Теперь все уставились на Макса.
— Мне просто стало любопытно, — честно сказал он. — Почему бы не попробовать?
— Я тоже просто так приехала, — слишком быстро сказала Глаша. — Посмотреть.
— И у вас вовсе нет заветной мечты, — в голосе незнакомца Максу почудилась насмешка. — Пусть будет так. Тогда начнём.
— С чего начнём? — уточнил Макс.
Незнакомец улыбнулся.
— Пока нам собирают новогодний ужин, я исполню три первых желания, которые вы назовёте, за самую умеренную плату. В разумных пределах, конечно.
Глаша и Алла заговорили одновременно:
— В каких пределах?
— За какую плату?
— За ту плату, что вы сами назовёте, — спокойно ответил незнакомец. — А вот пределы вам предстоит узнать самим.
Женщина в розовой кофте открыла было рот, но Глаша ее опередила. Рука девушки метнулась в карман джинсов, откуда она выудила мятую бумажку.
— Вот, — выпалила девушка, протягивая скомканную купюру через костёр. — Один доллар. Хочу миллион. Долларов.
Лысоватый Игорь было хохотнул, но мигом осёкся. Что-то было такое в напряжении позы девушки над костром и в её отчаянном жесте, что дыхание затаили все. Лишь потрескивал сушняк в костре, и отблески пламени плясали по лицам, как танцует свет на воде.
— Такое желание изменит целую жизнь, — сказал незнакомец.
— И что, вы не можете его исполнить? — выпалила девушка. Руку она не убрала.
— Исполнить могу. Но цену за это придётся заплатить совсем другую. — Незнакомец взял купюру из руки девушки и расправил её. — А вот и ваше первое желание.
Не меняя руки, он протянул купюру обратно, но теперь на ней красовался портрет Бенджамина Франклина.
— Сто баксов, — констатировал Игорь. — Повезло.
Макс потер глаза. Ну, вот теперь ясно. Обычный аттракцион для туристов: заплати сто семьдесят долларов и получи сто обратно, если повезет.
— Больше желаний на деньги не будет, — негромко сказал незнакомец. — Пока.
— А на здоровье? — полюбопытствовал Игорь. — Ну, там, бессмертие, крепкие зубы, здоровые дёсны, секс до ста?
— Это невозможно, — серьёзно ответил незнакомец. — Я не могу изменить ваши тела. Но я могу показать вам истину.
— Какую?
— Любую.
На секунду вокруг костра снова воцарилось молчание. Ветер из пустыни проникал под куртку даже возле огня, и Макс зябко поежился. Или это не ветер, а предчувствие?
Да нет, бред.
— Мой муж мне изменяет? — вдруг спросила Алла. Её накрашенные губы дрогнули.
Незнакомец ответил без промедления:
— Да.
— Откуда вы знаете?
— Вы и сами это знали, — последовал мягкий ответ. — Просто сомневались. И это ваша цена.
— Ловко, — пробормотала рядом с Максом Глаша. — Клиентов, по крайней мере, дурят почти профессионально.
Максим неопределённо хмыкнул в ответ. Пока всё было похоже на обычный трюк, но… Для чего их сюда привезли, и к чему эта болтовня о цене желаний, в конце концов?
И о заветной мечте, что может изменить целую жизнь…
Макс закусил губу до боли. Сердце вдруг пропустило удар.
— И последнее желание перед ужином. — Незнакомец перевел взгляд с Игоря на Макса. — Максим, вы о чём-то хотели меня спросить?
— Я… — Макс набрал воздуха в легкие. — Вообще-то да. Вы знаете, что будет после смерти?
— А хороший вопрос, — ухмыльнулась Глаша. — Я поддерживаю.
Незнакомец долго молчал.
— Иногда мне задают этот вопрос, — наконец сказал он. — Я редко на него отвечаю. Чтобы заплатить цену, вам придется увидеть ответ.
— Увидеть что? — уточнила Глаша. — Рай? Ад? Могильных червей?
— То, что увидите вы.
Незнакомец дважды хлопнул в ладоши. Спустя секунду из шалаша за костром вышли двое бедуинов в просторных одеяниях. Двигаясь плавно и бесшумно, как привидения, они установили напротив каждого гостя по позолоченному кальяну с инкрустациями из алого стекла. Пламя костра отражалось в каждой грани, заставляя их сиять, как рубины.
Иллюстрация к рассказу Александры Сенцовой
Когда бедуины расставили кальяны и исчезли без единого звука, до Макса, наконец, дошло. Наркотики. Гашиш или что там обычно используют. Тут не то, что загробный мир, тут и зеленые человечки с Сириуса на огонек зайдут.
— Это всего лишь удобная форма, — словно читая его мысли, произнёс незнакомец. — Не устанавливать же здесь телеэкран. К тому же, каждый всё равно увидит своё.
Глаша первой взяла в руки позолоченный мундштук и принюхалась.
— Вроде не пахнет. Ёлки, я ж не курю!
— Курить не обязательно. Просто вдохните дым три раза.
Макс украдкой оглядел своих спутников. Глаша всё ещё крутила в руках мундштук. Игорь ощупывал тонкий двугорлый кальян. Алла… Алла сделала глубокий вдох, потом ещё один, ещё…
И упала на подушки с блаженной улыбкой на лице.
Макс больше не колебался. Первая затяжка пахла чем-то сладковатым. Вдруг заложило нос и закружилась голова, словно при высокой температуре. После второй затяжки засаднило горло, собственное дыхание обдало рот жаром, и пейзаж вокруг поплыл, превращаясь в видение, в гриппозный кошмар.
