Но время пришло и…
– К черту!! – ярость в пронзительном крике человека в сером комбинезоне была настолько сильной, что ближайшие ледяные листочки на ледяных деревьях дрогнули и закачались.
Но одного крика было недостаточного для успокоения души Окулиста. Он хотел большего. Он требовал большего. И поэтому Окулист со всей силы вдарил ногой по первому попавшемуся ледяному дубу.
– К черту!
– Кр-р-р-кр…
Вокруг нас давно все стихло. Уже не было слышно ни летающих поросят, ни кузнечиков, ни пищания каких-либо ещё тварей. По округе разносились только наши вопросы, крики, истерики. Ну и конечно звуки глухих ударов по ледяному стволу ни в чем не повинного ледяного дерева.
– К черту, твою мать! К черту!
Но если ледяное дерево не было виновато, то кто же был виновен?
Мне хотелось знать ответ. Но не было рядом тех, способных отвечать. Несколько минут назад была надежда на человека в сером комбинезоне.
У него был вычурный пистолет.
У него была целая куча уверенности и непоколебимости. Но теперь он тоже морально обмяк, лишился уха и очков. Я смотрел на паническое подергивание его рук и ног, на испарину пота на его лбу и понимал, что надеяться на него не стоит. Холодок неприятным предчувствием пробежался по моему нутру.
– Может, хватит? – поинтересовался я.
– Нет!
Окулист не собирался останавливаться на одном ударе. Двух-трёх тоже было ему недостаточно.
Нужно было гораздо больше. Первый удар лишь прорвал эмоциональную плотину, которая ранее удерживалась мимическим нигилизмом. А последующие удары стали поддерживать в этом человеке некую фиктивную радость жизни.
– К черту! – кричал он.
– Кр-кр-кре…, – отвечало ледяное дерево.
Оно негромко кряхтело, получая удар за ударом, но этих сдержанных звуков почти никто не слышал. Некому было их слышать в мертвом ледяном лесу. Да и вопли Окулиста звучали громче всего остального.
– Остановись!
– Нет!
И тут неожиданно смысл уговоров исчез. Ещё один мощный удар ногой и нечто маленькое отлетело от большого ледяного дерева и упало мне на лоб. Неописуемый ужас тотчас растёкся по моему лбу крупной каплей холодной влаги.
«Показалось?»
Я сразу все понял. Но мне захотелось навязать себе сладкий иллюзорный самообман. Только вот я с некоторых пор перестал играть в такие игры. Мне не за чем было возвращаться в брошенную колею. И поэтому я позволил себе признать реальность, что пугала все сильней и сильней.
– Ты это имел в виду?
Мой хладнокровный вопрос заставил Окулиста перестать дубасить ледяное дерево. Но он не ответил. Он стоял ко мне спиной и молчал.
«Ужас!»
Чуть погодя ещё одна капля приземлилась мне на лоб, следующая – на нос. Потом капель стало намного-намного больше. Целая куча. Невероятная россыпь… Они падали, разбивались, растекались, освобождали место для следующих. Я посмотрел наверх, желая увидеть то самое место, в котором рождалась атакующая меня капель.
И я увидел… Это было невероятно… Высоко над моей головой все ещё висела ледяная плеяда полупрозрачных листьев. Но только теперь по их краям проявилась новая метаморфоза. Одна капелька, вторая капелька, третья… Они скользили по краю, сливались, не выдерживали натиска всемирного тяготения и устремлялись вниз.
– Дождик, – усмехнулся я.
– Дурацкая шутка, – заметил человек в сером комбинезоне.
Он неторопливо повернулся в мою сторону. Его лицо несло на себе каменную маску. Его серый комбинезон стал в крапинку из-за упавших сверху капель растаявшего льда. Движения его тела стали походить на движения театральной куклы, чья механика была основана не на сокращении мышечных фибрилл, а на подергивании за тонкие металлические струны, впаянные в изгибы искусственных костей.
И это в свою очередь делало Окулиста похожим на комичного персонажа, а не на человека способного решать проблемы.
– Вот и все.
Очередная его реплика окатила меня ушатом фатализма. Я видел, как все сильнее промокает его серый комбинезон. Я видел, как с его носа срываются большие капли и падают вниз. Я чувствовал, что все действительно очень плохо. Но я не собирался опускать руки. Я все ещё верил в существование решения.
«Да-да, должен быть выход!?..»
Я стал думать, усиленно вспоминать, бегать глазами по зрелищу наполовину растаявших ледяных листьев, по неизменному темно-оранжевому небу, по человеку в промокшем сером комбинезоне…
«Да я и сам промок», – ещё одна мысль напомнила мне о непрерывно ухудшающемся положении вещей.
Но что я мог сделать?
«Вспомнить?»
Мне снова стало смешно. Не в первый раз. В большей степени от отчаяния, чем из-за каких-либо иных достойных причин. А так как хуже уже не могло быть, я все-таки спросил:
– Выход… Переход… Ты кажется что-то такое упоминал…
Окулист нахмурился, и я постарался изложить мысль яснее:
– То зеленоватое свечение, упомянутое тобой…
– Вход?
– Да-да…
Мои слова в большей степени походили на разрозненные размышления вслух, чем на цельное и законченное утверждение.
