Кристина все поняла и, убежав, спряталась под кровать, чтобы поплакать.
– Ну брось, вылезай, – пытался уговорить ее отец, но девочка не поддавалась и продолжала рыдать. После нескольких попыток Джулиано вытащил ее за руку и обнял. Он тоже плакал. Все 15 минут, что они добирались из Павиньяне в Мирандолу, Джулиано и его жена, Моника Рода, старались успокоить дочь. Джулиано объяснил, что маме с папой надо кое-что решить. Социальные службы отдадут Кристину другой семье, но это временно, а они будут навещать ее, пока все не наладится.
Джулиано и Моника оба родились в Масса-Финалезе. Они были женаты уже почти 10 лет, но в последнее время плохо ладили. Из-за перенесенного в детстве менингита Моника была достаточно хрупкой, но к проблемам со здоровьем прилагалась еще и разрушительная неуверенность в себе. После рождения Кристины у них появился Риккардо. Мальчик родился недоношенным, на сроке всего 7 месяцев, к тому же у него были проблемы с психомоторным развитием. Восстановление Моники после родов проходило не гладко. Она давно страдала от спорадических приступов эпилепсии, но они усилились, и теперь к ним добавились скачки настроения, из-за чего она часто срывалась на Кристине. Моника боялась, что у нее случится срыв, пока Джулиано будет на работе на фабрике, и однажды это все-таки произошло – это оставило на психике Кристины неизгладимый след. Так как младенцу нужен был постоянный присмотр, они обратились за помощью к матери Джулиано, Лине.
Чуть позже Моника и Кристина переехали к матери Моники. Они приезжали к Джулиано только по выходным, и из-за этого трения между супругами лишь усугубились. Джулиано не нравилось такое положение дел, и он терпеть не мог тещу, которая отвечала ему взаимностью. Он хотел, чтобы Моника и Кристина приезжали домой чаще, но ухудшающееся здоровье жены все же заставило его уступить и смириться с положением дел.
Помимо всего этого, у Кристины были сложности с изучением языка, что потребовало вмешательства отделения детской нейропсихиатрии Мирандолы. Ее речевой терапевт, доктор Веронези, сразу же отметила сложности в семье девочки и решила, что это частично связано с Моникой. Рождение Риккардо и постоянная потребность во внимании лишь питали тревожность Кристины. Казалось, она думала, что никому не нужна и никто ее не любит. По этой причине доктор Веронези приостановила их занятия и отправила Кристину к своему коллеге, доктору Эмме Аванци, предупредив ту, что девочка страдает от «серьезного психологического дискомфорта, имеет склонность к депрессии со страхом быть покинутой и общей тревожностью».
Доктор Аванци тщательно наблюдала за Кристиной и пришла к выводу, что та выглядела «измотанной». Кристина не проявляла инициативу, была грустной, считала себя некрасивой и в общем имела проблемы с самооценкой. Иногда она вела себя «странно», была беспокойной и постоянно просилась в туалет. Играя с другими детьми, она сидела в необычной позе, «раздвинув ноги». Еще она рассказывала фантастические истории о монстрах и пытках, в духе сказки про Гензеля и Гретель, но ее истории «не заканчивались» – никакой развязки и счастливого конца.
По мнению доктора Аванци, причина проблем Кристины заключалась в поведении ее матери. В моменты между вспышками гнева и гиперопекой над Риккардо она явно отвергала Кристину. Казалось, что девочка ближе к отцу, но ее поза и выражение лица, когда она говорила о нем, позволяли предположить, что она что-то скрывала. Даже когда Кристина рассказывала, как папа водил ее в кино на «Титаник» или дарил подарки, она не проявляла энтузиазма. Но больше всего доктора Аванци тревожило, что за 2 года речевой терапии Кристина так и не добилась никакого прогресса – даже наоборот. «Нормальный» ребенок не расплачется на уроках религии или катехизиса. «Нормальный» ребенок не сможет придумать истории про монстров и жестоких родительских фигур в домике из Лего, где три кровати стоят рядом, а на окнах решетки; где кто-то делает «пись-пись» или какает; где повсюду кровь, а люди используют «медицинские трубки»; и где папа странно на нее смотрит, когда она моется.
Доктор Аванци обратилась к коллегам из социальных служб за помощью, и те познакомили ее с доктором Донати. Доктор Аванци слышала про ее работу с детьми из Массы и Мирандолы, так что рассказала ей про Кристину. У Кристины не было умственной отсталости, бреда или психоза, но она все равно тревожила доктора, из-за чего та и обратилась за помощью. «За шестнадцать лет работы я не видела ничего подобного. Что вы думаете по этому поводу?»
Они решили на время отправить Кристину в приемную семью, в нейтральное место, подальше от семьи, чтобы спокойно разобраться в ситуации. Мать, отец и дочь приехали в офис AUSL в Мирандоле. Джулиано огляделся. Ему сказали, что он познакомится с семьей, которая будет заботиться об их дочери ближайшие несколько дней, но в кабинете никого не было. Морселли отправились в кабинет Моники Бенати, чтобы подписать бумаги. Кристину оставили в другой комнате поиграть. Когда они вышли, девочки уже не было. Сначала Морселли не поняли, что происходит, а затем они встретили в коридоре плачущую Лину – ее тоже вызвали, и она приехала вместе с малышом Риккардо. Ей сказали, что все серьезно и его надо привести на медицинское освидетельствование.
