Борис только диву давался. Возможно ли такое в принципе, чтобы в одном коллекторе собрались связанные единой судьбой души? И как так вышло, что все они умерли или погибли одновременно с разницей в несколько часов? Он понял, что углубился в недозволенные ему дебри рассуждений, по коже забегали стаи мурашек.
— Я и сама бы вам все это рассказала. Не знала только, как к вам подойти.
— Я, в общем-то, догадался. Не переживай, я тебя ни в чем не подозреваю. — Сидящий на стуле напротив кровати Соснин ласково сжал длинные пальцы Клары, которыми она теребила край юбки. — У тебя очень красивые руки. — Он встал, отошел к двери и спросил, обернувшись: — Марк с женой ушли вместе после обеда?
— Да. Они почти все время проводили вместе. Души не имеют права входить в чужую комнату, поэтому они общались или в коридоре, или в вестибюле. На вас почему-то запрет не распространяется. Вы не душа?
Соснин пожал плечами, глупо улыбнувшись.
— Но когда я поднялась в свою комнату, их в коридоре не было в этот раз — разошлись по номерам. Наверное, опять рассорились. Я потом слышала — кто-то выходил в коридор, но двери здесь толстые, мне могло показаться. Беготню я слышала, а вот приглушенный разговор незадолго до нее… Я затрудняюсь сказать, кто с кем разговаривал.
Последнюю фразу она сказал таким тихим и виноватым голосом, что Боря опять пожалел девчонку. Язык чесался спросить, как она умерла, но он не стал этого делать. Какое, действительно, теперь это имело значение?
— Ну-ка скажи, — спросил Соснин Мирона, — как реагировал на Марка Клим?
— Больная душа? Ну, виделись они лишь в столовой… и Клим выбрал себе место подальше от Марка. Я, конечно, особо не присматривался, но, по-моему, Клим побаивался смотреть на художника. А вообще, он всего тут побаивается… Идем к нему?
— Нет, его я трогать не стану. С ним все ясно. Он же не агрессивный?
— Безобиден, как младенец.
— Значит, вне подозрений. Давай к Жерому.
— Это хорошо. А то номер Клима внизу, пришлось бы спускаться.
Жером вежливо поприветствовал Бориса уверенным рукопожатием. С сильным французским акцентом он рассказал, как раскритиковал последнюю выставку Марка, проходившую в Москве. Он не жаловал агрессию в живописи, а все сюжеты Марка строились именно на мраке и насилии. Его работы отличались особой жестокостью, темными тонами, сочетанием страха и боязни с угнетением и нервозностью, никаких плавных черт — только резкость и рваность.
— Такой стиль написания говорит многое об авторе. Да и после общения с Марком я убедился в своих подозрениях. Крайне неприятный человек. Не понимаю, как Аделаида прожила с ним душа в душу столько лет.
— А как вы здесь оказались?
— Я летел в одном самолете с ними, когда случилась катастрофа.
— Как думаете: не подстроена ли авария?
— О, Борис, убивать ради этого человека еще полсотни пассажиров? Вряд ли. Жалею только о том, что оказался в одном коллекторе с Марком. В любом другом мне было бы намного комфортнее. Особенно у себя на родине. Me се ля ви — судьба распорядилась иначе.
— Тут, похоже, судьба совершенно ни при чем, — бормотнул Соснин.
— Что, простите?
— После обеда что-нибудь слышали? Кто-нибудь разговаривал в коридоре?
Жером пожал плечами:
— Возможно. Я не обратил внимания. Я здесь в какой-то прострации — мне все не верится, что уже завтра я предстану перед Богом. После обеда я заперся в комнате и ушел в себя.
— Чутье мне подсказывает, что Бога вам не покажут. Здесь без него неплохо справляются. Спасибо за информацию, до встречи. — Борис еще раз пожал твердую руку француза.
Жена исчезнувшей души выглядела неважно. Лицо перекошено, руки в брюки, движения судорожные, неуклюжие. Известие о пропаже души мужа сильно обескуражило Аделаиду.
Борис приступил к делу:
— Понимая ваше состояние, не буду долго вас истязать. Я слышал, вы сильно любили Марка.
Резкий кивок.
— Расскажите, что вы делали сегодня после обеда.
Аделаида прочистила горло и хрипло ответила:
— Мы поднялись сюда, немного поговорили и разошлись по комнатам. Нам обоим нужно было поразмышлять в тишине.
— Это был последний раз, когда вы видели мужа?
Снова резкий кивок.
— Можете парой слов описать, как вам удалось открыть Томесто? Праздное любопытство, не имеющее отношения к нашему делу. Необычный уникальный мир, который якобы пытается принести пользу людям в реале. Интуиция шепчет мне, что у жителей Томесто несколько иные цели. Объясните: почему мне так кажется?
Аделаида, повторно прокашлявшись, сказала:
— Сложно объяснить вот так сразу. Тем более человеку, не владеющему определенными знаниями и терминологией. Это небывалый обмен энергетикой. Контакт между материальным и нематериальным на новейшем уровне. Новая веха в развитии человечества. К тому же, прежде чем заключить договор с людьми, Томесто четыре года сотрудничало с нами в тестовом режиме.
Соснин видел, как ей было тяжело говорить, каждую минуту помня о пропавшем муже. И не только видел, но и слышал. Голос Аделаиды постоянно ломался, скатывался вниз, она прочищала горло, снова старалась заговорить, но мешал хрип. Совсем расклеилась.
— Ладно, не утруждайтесь. Извините за беспокойство. До свидания. — Борис подал руку.
