что эти штуки источают тепло. Возможно, так они и приманивают замерзших в здешних холодах зверей. Странно, кстати, что животные не впадают в спячку. Надо подумать об этом. Еще — неплохо было бы поймать несколько зеленых тварей и положить под палатку. Не надо было бы разводить костер. Но это все потом.
Пока перетянул ногу как можно туже, даже соорудил некое подобие шины из пластиковой крышки. Боль дикая, но терпеть пока можно. Стараюсь пользоваться обезболивающим как можно реже, его у меня не так много. Надо бы побольше спать, но опасаюсь гостей. Хорошо, что сама Матка неподвижна. О возможностях ее посланцев не знаю. Разбил палатку и забрался внутрь. Быстро темнеет. Без генератора писать ночью не смогу. Буду спать. Надеюсь, в палатку они не заберутся.
День 19
В скафандре засорился фильтр. Проблемы с тем, чтобы сходить в туалет. Не могу расстегнуть комбинезон — снаружи слишком холодно. Придется приспособить какую-нибудь трубку. Или делать это в палатке, а потом выливать. Интересно, реагируют ли зеленые на запах мочи? Впрочем, она сразу замерзнет. Пахнет ли замерзшая моча?
Нашел в камнях дохлую ласку. Она вся окоченела, бедная. Съел ее.
Весь день наблюдаю за Маткой. Видел нечто впечатляющее. Оказывается, зеленые могут приманивать не только зверей, но и птиц. После полудня большая стая прилетела с востока. Впереди летела зеленая штука. Птицы в первый момент расселись прямо на жутком горбе Матки (NB — она еще выросла. Неудивительно, при таком-то питании). Я даже не мог решить поначалу, кто тут кого ест. Однако через минуту Матка всколыхнулась, и птицы исчезли. Пытался разглядеть ротовое отверстие, но, похоже, оно повернуто в другую сторону.
Подползал ближе к Матке. От нее струится тепло, даже жар, как от хорошего обогревателя. Думаю, не перенести ли лагерь поближе к ней.
День 20
Еда почти кончилась. Дни все короче, ночи все холоднее. Понял, что почти завидую зверью, пожираемому Маткой. Очень мерзнут пальцы, особенно на руках, хотя я и не снимаю перчаток. Болит и опухает отмороженный палец на ноге. Не решаюсь снять скафандр, чтобы взглянуть на него. Вторая нога, похоже, все-таки сломана. Боль не утихает. В голени непрерывная пульсация, иногда переходящая в нестерпимую резь. Хочется кричать и кататься по земле. Тогда я берусь за эти записки.
Сегодня мне повезло — один из тех зверей, которыми питается Матка, заблудился и забрел в мое убежище. Я убил его камнем. Бластер приберегаю для гостей, хотя те после первого визита так и не появлялись. Содрал с выдры-бобра шкуру и ел мясо сырьем. Обожрался. Потом сильно болел живот, но мяса хватит еще дня на два.
День 21
Нога почернела и распухла. Огромный синяк от колена до ступни. Может, просто порваны связки? Обмороженный палец загноился. Смазал его антисептиком. Поел мяса и весь день наблюдал за Маткой.
Она, несомненно, растет, и очень быстро. Все еще не видел рта, но жрет она чудовищно много. Сегодня — опять стаю птиц и каких-то зверей, напоминающих небольших кабанов. Я хотел пристрелить одного кабана, подошедшего довольно близко, но промахнулся. Пальцы плохо слушаются. Писать могу уже с трудом. Придется диктовать, хотя от холодного воздуха режет гортань и легкие. Забыл сказать — каждый день растапливаю снег во фляжке (снег выпал три дня назад) и пью кипяток. Делаю я это так — развожу небольшой костер из корней кустарника и кладу фляжку прямо в костер. Огонь гаснет довольно быстро, но фляжка успевает нагреться. После того, как выпью кипятку, некоторое время чувствую себя получше. Вечерами говорю с Мартином. Вчера, например, мы говорили о теории Спатецкого. О том, что Матки — гиперразвившиеся женские организмы. Старик считал, что изначально Матки были похожи на людей. На женщин. Марти с теорией согласен. Я не нахожу доводов, способных ее опровергнуть, но она мне не нравится. Монстр, сидящий за камнями, не может быть женщиной. Я читал о женщинах, смотрел старые записи. Они были не такими. Дело не только во внешнем облике. Они были не просто всеядными самками, инструментом для продолжения рода. Они были чем-то большим. Ребята бы посмеялись надо мной, а Марти поспорил немного и согласился.
День 22
Чувствую себя плохо. Сегодня впервые не попил горячей воды. Кустарник вокруг я весь сжег, а отползать дальше нет сил. Опять приходили гости. Покружились над палаткой, издавая что-то вроде курлыканья. И улетели. Я бы обрадовался, если бы они остались на подольше. От них исходит тепло.
После прихода гостей весь день пролежал в палатке. У меня озноб. Кажется, я простудился. Принял лекарство.
День 23
То озноб, то жар. Похоже, я серьезно болен. В легких какой-то свист. Выполз из палатки пожевать снега и потерял сознание. Не знаю, сколько провалялся в снегу. Когда очнулся, обнаружил, что окружен зелеными. Они расселись вокруг меня, на мне и грели. Или, может, ждали, когда я умру. Когда я очнулся и пополз к палатке, они улетели.