Третьей затяжки он не почувствовал.
Краешком сознания, который оставался Максом, он помнил, что счастье мало зависит от обстоятельств. Выиграл ли человек в лотерею, отправился ли в тюрьму, вскоре кривая счастья приходит в норму, и он чувствует то же, что и прежде, будь то неделя на Карибах или внезапное послабление от тюремного начальства.
Здесь… здесь это не было похоже на правду.
В какой-то книге Макс прочел, что рай отличается от ада лишь людьми, которые тебя окружают. Это больше напоминало истину.
А пару лет назад, когда они сидели на даче, отец сказал, что загробная жизнь вряд ли отличается от нашей, только рождаешься ты в другой семье.
Вот это и впрямь было правдой. Для Макса.
Хотя осталось ли что-то от него прежнего, Макс совсем не был уверен. Индийская девочка, к которой брезговали даже обращаться, мало напоминала русского программиста. Достаточно упомянуть, что о вышивке бисером на фабрике в трущобах по шестнадцать часов в день ей приходилось лишь мечтать. И хуже всего было осознание, что он чем-то это заслужил: поступком столь тёмным, низким и позорным, что перед ним меркли даже унижения, рабский труд и помои. Что это было? Что?
Но до того, как ему удалось вспомнить ответ, тьма выплюнула Макса обратно к костру.
Макс лежал на спине, хватая ртом воздух. В звёздное небо уходил дым от костра, и далеко-далеко, почти в другой галактике, шумело море.
По правую руку от Макса Игорь дышал, как загнанный заяц. По левую Глаша обхватила себя руками, и по её лицу катились слезы.
— За что? — едва слышно прошептала Глаша. — Что я сделала? Мне даже не сказали…
— У тебя тоже было такое ощущение? — тихо спросил Макс. — Что ты виновата, и не помнишь, в чём?
— Ну да… кажется. — Она наморщила лоб. — Нет, уже ничего не помню.
Макс собрался было возразить — и понял, что тоже не помнит почти ничего. Только вину, тьму, размытые, как в ускользающем сне, переулки, и вопиющий ужас.
— Вообще-то высокая концентрация тетрагидроканнабинола дает похожий эффект… — начал было лысоватый Игорь, но поймав взгляд Аллы, умолк.
— Я поняла, к чему это было, — заговорила та. — Вы ведь не фокусник. Это был ад, верно? И мы все туда попадем, если вы выполните наши желания.
— Не все. Один из вас.
Голос незнакомца прозвучал равнодушно и буднично, словно речь шла о покупке хлеба.
— Кто? — одновременно спросили Макс и Глаша.
— Тот, кто первым согласится заплатить такую цену, — спокойно ответил незнакомец. — Я выполню одно желание. Любое. Интересная работа, новый супруг, богатство, удачная сделка… но только одна, и только для одного из вас.
— А если мы не пойдём на такую цену?
Незнакомец развел руками:
— Я согласен и на меньшее. Если вы сейчас дадите мне сто долларов, потребуете миллион, и никто больше ничего не попросит, исполнится ваше желание. Но если кто-то другой пожертвует двести, я помогу ему, а вы останетесь ни с чем. Рано или поздно цена поднимется до потолка. Так происходит каждый раз.
— И каждый раз вы получаете чью-то душу, — шепотом сказала Глаша.
— Да. — Незнакомец холодно улыбнулся. — Может быть, всё-таки поделитесь с нами своей заветной мечтой?
Глаша пожала плечами.
— А смысл? Вы же всё равно её не исполните.
— Расскажи, — неожиданно для себя попросил Макс. — Мне интересно.
Девушка глубоко вздохнула.
— Я терпеть не могу каждый день ходить на работу, — просто сказала она. — И имя своё не люблю. И дома меня никто не ждёт… ну, не особенно. Но мне хочется другой судьбы. Я хочу сидеть у костра, смотреть на звёзды, и притворяться, что впереди верблюды, дорога и никаких счетов за квартиру.
Сердце Макса вновь пропустило удар. Глаша говорила его словами.
Его мечтой.
— Говорят, в новогоднюю ночь исполняются желания, знаете? — Глаша беспомощно улыбнулась. — Мне всегда нравились восточные сказки. Только не те, где угнетают женщин и то и дело отрубают головы, а те, где герои переживают множество приключений, побеждают злодеев, возвращаются домой и живут долго и счастливо.
— Простым женщинам у бедуинов тоже приходится нелегко, — негромко сказал незнакомец.
— А я не хочу быть простой женщиной. — Глаза девушки озорно засверкали. — Я хочу стать принцессой бедуинов.
Макс представил себя в пестром наряде, с кривой саблей за поясом, и Глашу — верхом на белоснежном дромадере, с такой же озорной улыбкой.
— Я бы тоже не отказался отправиться за приключениями, — сказал он. — Но ведь это неисполнимо?
— Поговорим об этом после ужина, — уклончиво ответил незнакомец. — Заодно у вас будет время подумать, к чему вы готовы. Если, конечно, вы…
— Нет, — перебила его Алла. — Я уже готова. Забирайте.
У Глаши отвисла челюсть:
— Душу?
— Мы уже все поняли, что он не шутит, — с горечью сказала Алла. — Я православная, но всё равно в ад отправляться, с такой-то жизнью: седая в сорок лет. Пусть хоть счастье будет.