спала, и я шепнула, не оборачиваясь:
— Тише, не разбуди.
Муж послушно притих. Обошел нас по дуге, ступая неслышно, на цыпочках.
Я подняла глаза и увидела, что никакой это не муж.
И сразу узнала эту рожу.
Враг присел на корточки в двух шагах и уставился на нас. Он был в таком же, как на мне, туристическом комбинезоне, только на поясе висел тяжелый боевой лучемет, царапая камни. Голая голова, вся в ссадинах и каких-то прыщах, изрытые оспинами лоб и щеки, бородавка на мочке уха. Черты лица у него были совершенно никакие, и глаза в неглубоких провалах не отражали ни искорки света. Под его тупым взглядом я запахнула комбинезон, насколько получилось. Аська еще почмокивала, присосавшись с новой силой, когда я попробовала высвободить грудь.
Нельзя, чтобы она заплакала. Нельзя.
Враг шевельнулся, и его лучемет гулко ударился о камни. Мгновенным движением придержал ствол, а затем приложил палец к невидимым, будто стертым ластиком губам:
— Тсссс.
Он же не знает, что у нас Асенька, поняла-вспомнила я.
И, наверное, не знает меня в лицо.
— Мы заказывали софт-режим, — полушепотом, временами падавшим в шепот, рассказывала я. — А какой-то умник на базе, представляете, врубил экстрим! Мы еле пришвартовались. Ив, моего мужа зовут Ив, пошел искать спасателей, и до сих пор не вернулся, и режим так и не переключили — слышите, какой шторм? Я даже не знаю, что теперь делать. Побудете с нами? Немножко, пока Ив не вернется?
Самое главное — почти не врать. Тогда легче и все получится. Придержать его, заговорить ему зубы, пока муж…
Где он?.. Где?!
Если б они уже успели встретиться, я бы услышала. Враг не станет убивать врага незаметно и бесшумно, подкараулив в интимный момент, со спины. Никакого удовлетворения, пустышка, струйка песка между пальцами вместо материального куска победы в руках — если я понимаю, а я уверена, что понимаю, мне же доходчиво объяснили! — логику врага.
Они разминулись. Он не знает (не догадывается? — трудно поверить, он же пришел сюда по нашим следам, но ведь иначе бы… муж говорил, что он, враг, не оставляет живых), кто мы с Аськой такие и откуда тут на самом деле взялись. Не дать ему задуматься об этом. Заговорить, заболтать, отвлечь.
— А вы здесь работаете? Техник, программист?.. Может быть, спасатель?
Враг помотал головой, и его глаза, наконец, блеснули, отразив мглисто-стальную полоску света из бойницы. Ничего не ответил, не придумал пока, что отвечать. Мой муж, молниеносный в реакциях и движениях, над словами тоже всегда медленно думал.
И у врага молниеносная реакция. И враг сейчас гораздо ближе к нам с маленькой, чем муж. Потому он, муж, и не может выйти из засады. Ждет. И смотрит на нас из темноты, а значит, я ничего не боюсь.
Тихо-тихо-тихо, малышка. Спи.
— Я первый раз на Дии, мы прилетели сегодня утром. А вы уже давно здесь?
Молчит.
— Ив, мой муж, — эту единственную обманку среди чистой правды нужно обозначить как можно четче и убедительнее, — Ив был здесь еще в детстве, у него осталась масса впечатлений, столько рассказывал о Крепости… Так значит, вы работаете тут?
— Да.
«Да» у него получилось укороченное, смазанное, скорее «ды», но ведь ответил!.. И ответил именно то, что я ему подсказала, вложила. Можно продолжать, развивая, закрепляя, не давая ускользнуть:
— Наверное, со временем все это уже так не впечатляет. Скажите, а в Крепости есть что-нибудь такое, что обычно не показывают туристам?
— Да, — выговорил уже увереннее и четче.
— Покажете? Я имею в виду, потом, когда все наладят. Вы пробовали вызывать базу? Что они говорят, скоро починят?
— Они?.. Да ничего не говорят.
Его необозначенные губы дернулись в ухмылке. Смешная, хоть и будто бы понятная только ему шуточка. Не оставляет живых. Я подобрала под себя колени, сдерживая дрожь.
Асенька заснула. Крепко, беспробудно, выпустив из расслабленного ротика мой сосок. Надо застегнуться, незаметно и ненавязчиво, пока враг не… Но чтобы добраться до застежки комбинезона, надо было положить куда-то рядом Аську, а я боялась даже на мгновение выпустить ее из рук.
И говорить, говорить, не забывать:
— Представляете, я сегодня подстрелила в лесу дракона…
Стоп. Напрягся, не надо было про стрельбу. Из-под прожженного ворота комбинезона выползала на короткую шею тонкая красно-коричневая полоска. Черт, жаль, что у Ива не оказалось под рукой боевого оружия.
А если он сейчас вернется? Ив?! Если он уже где-то здесь, и в любую секунду?!..
— А Ив, мой муж, — я повысила голос, и он, как мячик, многократно отразился от стен, — вообще не стал брать оружия, потому что не любит стрелять, даже по виртуальным мишеням…
Асенька недовольно вякнула во сне.
— Тиш-ш-ше, — прошипел враг. — Он же спит. Сын?
— Девочка.
— А-а…
Он разговорился.
Рассказал о своем сиротском детстве в космоприемнике, о голодной юности, о девушке с голубыми глазами, которой он собирался, если бы все получилось с тем делом, подарить колечко с бирюзой — а она потом не дождалась и успела сменить за этот срок аж трех мужей, вот с тех самых пор он и не верит в женскую верность и любовь… Разумеется, он врал. Но врал эпично и трогательно (иногда — глаза-бирюза — даже и в рифму), без какой-либо другой цели, кроме как придумать себе прошлое, создать задним числом правильную реальность в соответствии со своими представлениями о таковой. Поначалу пытался заменять недомолвками и эвфемизмами все, связанное с его преступной карьерой, но не получилось — классика жанра требовала именно этой фактуры, иначе терялась несущая ось. И постепенно передо мной начала вырисовываться криминальная сага, в общих чертах опиравшаяся на те скупые факты, что я нарыла в сети.
Ему хотелось поговорить. Хотелось тепла и понимания, а возможно, и ласки. Он сидел передо мной на корточках, лысый, бесформенный и сентиментальный, как это бывает с бандитами и убийцами. А у меня на коленях посапывала Аська, и не было ни мужа, ни Ива, никого.
— А что ты собираешься делать дальше? — спросила на свой страх и риск. — Ты ведь еще молодой. Мог бы, наверное, начать новую жизнь. Работа, семья, родился бы сын…
Он засопел, и я машинально съежилась, крепче прижав малышку к так и не застегнутой как следует груди.
— Я не могу. У меня есть враг.
— Ты просто не знаешь, что такое враг, поэтому так говоришь. Враг, который сломал всю твою жизнь, отобрал твою удачу, уничтожил твою мечту! Ты женщина, ты ничего не понимаешь, у тебя никогда не было и не может быть настоящих врагов. О своем враге ты знаешь все: о чем он сейчас думает, чего ему хочется, чего он боится. А знаешь, почему? Потому что там, на рудниках, ты ни мгновения не думал о ком-нибудь другом. Ты сроднился, сжился с ним настолько, что не можешь больше выносить этот удвоенный груз. Вам просто нет места обоим в обитаемых мирах: или он, или ты.