Все правильно. Ведь пиво теперь рекламировать можно. Но только устно и только взрослым, и все же.
— …помидоры всего лишь по четыре девяносто девять!
— …шоколад с пузырьками и…
— …апартаменты с видом на…
Раздражение нарастает с каждым шагом. Ошибся я, выпитое пиво, вместо того, чтобы анестезировать, только усиливает чувство хаоса. Все сильнее я работаю локтями, отпихиваюсь и чувствую на себе всю эту толпу крикунов. Я расплавляюсь в ней. Словно бы я был всеми обычными людьми этой улицы, в этом городе, во всей стране… всеми загнанными, затравленными, заболтанными по причине неустанного надоедства.
— …ремонт ноутбуков…
— …смартфоны в прекрасном…
— …чистая энергия из природных…
— …самый лучший косметический салон, лазерная депилляция…
— … и дровишки для вашего камина по самой лучшей цене!
Крепко стиснутые кулаки держу в карманах куртки. Судорожно прижимаю их к телу и сражаюсь сам с собой. Только бы не врезать в морду одному или другому… Вот был бы номерок — сотрудник агентства превышает правомочия, ограничивая конституционное право граждан на разрешенное рекламирование. Да еще и рукоприкладство…
— Самый большой радиус действия по стране и самые привлекательные тарифы!
— …позволь себя соблазнить!
— Грипп атакует. Приди и сделай прививку всего за…
— … и найди нас на Фейсбуке[18]!
Я уже не могу, отталкиваю от себя всю эту ярмарку, наклоняю голову, чтобы не пробуждать их заинтересованности, только все это ничего не дает. Ничегошеньки… Я пытаюсь перекричать отвратную какофонию у себя в голове, повторяя, что лишь бы до метро, что уже недалеко, лишь бы выдержать, что, хотя возле самой станции будет хуже всего, но потом уже покой, тишина, только частичные останки надоедства в своем районе, только ведь этовсеравночтоничего, будтоихвообщенету, лишьбыдостанцииметро ишагзашагом всеройснеговойкаше, лишьбытолькодобратьсядометроооо…
— …новейшая мужская мода…
— …настоящие домашние пельмени только у нас…
— …позволь себе капельку шика, самая изысканная косметика…
— Бляаааааа! Отъебииииииииииииись!
Это было ошибкой. Свора на мгновение застывает в тишине, все глаза многоголового чудовища уставились на меня. И вот они трогаются! Все уже видят истекающую кровью добычу, все уже вынюхали жертву. Они почуяли жрат…
— Уважаемый пан, а не нужно ли вам…
— Совершенно по смешной цене, всего лишь…
— Новейший крик моды…
Метро уже совсем рядом, но… я не выдержууу-ууу! Так жить нельзя! Где же этот рай… Господи Иисусе, а ведь завтра на работу тоже на метро. Ну пускай же они, в конце концов, хоть что-нибудь сделают! Пускай все это запретят! Или, пускай, наконец, разрешат НОРМАЛЬНУЮ РЕКЛАМУ!
Анджей ПилипюкСталкеры(из книги «Конан — дистиллятор» 2016)
Якуб вкатился в пивную, явно спеша. Бардаки инстинктивно втиснули головы в плечи. Каждый из них спешно посчитал все свои грехи. Вот только, о чудо, экзорцист, хотя и влетел вовнутрь, словно биллиардный шар, на сей раз ни за кем не гнался и не рвался в драку.
— Включи телевизор, — приказал он бармену.
— А что? Матч какой пускают? — Арендатор[19] копался в ящике, разыскивая пульт. — Наши ж, вроде как, не сегодня играют…
В конце концов он нашел что надо. Устройство как-то держалось, благодаря русской изоленте, некоторых кнопок на пульте вообще не было, но когда бармен нажал на одну — еще не выколупанную, старый телеприемник, подвешенный в углу, ожил. Картинка снежила, из прицепленной внизу колонки доносился какой-то хрип.
— Давай погромче. А вы — рожи в кружки и слушать! — рявкнул Якуб в сторону представителей враждебного племени.
— А программа которая? — глядя в экран, спросил арендатор.
— Ну… та, вторая. А может третья? Или даже шашнадцатая… Неважно! То есть — очень даже важно! Переключай, пока не увидим синие такие декорации.
— Синие… Во, есть тебе синие, — обрадовался арендатор. — Черт… — неожиданно сделался серьезным он. — Война должна начаться или чего?
Сквозь сетку помех был виден какой-то обвешанный орденами генерал, держащий речь в штаб-квартире НАТО. Мина у него была самая грозная, к тому же он угрожал кому-то кулаком.
— Не… не такие синие. Ты дальше клацай.
— Ты погоди… — бармен уставился в телевизор. — Оно, наверное, важно.
— Война — не заяц, никуда не убежит! А ежели чего-то атомное упадет нам на головы, наверняка и сами заметим! В общем, давай свой пульт, сам поклацаю…
Общими силами они начали разыскивать программу с соответствующим оформлением студии.