Аделаида машинально протянула свою и довольно крепко для слабой несчастной женщины стиснула большую ладонь Бориса своей маленькой ладошкой. В его кожу впились длинные красные ногти.
Валдай с нетерпением ждал хоть слова от подошедшего сыщика, но тот о чем-то усиленно размышлял. С укрытым морщинами лбом, он внимательно изучал сделанные в блокноте Мирона записи. Хозяин блокнота скромно стоял позади Бориса. На вопросительный взгляд Валдая Мирон пожал плечами и помахал головой.
Все-таки Валдай не выдержал:
— Ну что, Борис? Не томите. Есть какие-нибудь догадки?
— Догадки? — отозвался Соснин. — Догадки, конечно, есть. Насчет способа. А насчет того, кто это сделал, догадок нет.
— Нет? Плохо. Очень плохо…
— Потому что я наверняка знаю, кто. И не знаю, как.
Валдай вытаращился, онемев. Боря продолжил:
— У меня есть улика, есть мотив, но нет, так сказать, орудия убийства. Хотя это даже и не убийство, а попытка обвести вокруг пальца комиссию. Впрочем, — Соснин закрыл блокнот и повернулся к Мирону, — собери всех в вестибюле, я укажу пальцем на виновного в вашем сыр-боре и отправлюсь в свое настоящее тело. Тесно тут у вас. Нечестно и гадко.
Мирон хлопал глазами, пока Валдай не заорал:
— Что встал?! Выполняй!
Тот кинулся к лестнице, но вдруг развернулся и уточнил:
— По одному?
— Желательно, — кивнул Борис. — Во избежание. Мы ждем в вестибюле.
Даже повар Гриша, с которым сыщик передумал беседовать, пришел послушать Борю, хотя Соснин и сказал, что в этом нет надобности.
Все шесть душ расселись на мягкой мебели: Аделаида, Клим и Клара — в отдельных креслах, Демьян с Жеромом и Виталием — на софе. И Борис начал:
— Чувствую себя в роли какого-нибудь Эркюля Пуаро. Растекаться мыслию по древу не стану. У каждого из вас были причины навредить душе Марка. Пусть он и был отъявленной скотиной, но эта женщина, открывшая всем нам путь в Томесто, — он указал на Аделаиду, обратившую взгляд на свои руки, — души в нем не чаяла. Ах, эти речевые обороты о душах, не так ли, Клара? Аделаида единственная, кто не желал ему зла. Даже узнав, что этот деспот сотворил с Кларой и Климом, она смогла простить мужа. Достойно уважения, не правда ли? Демьян мог свести счеты с Марком за то, что Марк, может быть, подставил его под полицейскую пулю. Виталий мог сгорать от желания рассчитаться с Марком за то, что тот нанял Демьяна убить его. Клара и Клим, ставшие жертвами сексуальных домогательств художника, имели все основания расправиться с этой черной душой. И только сама Аделаида, даже узнав о страшных грехах Марка, прощает ему по широте своей душевной выходки молодых лет. Беспрецедентная любовь! Хрестоматийный случай! И это не ирония. В отличие от остальных, кто мог желать Марку зла, его ненаглядная жена, жившая с ним, как верно подметил Жером, душа в душу, решила спасти мужа от страшного суда.
Аделаида медленно подняла голову и исподлобья стала смотреть на Бориса. Тот задорно хлопнул в ладоши:
— Ах, эти речевые обороты о душах! Валдай, прошу вас отсканировать душу Аделаиды на предмет статуса.
Управляющий в замешательстве извлек аппарат из кармана и навел на биофизика. Глаза Валдая полезли на лоб, он воскликнул:
— Серый!
— А был? — спросил Борис.
— Почти белый!
Мирон недоверчиво уставился на сканер, но тот не врал.
— Как такое возможно? — поинтересовался Валдай.
— Легко и просто. Единственно возможный вариант при абсолютной невозможности покинуть коллектор — слияние душ! Отменный способ запудрить комиссии мозги.
Неожиданно Аделаида сорвалась из кресла и с регбийским наклоном помчалась на Соснина. Боря не растерялся: отступив на шаг вправо, он отвесил женщине смачный хук правой по ее левому уху. Оболочка с двумя душами свалилась к ногам управляющего и помощника. Те мигом зафиксировали Аделаиду, а Валдай на всякий случай еще раз отсканировал. Результат был тем же.
— Смотрим внимательно на краснеющее ухо, — заговорил Борис дальше. — Наглядный пример. На челюсти оболочки Марка остался след от удара то ли кулаком, то ли ладонью совсем незадолго до смерти. Присмотревшись ближе, я понял, что он нанесен маленькой ладошкой и пришелся не на всю ладонь, а на пальцы. На пальцы с длинными ногтями. После свиданий со всеми вами я удостоверился, что обладательницей маленькой ладошки с интересующим меня маникюром является Аделаида. Как только я увидел ее ногти, ее мужской способ держать руки в карманах, неуверенную походку, а также услышал изломанный дрожащий голос, все эти тонкие намеки сложились у меня в голове в четкую картину, достойную кисти самого Марка. Отдельное спасибо Жерому за прекрасный русский: подумать только, душа в душу! После обеда наша парочка поднялась вместе наверх и разошлась по комнатам. Странно, ведь обычно они не отходили друг от друга ни на шаг. Но тут, видимо, решили не светиться, иначе подозрение сразу упало бы на Аделаиду: она же постоянно рядом с мужем. Когда все разбрелись по номерам и погрузились в послеобеденный покой, тогда-то все и свершилось. Я думаю, что человеку, пять лет имевшему дело с энергетикой душ и плотно контактирующему с представителями Томесто, несложно было изобрести способ слияния двух душ. Прибл