В них я выражал мысль о том, что в недалеком прошлом, в котором происходило превращение фиолетовых листьев в листья ледяные, процесс начинался по краешку.
Процесс таяния начался там же. А ещё…
«Возможно, это важно», – подумал я.
Естественно, я хватался за соломинку. Но иных спасательных люков я не приметил.
«Хотя бы что-то…».
Но главное я видел логику. Я помнил, как Окулист просил меня напрячься и увидеть зеленоватый переход все там же…
«Не просто так…».
– Я прав?
– Да.
– И что?
– Сейчас это не сработает.
– Нет?
– Нет.
– Но почему?
– Так все устроено.
Последний призрачный шанс растворился в воздухе.
– Отлично.
– Расслабься.
Ещё мгновение я вроде как пытался продолжать бегать взглядом по подверженным таянию деревьям, но потом все-таки сдался.
В тот же самый момент я обмяк морально и физически, стал похожим на человека в сером комбинезоне. Только на мне были джинсы и рубашка.
Но суть не особо разнилась.
«А он ведь тоже был когда-то бодрым и веселым!»
Ха-ха-ха…
«Теперь можно тонуть с чистой совестью», – мысль эта была глупа сама по себе, однако же она родилась в моей голове.
Отрицать этот факт было сложно.
– Это ты виноват, – внезапно заявил Окулист.
Но злобы при этом не было ни в голосе, ни во взгляде. Он будто констатировал простой и лаконичный факт бытия.
– Да, – ответил я.
Я был с ним полностью согласен, хоть и не понимал и одного процента из того, чему стал вынужденным свидетелем.
– Простите.
И вот я окончательно смирился…
Далее мы просто стояли и смотрели друг на друга. Мокрые, злые, безучастные… Скорбное принятие судьбы читалось как по моему лицу, так и по лицу человека в сером комбинезоне.
– Конец.
Окулист был полностью со мной согласен. Его молчание было красноречивее любых оголтелых криков.
«Но почему?»
В груди внезапно защемило. Сердце не понимало. Оно знало о моих мечтах, надеждах, тайных помыслах. А тут вода поднялась по щиколотки и сделала мокрыми ботинки. И что ему-то было делать?
«Больно, мне больно! Не унять эту злую боль…», – в голове стридозным шипением заиграла мелодия старой забытой песни.
Я не помнил автора, не мог его себе мысленно представить.
Но я все равно на него злился, негодовал, скрипя зубами, потому что его слова пришлись как раз кстати, потому что мне в этот самый момент было…
«Больно!!!»
Мне не хотелось заканчивать жизнь вот так… Но выбора не было. Была только надежда на то, что все закончится быстро и безболезненно.
«Глупая-глупая надежда…».
Через двадцать минут вода стала доходить до колен. Быстро умереть у нас явно не получалось. Но мы покорно ждали. Молча и покорно смотрели друг другу в глаза, наслаждались процессом…
И вдруг:
– Здравствуйте!!!
В свою самую первую секунду очередное неожиданное событие разворачивалось как бы на заднем фоне.
Внимание на этом событии ни чуточку не заострилось.
Внимание решило, что все идёт по-прежнему странному плану странной природы странной Фиолетовой дубравы.
– Кажется, повалилось ещё одно дерево, – уныло прошептал я, продолжая смотреть в глаза Окулисту.
Это была моя реакция на грохот слева от нас и на брызги воды, окатившие в моем случае левую половину тела, а в случае Окулиста – правую. Левая часть моего лица оказалась обильно умытой. Часть воды попала мне в левое ухо, от чего я даже немного оглох.
«Или это было из-за грохота падения?» – я совсем немного задумался, но потом понял, что мне все равно.
Из-за бескрайнего безразличия, скопившегося в сердце, я продолжал безучастно смотреть на своего собрата по несчастью. Он, как и я, был наполовину вымокшим.
«Скорей бы, скорей бы…», – надеялся я.
Как вдруг губы Окулиста изогнулись и произнесли слово:
– Нет.
Затем он повернул голову в сторону причины.
«Зачем?»
Досада заползла в мои мысли, но я все равно последовал его примеру. И тогда я увидел…
Кажется, что-то такое уже было…
«Точно!!!»
Только тогда не было брызг холодной воды в лицо и в ухо.
«А в остальном ситуация очень похожа…».
Или все же нет???
Совершенно точно никогда раньше в моей жизни не было самого лохматого старика на свете, который падал бы с высоты птичьего полёта, сидя в старой обшарпанной рыбацкой лодке. А ещё этот тип плюхнулся в талую воду, игнорируя всякие законы физической смертности.
– Здравствуйте! – сказал дедуля еще раз.
Его лодка рухнула с темно-оранжевого неба с поразительной снайперской точностью. Она не задела своими бортами ни одного из семи деревьев, продолжавших таять слева от меня и справа от Окулиста. Эти деревья уже успели растаять до уровня высокого пня, но тем не менее все же представляли определенную угрозу для предметов, падающих с неба. Лодка приземлилась аккуратно между ними. Так что о чудо! Старик не разбил своей выходкой ни лодку, ни собственную голову. Он улыбался. Он радовался жизни, словно только и мечтал предстать таким невероятным способом перед двумя людьми, которые уже смирились с неизбежностью смерти.