Второго июля Кристина переехала к другой семье в соседний город. Гильда, ее приемная мать, была врачом, связанной с социальной работой. Она сразу заметила, что с девочкой что-то не так. У нее были грязные волосы, словно она давно не мыла голову, и в целом Кристина казалась какой-то болезненной, словно о ней не заботились. Она не знала основных правил гигиены, не умела сидеть за столом и вести себя с людьми. Переодеваясь, она закрывалась в комнате, будучи в ужасе от мысли, что мальчики, с которыми она теперь жила, могли ее увидеть. Кристина беспокойно спала, говорила, что иногда ей снится, как отец растлевает ее и делает что-то с ней «там внизу», а мама прячется за дверью спальни и слушает. Через несколько дней социальный работник отвез ее в Милан к доктору Маджиони. Результаты осмотра подтвердили подозрения психологов: травмы указывали, что кто-то причинял ей боль.
Джулиано и Моника ничего не понимали. Им не сказали, куда отправили их детей и когда их можно будет навестить или забрать. Через несколько дней после этого им пришло постановление суда по делам несовершеннолетних Болоньи, в котором говорилось, что Кристина могла пострадать от «крайне пагубного поведения в кругу семьи», в связи с чем право на опеку приостановили на два месяца без права навещать дочь. Кристину и Риккардо разделили и направили в разные семьи.
Джулиано обратился за помощью к старшей сестре, Лорене. Она была второй по старшинству среди пятерых детей Морселли. Джулиано был третьим, а разница в их возрасте составляла всего 19 месяцев, но при этом их характеры заметно отличались. Лорена всегда была более решительной и организованной. Именно она держала всех в узде, включая старшего, Эмидио, пока родители посменно работали на фабрике или собирали фрукты в полях.
Именно к сестре шел Джулиано, когда сталкивался с какими-либо проблемами. Лорена Морселли была твердой и уверенной в себе женщиной, невысокой, с короткими каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами. Узнав, что социальные службы забрали ее племянника и племянницу, она была в шоке. По какому праву? Через несколько дней, когда новостей о Кристине так и не появилось, Лорена взяла трубку и позвонила в Мирандолу, требуя объяснений. Разговор с Одеттой Магри из опеки ничего не дал. Лорена была в ярости. Она знала, каким ударом для брата и его жены было изъятие ребенка. И пусть они виделись лишь на дни рождения и другие праздники, пусть Лорена осуждала то, как резко иногда Моника говорила с Кристиной, она жалела эту женщину. Ей казалось, что Моника, хрупкая и зажатая, сама больше похожа на дочь, чем на мать.
Лорена отправилась в AUSL лично. Она боролась за право брата увидеть детей, но это не приносило никаких плодов. Кристину забрали, потому что доктор Аванци подозревала, что с ней жестоко обращаются, так что надо было проявить терпение и подождать: «В конце концов, госпожа Морселли, дети никогда не лгут».
10
Расследование доктора Донати начало приносить плоды. Вместе с командой они начали выявлять членов секты, одного за другим. На тот момент были опознаны уже 12 человек, а количество подозреваемых и вовсе повергало в ужас. Существование банды педофилов уже никто не подвергал сомнению. Полиция нарисовала карту связей поверх карты этой местности.
Однако никто не мог подтвердить существование сатанинских ритуалов, которые упоминал Дарио. Элиза Скотта была слишком маленькой, чтобы дать точные и надежные показания, а Марта, Маргерита и Кристина не торопились подтверждать историю. Они ничего не помнили – или боялись того, что случится, если они все же заговорят.
Когда наступило лето 1998 года, Дарио снова заговорил. Он рассказал госпоже Тонини про другой случай, когда два пугающих мужчины – Джорджио-Один и Джорджио-Два пришли к нему в школу. Они вошли без проблем, ведь им помог доброжелательный уборщик, но в этот раз они никуда не повезли мальчика – просто дождались его в пустом кабинете на перемене. Дарио услышал, что его окликнула учительница, Рита Спинарди. Она потянула его за собой со словами: «Пойдем, Дарио, тут твои друзья».
Он ничего не понимал. Что за друзья? Почему учительница куда-то его тащит? Когда мальчик зашел в кабинет, у него перехватило дыхание. К нему подошел Джорджио-Один и поцеловал. Дарио пнул мужчину, чтобы вырваться. Рита разозлилась и ударила мальчика, приказав ему сесть за парту рядом с Джорджио-Два. За дверью продолжали играть его одноклассники. Испуганный и растерянный Дарио сел. Он понял, что хоть Рита и была его учительницей, она была и их подручной, а потому лучше подчиниться и подождать, пока они уйдут. Злодеи хотели донести до него то же самое, что и в предыдущую встречу: молчи, или с тобой и твоей семьей произойдут ужасные вещи