Забрался в палатку и начал вспоминать, что знаю о Матках. Они забирают себе мусорные планеты — раз. Радары потом не регистрируют многие из этих планет — два. Может, они сжирают планеты? Нет, кажется, брежу.
День 24
Солнце взошло и уже садится. Сквозь клапан палатки смотрел на него. Маленькое, красное. Боюсь, я его больше не увижу. Сильно кашляю. Хотел проговаривать дневник, но не могу, тут же задыхаюсь и начинаю кашлять. Приходится писать. Когда лежал в снегу, напрочь отморозил один палец. Он белый, у ногтя чернеет. Очень мешает писать, так и хочется отломать его и выкинуть за палатку.
Вечером приходил Марти. Знаю, что это был бред, но мне было приятно. Он похож и не похож на меня. Он еще мальчик, но очень серьезный. Голый, худой. Сидел рядом со мной, говорил что-то, но я плохо слышал. Тогда он взял меня за руку. Рука у него сухая и теплая.
Ночью Матка начала светиться. Даже закрыв глаза, я вижу этот розовый цвет, он пробивается сквозь пластик и веки. Он пульсирует в такт боли в ноге.
День 25 (26?)
Потерял счет времени. Животные идут стадами, слышу шорох их лап вокруг палатки. Когда я кашляю, шорох прерывается. Они прислушиваются и идут дальше. Великая миграция в Матку.
Прилетали зеленые. Один как-то пробрался в палатку. Заговорил, и я понял, что это Марти. Он уговаривал меня идти в Матку. Я хотел сказать “нет” и проснулся. Очень режет в боку. Я схватил больной палец, дернул, но он не отламывается. Пытался отгрызть его зубами. Марти пришел и остановил меня.
Не знаю, какой день.
Кажется, я давно не писал в дневник. Я болел. Но теперь у меня в голове ясно. Я пойду туда. Прижму эти записки камнем и пойду. Хотел бы взять с собой, но не могу нести. Боюсь, пальцы разожмутся, и листки разнесет ветер. Он страшный. Он снес палатку. Я долго выбирался. Надышался снежной крупы. Плохо вижу, из глаз течет. Вот, я нашел камень. Он примерз. Марти бы помог поднять, но Марти там, в Матке. Все, вроде отковырял. Кладу. Я почти не кашляю, странно. Вообще легко, будто и не мое тело. Надо положить. Кладу. Ребята, если найдете, я о вас не забыл. Я писал тут о Марти, а ему о вас рассказывал. Много. О каждом. Так что он вас всех знает. Вот, а вам скажу — я не самоубийца и не сдался, как животное. Я буду ползти, как животное, но я не сдался. Я знаю — там что-то есть. Пока.
Прошлый-Я положил записки под камень. Он хотел, чтобы их нашли его друзья. А их я нашел. Не сразу, сразу у меня было много дел. Я дышал, я ходил, помогал всяким зверям и солнцу, особенно солнцу. Оно слабо грело, но теперь греет хорошо, и звери могут вернуться. Еще я много ходил по траве. Это очень приятно, поэтому я сделал так, чтобы травы было много. Еще я сделал теплый ветер, чтобы носил семена. А ветер мне листок принес. Я пошел за ветром и нашел их под камнем.
Прошлый-Я был хороший и обо всем позаботился. Я хочу быть похожим на него. Я долго думал, каким быть. Мне хотелось ветром, потому что он легкий и всюду летает. Землей тоже неплохо, особенно если тепло. Или сверху литься, как этот… Дождь. Когда мама меня родила, я сразу понял, что всяким могу быть. Ей еще надо родить всех зверей, и птиц, и жуков, поэтому я пошел, чтобы ей не мешать, и занялся делами. Когда дела переделал, траву и остальное, подумал, что надо найти что-нибудь красивое и таким и быть. Вот нашел записки. Решил — буду таким, как Прошлый-Я. Беру вещь, которая для писания, и пишу:
«День 1»
Топтать бабочек!Сергей Фомичёв
Сергей Фомичёв
15 декабря 1966 г.
Вооружённые лишь Википедией, передачами канала «Дискавери» и «Поваренной книгой попаданца», они высаживались в прошлом тысячами: сопливые тинэйджеры, адреналиновые наркоманы, политические авантюристы и искатели сокровищ. Скромное число определяла высокая цена темпорального имплантата и скромные возможности подпольных фабрик по его производству. Прыгуны уходили тысячами, но продержаться в незнакомой среде хотя бы неделю удавалось лишь единицам. Их выбрасывало в чуждый мир голыми, как терминаторов, при том, что терминатором никто из них не был, и уже на этапе добычи одежды и пропитания большая часть этих морских свинок мироздания сходила с дистанции. Заложенная в структуре имплантата возможность вернуться в исходную точку в любой момент играла злую шутку с прыгунами во времени. Ложное ощущение безопасности приводило к самоуверенности и, как следствие, к тому, что попаданцы тянули до последнего и перемещались обратно, уже получив в грудь свинец или сталь, или осколок мины в висок, или отравленную стрелу в глаз. Трупы, уже без свинца и железа, выбрасывало в исходный мир, словно на пустынный берег после кораблекрушения.
Наша работа как раз и заключалась в том, чтобы их находить. Нет, у санитаров городского морга мы работу не отбирали, и, в конце концов, почти все тела передавали им, но прежде мы тщательно с трупами работали.