— А что с лицензией на воспитание?
— В воскресенье к нам переезжает супруга со свободной лицензией из зеленоградской соты.
— Четвёртая Х-супруга на соту? И два ребёнка?
— Да. Квартира у нас большая, тесно не будет. Вас ещё что-нибудь беспокоит?
— Нет, спасибо.
Дверь соты захлопнулась за Григором, и он наконец-то вздохнул полной грудью. Беспокоит, ещё как беспокоит! Какое воспитание получит мальчишка в такой, с позволения сказать, семье? И ведь формально придраться не к чему. Требования департамента Ольга Шмидт скрупулёзно выполняет, ребёнок окружён заботой, не испытывает ущемлений ни в материальной сфере, ни в духовной. Григор раньше и не придирался — Ольга и Анри шесть лет жили вместе, и если закрывать глаза на их меняющихся «супругов», сота выглядела почти традиционной семьёй. Но год назад Анри вдруг решил сменить пол с Y на X! Более того, он — она теперь! — прошла аттестацию на деторождение, получила лицензию и благополучно вынашивала ребёнка. Отличный пример для мальчишки! Станет полнолетним и тоже решит поменять пол? Департамент подобные нюансы никак не регламентировал — в свободном мире каждый выбирает себе пол по вкусу, становись хоть Y-ом, хоть Х-ом. Да хоть Z-om! Но Григор не мог смириться с подобным. Наверное, потому, что Эрик слишком походил на их с Эвитой несуществующего сына.
Среда, за два часа до обеденного перерыва.
Звонок Ольги Шмидт застал Григора врасплох. Воспитательница была явно обеспокоена, то и дело облизывала некрасивые узкие губы.
— Господин инспектор, мы можем с вами сегодня встретиться?
— Что-то случилось? С Эриком?
— О нет, нет! С ребёнком всё в порядке. Мне надо с вами проконсультироваться. Лично.
— Я запишу визит к вам на вторую половину дня. На семнадцать-тридцать устроит?
— Да… только господин инспектор, мы могли бы встретиться на нейтральной территории?
— Что? — у Григора челюсть отвисла от такого неожиданного предложения. Если бы Рината сидела напротив, непременно заметила бы. На счастье, у коллеги был рейд. — В каком смысле «нейтральной»?
— Старый отель в Парке Солидарности — вы сможете туда подъехать?
— Д… да.
— Значит, в семнадцать-тридцать я буду вас там ждать.
Среда, семнадцать-тридцать.
Авто Ольга Шмидт припарковала так, что Григор увидел его, лишь объехав вокруг заброшенного здания. Когда-то это и в самом деле был недорогой, но вполне комфортабельный трёхзвёздочный отель классического типа. Он пережил две революции и одну войну, зато эпоха сетевых семей его подкосила. Сейчас люди среднего достатка, приезжая ненадолго в чужой город, предпочитают селиться в семейных сотах.
В машине воспитательницы не было. Рядом тоже. Григор хотел набрать её номер, но Ольга Шмидт опередила:
— Я на третьем этаже, в холле. Поднимайтесь, двери открыты.
Григор недоумённо пожал плечами, — что за игры?! — но подчинился.
За двадцать с лишним лет здание успело изрядно обветшать, псевдогранитная плитка на ступенях крошилась, перила и вовсе держались на честном слове. Хорошо, хоть стены и перекрытия выглядят крепкими!
— Ну наконец-то! — Ольга Шмидт поспешила навстречу, едва увидела Григора сквозь прозрачные двери холла. — Вы будто не на третий этаж поднимались, а на десятый!
— Что это за глупости вы затея…
— Нужна ваша помощь. Анри вчера вечером забрали в клинику, роды начались раньше срока…
— О!
— Нет-нет, с Анри всё в порядке, и ребёнок родился здоровым. Проблема с лицензией на воспитание. Помните, я вам говорила о супруге из Зеленограда? Она не приедет… она уже не супруга. Ушла из семьи, так получилось. К сожалению, других свободных лицензий у нас пока нет.
— Так, — ситуация прояснялась. Хоть и не до конца. — Неприятно. От ребёнка придётся отказаться.
— Об этом не может быть и речи! Семья занимается этим, два-три месяца, и у нас будет лицензия!
— Маловероятно. Пройти лицензирование на воспитателя весьма сложно — вы же знаете! Реальный срок — полгода. Никто не позволит оставлять ребёнка так долго без опеки. Его выставят на тендер…
— У меня есть лицензия. Если я её освобожу, нам с Анри отдадут ребёнка.
Григору показалось, что он ослышался:
— Освободите? Вы собираетесь отказаться от Эрика?!
— Нет! Но… его можно на два-три месяца — даже на полгода! — поместить в хранилище, а как только появится лицензия, мы его заберём. Это младенцев нельзя замораживать, а Эрик большой, для него это безвредно. Господин инспектор, я знаю, вы ведь можете отправить его в хранилище, не выставляя на тендер. И вы к нам всегда хорошо относились, правда?
Да, в первом она не ошибалась. Рината неоднократно отправляла своих подопечных в хранилище, не утруждаясь предварительными поисками свободных лицензий. А с тендером всегда можно организовать волокиту и на два месяца, и на три, и на полгода — если постараться. Во втором… в прежние годы он и впрямь неплохо относился к этой паре. Но заморозить Эрика!