— Развелось этих каналов, — возмущался экзорцист. — Перед войной же этого не было! Нам эти телевизоры вообще нужны не были! Поболтал человек вечером с соседом через плетень, в картишки в амбаре поиграл, пошел к колодцу по воду или в пивную. Общественные связи теснее только становились. Ну а сейчас валяется народ по диванам и в ящики пялятся, только время теряют и обрастают салом…
— Если тебе телевидение не нравится, можем вообще выключить, — обиделся арендатор. — Или плату начну брать за просмотр.
Волна мертвой тишины дала ему понять, что он, похоже, ляпнул какую-то глупость.
— Ну, чтобы на новый телевизор собрать, — буркнул он. — А то этот едва-едва фурычит…
Тишина сделалась еще более зловещей. К счастью, Якуб как раз обнаружил нужный канал. Звук он вывернул на всю катушку.
— Вы глядите! — порекомендовал он.
Картинка представляла телестудию. В нем поставили три кресла. Посредине сидел некий типчик, наверное — ведущий программы. Слева удобно развалился чувак в костюме, ну а справа все посетители пивной к собственному изумлению высмотрели Сэмэна.
— А этого как еще в телевизор занесло? Еще стыда на всю страну нам натворит! — удивился Изидор Бардак, но Якуб только погрозил ему цепярой.
— Я сказал: тишина! — рявкнул он[20].
— Это ведь и вправду необычная находка, — произнес чувак в телевизоре. — Только представьте себе, дом разбомбили в сентябре тридцать девятого года. И до настоящего времени развалин никто не перекопал.
Стена за креслами ожила, на нее спроецировали снимки глубоких ям. На их дне были видны старые кирпичные стены, какой-то строительный мусор, куски штукатурки, ржавые трубы и занятые трудом люди. Строители, видя, что их снимают на камеру, браво размахивали лопатами.
— Только лишь наша фирма, подготавливая раскопки под фундаменты дома с роскошными апартаментами, очистила старые подвалы и обнаружила вот это. — Камера отъехала в сторону, а точечный прожектор выловил из полумрака покрытый толстым слоем ржавчины металлический ящик, то тут, то там еще носящий следы краски.
— Это довоенный почтовый ящик для писем, — ведущий передачи пояснил не столь врубающимся зрителям, что же за объект видят те на экране.
На стене поочередно сменялись фотографии артефакта в момент обнаружения.
— Этот ящик, что подтверждается старыми снимками, перед войной висел на фронтоне здания. Стена рухнула вовнутрь, почтовый ящик присыпало обломками, и он сохранился до нашего времени в практически нетронутом состоянии. Мы вскрыли его в нашей лаборатории и извлекли из него сорок три не высланных письма.
На стене студии мелькали довоенные фотографии дома. Потом показали почтовый ящик на металлическом столе. Его окружали типы в белых лабораторных халатах. В конце концов появилась кучка пожелтевших конвертов с наклеенными довоенными марками.
— Наш телеканал, узнав о таком деле, приложил все возможные усилия, чтобы установить первоначальных адресатов этих писем или хотя бы их потомков, — встрял ведущий. — С нами в студии находится пан Сэмэн Корчашко, как нам кажется, единственный живущий еще получатель так и не врученного почтового сообщения…
Сэмэн хотел было что-то сказать, но голоса ему не дали.
— Благодаря ответственному, направленному на благо общества подходу нашей фирмы, возможным становится невозможное, — пел соловьем чувак. — А помимо того, рекомендуем вам приобрести апартаменты в нашем элитном доме. У вас имеется уникальная возможность поселиться исключительно комфортно, к тому же: в месте, овеянном становящейся реальностью прямо на наших глазах романтической легендой…
Раздетая во всех необходимых местах хостес[21] с улыбкой подала казаку[22] конверт на серебряном подносе. Сэмэн взял письмо и повернул его в пальцах, чтобы увидать, кто же отправитель. Картинка, передаваемая сразу же с трех камер, представила выражение глубочайшего изумления на его лице. На фоне, чтобы не терять времени и мгновения концентрации зрителей, демонстрировали виды готового дома и его шикарных интерьеров.
— Вот те на! — буркнул обескураженный казак.
— И как пан себя чувствует, получив возможность через семьдесят лет прочитать письмо… А, собственно, от кого оно? От приятеля или, возможно, от любимой?
Понятное дело, что ведущий прекрасно знал, что отправителем была не женщина, но он попытался дополнительно накрутить атмосферу.
— Это от… эээ… армейского сослуживца, — неохотно буркнул Сэмэн.
— От сослуживца! Ветеран вспоминает совместные бои с фашистами… Какой потрясающий момент! Аплодисменты пану Сэмэну Корчашко.
Аудитория захлопала довольно инертно, правда, техники вовремя запустили аплодисменты в записи.
— А после рекламной паузы мы связываемся с пресс-бюро сейма. Наш следующий гость, пан вице-министр по вопросам равноправия, расскажет нам, что нам следует думать в отношении проблем возмутительного нарушения прав трансгендерных лиц в общественных туалетах.
Изидор Бардак первым проявил здоровую деревенскую трансфобию. Он вытащил штепсель из розетки, и телевизор погас. После этого вечный противник грозно поглядел на экзорциста.