Алексей толкнул дверь. Он не собирался больше ждать.
– Сеанс окончен. Спасибо, что воспользовались нашими услугами…
– Пока-пока.
Там были ещё какие-то слова, но дверь захлопнулась за спиной журналиста, избавив его от необходимости выслушивать рекламную чушь.
И вот снова просторное помещение с красноватым освещением…
Когда Алексей убегал отсюда, здесь было тихо и стерильно. Тогда у него была острая необходимость уйти, но прошло какое-то время, и он вернулся.
Однако прежней атмосферы уже не было.
Все стало иначе. Перемены не касались сауны в целом. Все навороченные примочки остались на своих местах: парилка, душ, массажное место… Все это не исчезло и не растворилось как сказочный мираж. Изменились детали…
Чтобы понять это, чтобы попробовать пережить все то, что Алексей ощутил за короткий миг перемен, нужно вернуться на секунду назад…
И вот оно! Дверь за спиной журналиста ещё не захлопнулась. Голос с отсутствием персонализации все ещё что-то бормочет…
Но нос журналиста уже почуял это новое…
«Что это?» – спросил его мозг.
И в картотеке его извилин тотчас начали ворошить бумаги маленькие узловатые ручонки нейронных связей. Они работали быстро. Не как какие-нибудь клерки, что едва поворотливы даже за дополнительную мзду.
– Одуванчики?..
Поверить было сложно.
«Но кажется это действительно они!»
Журналист привык за долгие дни жизни к монотонному стандартизированному миру. Все эти лозунги и слова…
«Подчиняйся! Потребляй! Будь таким как нам нужно!»
От них тошнило…
Но избавиться от них не было возможности. Они впитались с молоком матери. Да и сама мать будто бы была самым главным оплотом этой интеллектуальной деградации.
«Вся моя жизнь была чересчур скучной до этого самого момента», – к такому мнению Алексей пришёл вполне закономерно.
Возможно, уже было слишком…
«Но я все же понял!»
В его прежнем несовершенном мире в качестве ароматический средств непременно выбрали бы цитрусовые или шалфей, на худой конец – клубнику. И достоверно точно они ни при каких условиях не вспомнили бы про одуванчики. Вряд ли их фантазия вообще знала про существование одуванчика. Этот стойкий пронизывающий запах существовал далеко-далеко от их зашторенных душ. А тут?..
– Ты прекрасна, – сказал Алексей.
Дверь только что захлопнулась. «Будуар» остался в прошлом. Впереди было будущее. Оно было неким неистово наэлектризованным пространством, в котором исчезало все мелочное, а после перерождалось в грандиозное.
– Ты прекрасна, – Алексей повторял одно и то же выражение как спасительную мантру.
Он гнал это из своей гортани. И жадно впившись взглядом в грядущие мгновения, он видел горделивую и очаровательную красотку.
– Я прекрасна, – приветливо соглашалась она.
«Катя?»
Он не забыл ее имя. Он не забыл ее прежний образ.
«Две копны кучерявых волос, короткое, но строгое платье, босоножки…».
Она тоже уходила. Но она тоже вернулась. И в данный момент девушка предстала перед ним совсем в другом свете. Это был уже не торговый работник.
– Привет, – сказала Катя.
Девушка улыбалась.
– Привет.
Ее глаза блестели. И этот божественный запах свежескошенных одуванчиков из давным-давно потерянного детства. Он пленил…
«Мне кажется, его у меня украли!»
И дышать стало невероятно сложно.
«Электричество, магнетизм, притяжение…».
И плавная мелодичная музыка…
– Лай-ла-лай-ла…
Совсем не банальная попса из разряда всей той чуши, что играла в «будуаре»…
– Лай-ла-лай-ла…
Здесь и сейчас все виделось совсем другим, оценивалось как совершенно противоположное. И Алексей, который воспринимал своими органами чувств и первое, и второе, и третье, и… постепенно начинал уплывать в некое дополнительное измерение реальности, в некое волшебство, в котором его ждали с распростертыми объятиями.
– Что это?
Странный неожиданный вопрос.
– Это я.
Алексей смотрел на Катерину и понимал, что так оно и есть.
«Я вижу то, что мне показывают. Но почему?»
– Ты другая.
– Я разная.
Магнетизм глаз, магнетизм дыхания… И душ, и массажное место уже вроде как перетекли в другую Вселенную…
«Как она может делать это?» – мозг журналиста не понимал.
Но обыденность хотела вернуться. И она задавала свои тупые вопросы:
– Я думал, что буду мыться.
Или это был не вопрос?
– Я не собираюсь тебе мешать.
– Тогда зачем ты пришла? Чего ты хочешь? И зачем ты так нарядилась?
«Слишком много вопросов?» – Алексей запутался в переплетении мыслей и желаний.
– Я пришла помочь.
– Я не просил. Мне не нужна помощь…
Алексей хотел закричать. Но вместо крика была пауза. И музыка расплывчато играла:
– Лай-да-лай-та…
– Но я все равно пришла.
– Зачем?
– Мне показалось, это хорошая идея.
– А одежда?
– Это не одежда.
– А что это?
– Наряд.