— Господин инспектор, не спешите с отказом! — видимо, он не сумел сдержать эмоции, бушующие внутри, и Ольга Шмидт заторопилась. — Подумайте хорошенько. А мы вам будем очень благодарны. Поверьте — ОЧЕНЬ.
Теперь всё становилось на свои места. Визиты инспекторов к подопечным протоколировались, визиты посетителей в управление — и подавно. Но встреча в заброшенном отеле останется тайной для посторонних глаз и ушей. И вездесущие уличные вебкамеры её не зафиксируют. Был разговор, не было — никто не докажет.
Григор и сам не понимал, почему не ответил немедленным отказом, резким и безапелляционным. Поместить Эрика в анабиоз — надо же такое придумать! За одно предложение следовало аннулировать лицензию и… что дальше? Выставить мальчика на тендер? О да, удетят его незамедлительно — какой-нибудь латентный педофил из Австралии или Южной Америки. Мальчика увезут, а Григору останутся лишь воспоминания о нём.
Весь вечер и половину ночи он размышлял, как поступить. Разумеется, выполнять преступную просьбу Ольги Шмидт он не собирался. Но если ради Эрика, ради его спасения придётся нарушить некоторые должностные инструкции — что ж, он готов.
Когда старомодные ходики пробили два пополуночи, Григор придумал. Они вдвоём с Эвитой придумали.
Четверг, вечер.
С Ольгой Шмидт Григор встретился на том же месте. Воспитательница уже поджидала его.
— Вы согласны помочь? — спросила нетерпеливо.
— Да. Но помещать Эрика в хранилище мы не будем. Последствия анабиоза для человеческого организма изучены вовсе не так хорошо, как многим представляется…
— Что?!
— Это не афишируется, но есть независимые исследования и у нас, и за рубежом. Отмечалось ухудшение интеллектуальных показателей у детей, пробывших в состоянии анабиоза дольше, чем месяц, а также у тех, кого погружали в анабиоз повторно в течение двух лет…
Губы воспитательницы начали кривиться в недовольной гримасе:
— Анабиоз безвреден для детского организма — это официальное заключение департамента! Впрочем, я готова выслушать ваше предложение. Если не заморозка, то где вы собираетесь держать ребёнка несколько месяцев, не выставляя на тендер?
— Понимаете, у меня есть свободная лицензия.
Недовольство сменилось удивлением.
— Вы хотите присоединиться к нашей семье?! Право, не знаю, что вам и ответить…
— Да нет же! Не посягаю я на вашу семью. Я могу взять Эрика под опеку. На время! А как только у вас появится свободная лицензия, вы заберёте его обратно. Мы составим договор арендной опеки, всё законно и официально.
Ольга Шмидт моргнула растерянно. Подобное решение ей в голову не приходило, потому требовалось время, чтобы его обдумать. Думай, думай! И соглашайся. Эта сделка для тебя безусловно выгодна, ты в ней ничего не теряешь. И никаких подводных камней. Во всяком случае, не с твоим куцым умишком их заметить. Ты ведь не вспомнишь, что через четыре с половиной месяца мальчику исполнится семь — возраст согласия. И значит, он сам сможет решать, возвращаться ему в соту или остаться в настоящей семье, где у него будут настоящие мама и папа. И где он сам вырастет настоящим мужчиной, а не каким-то Y-гражданином. А уж организовать небольшую волокиту, чтобы супруги Ольги Шмит получили новую лицензию не слишком быстро, Григор сумеет. И удержать Эрика они с Эвитой смогут.
Ольга Шмидт наконец заговорила:
— То есть вы предлагаете поместить ребёнка не в государственное хранилище, а к вам домой? Вы организуете что-то наподобие станции передержки для домашних животных?
Пришла очередь растеряться Григору. Что за логика у этой дуры? Но ведь не объяснять ей, что на самом деле он замыслил! Григор нехотя кивнул.
— Что-то наподобие.
— Понятно. И сколько стоит такая услуга?
«Не нужны мне твои деньги! Мне нужен Эрик!» — хотелось ответить на подобную глупость. Ясное дело, сказать требовалось иное. Откажешься от платы, заподозрит подвох.
— Ну-у… сколько вы можете заплатить? Не хотелось бы ставить вас в затруднительное положение. Тем более, прибавление в семье…
Иллюстрация к рассказу Макс Олин
— Десять тысяч в месяц — достаточно?
Десять тысяч — его месячный оклад. Григору стало не по себе. Невинное служебное «разгильдяйство» начинало попахивать криминалом. Но отступать было поздно.
Григор кивнул:
— Вполне.
— Отлично! Деньги у меня с собой.
Она раскрыла сумочку и вынула из неё… нет, не пачку банкнот. И не кредитную карточку. Смарт. Кавайный розовый с золотистыми стразами смартик. Быстро пробежала пальцами по экрану, подняла взгляд на собеседника. И губы её расплылись, обнажая хищный оскал — точь-в-точь Рината. Неужели все женщины обучены так улыбаться?! Хотя нет, не женщины — Эвита никогда себе подобного не позволяла! — Х-гражданки!
— И не надейтесь, инспектор, не получится отобрать у меня ребёнка. Я давно подозревала, что вы попытаетесь это сделать, видела, как вы смотрите на него. Ждали удобный момент, да? Но и я не дура! Вчера, после нашего разговора, я навела справки. Вы же наст