Алексей хотел разозлиться, но не мог. В этой особой сауне с красноватым освещением с ним творилось нечто странное. Тени, полутени, округлости, формы… Было так много всего интересного…
«Мне интересно!» – однозначный вывод пришёл как раз вовремя.
– Ты прекрасна, – мантра все ещё была в действии.
И пускай Алексей не контролировал события. Это события контролировали его. Но зато он наслаждался тем, что попадалось ему на глаза.
«Стало намного лучше!»
Шикарные распущенные волосы…
«Конечно, и до этого было неплохо. Но весь тот солидный нормированный имидж выставлял напоказ совсем другую грань ее личности.
А в этих затенённых багровых тонах она обнажила нечто другое…».
Было сложно понять, к чему отнести выразительный текстильный фасон из настоящего момента. Усилием воли и напряжением ума в нем все же можно было признать нечто среднее между майкой и корсетом.
«Может быть топик? Да хрен его знает!» – Алексей мало разбирался в таких вещах.
«Оно» было выполнено из атласной ткани. Спереди преобладал белый цвет, а сзади и по бокам – чёрный. К плечам тянулись тонкие лямки чёрного цвета. И из всего этого пытались вырваться пышные округлые груди.
О, в этом зрелище было сиюминутное счастье Алексея.
– Подумала, тебе понравится, – сказала женщина.
– Мне нравится, – ответил мужчина.
Признание заставило журналиста нервно сглотнуть. Он опустил глаза ниже. Сердце забилось чаще. И в мозг влетела очередная картинка…
«Вау!»
Чёрные трусики из плотной ткани, испещренные как решето, чёрные чулки, длинные чёрные перчатки из бархатной ткани, браслет из поблёскивающих камней на левом запястье…
«Поверх чёрного бархата эти камни ложатся идеально!»
Алексей сделал шаг вперёд.
– Нет-нет.
– В смысле?
– Я здесь не для этого.
– А для чего?
Мужчина ещё раз оценил то, на что натыкались его глаза. Чуть погодя он выдал следующее:
– В моей башке стереотипы таковы, что подобные наряды подразумевают секс.
Она не сказала ему:
«Фу!!!»
И также не было позерства и жеманства.
– Я хочу сделать тебе приятное.
«О, это точно то, о чем я думал!» – слова витали в голове, Алексей витал в облаках.
– Секс в этом случае будет определенно приятен.
– А как же большее?
– Большее?
Желание у него было. Но для журналиста, который всегда апеллировал к фактам, оно было известной и вполне устоявшейся вещью…
«Секс, совокупление, членовведение…».
О другом он не знал. Другому его не учили.
«В этом никогда не было необходимости», – кто-то внутри животного существа пытался яростно оправдаться, – «Нам и так хорошо».
А в словах это выразилось так:
– Я просил о большем?
И был ответ. И содержание этого ответа мало чем отличалось от задавленного голоса изнутри.
– Может тебе просто никогда не предлагали, и ты по собственной наивности решил, что так в порядке вещей.
Женщина замолчала. Ее сдержанно-приветливая мимика и умиротворяющий блеск в глазах были красноречивее любых развёрнутых речей. И это злило. Это злило сильнее всего. Но хуже всего была боль.
Она была в сердце, в голове, в руках и ногах… И все это болело от осознания горькой правды.
– Проклятый феминизм!
А как ещё мог прореагировать Алексей Казанский?!
«Сука!!!»
О, гнев для него всегда был самым лучшим аргументом. Но сегодня с ним не стали спорить. Сегодня с ним согласились.
– Ты прав, – робко и уязвлённо сказала женщина, что стояла перед ним в этой странной сауне, одетая в сексуальное белья, но не обутая, – все эти женщины, которых ты видишь на улице – злобные крашеные грымзы. Они не способны удовлетворить мужчину…
Только вот Алексей не хотел податливости. Ему хотелось ярости. Прямо сейчас ему хотелось величайшего безумия. Так что он едва не завопил, сверля ее глазами:
– А ты способна?
– Да.
– Считаешь себя особенной?
– Да.
Что-то и впрямь было особенно в этой женщине. Но сейчас Алексей не желал изысков. Его инстинкт требовал малого – выпустить кровь самонадеянной кокетке. Только вот ножа под рукой в этот раз не оказалось. И тогда он продолжил диалектический спор:
– Ты что гейша?
– Нет.
– Тогда кто? Чистая шл…ха?
– Тоже вариант.
Несмотря на вскипевшие противоречия, Алексей все же сделал шаг вперёд, потом ещё… И вот уже тыльная сторона его ладони скользит по шей, по плечу…
– Хочу, чтобы ты встала на колени и взяла в рот.
– А что потом?
– Я кончу тебе в глотку.
– И все?
– А этого мало?
– Да, мало.
Лицо Алексея скривилось. Злоба, ненависть и страх… Порой их так сложно различить и так легко перепутать.
– Вам бабам всегда чего-то не хватает.
– Возможно. Но сейчас речь не о бабах. Сейчас речь идёт о тебе.
Усмешка. Но за ней все ещё прятался страх.
– Меня все устраивает.
Он упорствовал. Он шла наперекор. Ее рука коснулась его руки. Глаза разбежались, потом снова встретились.