нежность по отношению к своему внуку? Теперь же Алекс шел по его пути.
Наверное, для обоих — для него и для Кит — было бы лучше, если бы он ушел тогда, в первый день, как только она сказала ему правду. А для нее было бы лучше вообще никогда не обращать на него внимания.
— …в любом случае, мне кажется, это глупое имя, — закончил мальчик и поднял на Алекса глаза, такие же, как у Чеда.
В данной ситуации даже знание того, что у девяноста процентов населения карие глаза, не помогало. Сейчас Дэйви казался Алексу как две капли воды похожим на его сына — малыша, которого он потерял.
— А как бы ты назвал мальчика? — вдруг спросил Дэйви.
Чед, конечно, он бы назвал его Чедом. А как же иначе?
— Тебе опять нехорошо? — забеспокоился малыш, глядя на бледное лицо Алекса.
Алекс попытался найти другое оправдание, но не смог.
— Как ты думаешь, твоя мама отвезет тетю Кит домой после ужина? — спросил он.
Дэйви кивнул.
— Тогда скажи им, что я плохо себя чувствую.
Мальчик еще раз кивнул, вскочил с колен Алекса и убежал.
Алекс направился к машине. С каждым шагом его сердце болело все больше и больше.
Примчавшись домой, Кит обнаружила Алекса сидящим на диване. У нее тут же отлегло от сердца. Дэйви понапридумывал с три короба, и она-то уж решила, что Алекс при смерти, но ничего такого и в помине не было. Она вздохнула с облегчением.
Итак, что-то вновь напугало его… Вновь… Дэйви?
В памяти Кит снова возник их недавний поцелуй на скалах. Она не готова была сдаваться. Просто ему нужно…
Время?
Сколько еще должно пройти времени, чтобы все встало на свои места? Она должна бороться за Алекса — внутренний голос подсказывал ей.
Да, он много работает, он изо всех сил старается поступать правильно. Когда он поцеловал ее, у нее словно вновь выросли крылья. Надежду давало выражение его глаз, когда он посмотрел на нее там, на пляже.
За эти недели Кит много волновалась. Во время последнего визита к врачу выяснилось, что у нее повышенное давление, и Кит знала почему. Причиной был Алекс. Она беспокоилась из-за него; не знала, примет ли он их ребенка или нет, сможет ли он справиться с тараканами в своей голове. Она боялась будущего.
Конечно, Кит еще поборется, но не в ущерб здоровью ребенка.
Может, дать ему еще одну неделю?
Ей хотелось броситься на пол и разрыдаться, но она сдержалась — нельзя позволить эмоциям возобладать над здравым смыслом. Она сглотнула. В горле стоял комок, глаза щипало.
— Я смотрю, ты внезапно поправился, — только и смогла выдавить она.
Алекс покачал головой и ответил:
— Прости, Кит, я не могу, не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Я не могу быть отцом твоему ребенку.
Сердце Кит екнуло.
— Тебе не надо принимать решение прямо сейчас. Мы можем поговорить об этом позже и тогда…
— Нет, — резко перебил ее Алекс.
Услышать эти слова было для нее равносильно концу света. Мир остановился.
Алекс продолжал:
— Кит, пойми, каждый ребенок напоминает мне о Чеде, каждый! Это невыносимо. День за днем я испытываю боль, как и в тот раз, когда потерял его. Я не могу так жить, я схожу с ума…
Кит подняла на него глаза. Алекс как будто постарел и осунулся, у губ залегли глубокие морщины. Он очень сильно переживал.
— Поэтому я не могу быть отцом ребенку, — закончил он.
Краски померкли. Кит замерла на месте, не в силах издать ни звука. Ей казалось, что она упала в пропасть и оттуда уже нет возврата.
Он предупреждал ее, он говорил ей, но сейчас все, что было «до», стало совсем не важным. На секунду она почувствовала всю мощь, всю силу его боли.
Сделав над собой усилие, Кит подошла к нему, села в кресло напротив.
— Расскажи мне про Чеда, — попросила она.
— Не вижу в этом смысла, — ответил Алекс. Глаза его были чернее ночи.
Кит подалась вперед, взяла его руку в свою.
— Алекс, есть смысл, это важно…
— Нет. — Он отдернул руку. — Нет, я не могу.
Кит не знала, как он жил после того, как бывшая жена увезла сына, как он справлялся с мукой утраты и разбитыми надеждами на счастливую семейную жизнь. Она знала лишь одно — сейчас ей надо думать и заботиться о ребенке. Чед не умер, но он исчез из жизни Алекса, хотя сам Алекс никак не хотел понять этого.
Кит сглотнула. Видимо, ему пришлось пройти через многое, чтобы пережить боль расставания с сыном; если он будет продолжать держать все в себе, станет только хуже.
— Кит, ты не понимаешь, — начал Алекс. — Ты — такая же, как мои родители. А я — нет. Не уверен, что смогу постоянно так жить, что мое сердце приспособится. Если я останусь здесь с тобой и ребенком, то разрушу вашу жизнь, как мой дед разрушил мою.
— Ты не такой! — запротестовала Кит.
Хотя с какой стати Алексу верить ей. Она попыталась придумать доказательство своей правоты.
— Вспомни, как ты вел себя с Дэйви, когда красил дом, как ты волновался за него, переживал. Это ли ни проявление заботы?! — выдала она первое, что пришло в голову. — Да, он напомнил тебе сына, но ты же не был груб с ним. А что бы сделал твой дед? Накричал на него, напугал или что?
Алекс покачал головой:
— Однако это не меняет того факта, что, наверное, мне пришлось убить в себе какую-то важную часть души, иначе я бы умер. И эта часть как раз отвечала за возможность и желание создавать семью.
— Но ты же жил с Жаклин.
— Если б я все правильно делал, она бы не ушла от меня и не забрала бы Чеда.
Кит больше не находила слов. Алекс продолжал:
— Я закончу работу над отделкой дома и вернусь в Сидней. Мой адвокат свяжется с тобой, чтобы урегулировать вопрос с выплатой пособия.
Кит охватила паника. Она вскочила, сама не понимая, откуда у нее взялось столько сил, и закричала:
— Алекс, ты не можешь вот так уйти! Мне очень жаль вас с Чедом, но… — Она задыхалась, не могла дальше говорить. Как ей заставить его остаться?
— Неужели ты не понимаешь?! Наш ребенок тоже заслуживает отца!
Алекс поднялся. Движения его были скованными, тело — напряженным.
— Прости, Кит, — пробормотал он.
Кит отвернулась. Разочарование сменил страх.
Собрав волю в кулак, она снова посмотрела Алексу в глаза:
— Ты делаешь с Чедом то же, что и со своими родителями. Ты закрываешься от воспоминаний, любых, хороших или плохих, в попытке заглушить боль. Но это неправильно! Думаешь, избегая прошлого, ты защищаешь себя? На самом деле это не так. То же самое с семьей и детьми. Стараясь избавиться от всего этого, ты не просто защищаешься, ты теряешь.
Кит не понимала, как Алекс может не осознавать такой простой вещи, он же не маленький. Душа ее болела, болела за него и за их еще не рожденного малыша.
Кит гордо вскинула голову:
— Знаю, ты печешься обо мне, но…
Алекс покраснел. Она не могла этого не заметить, и в душе ее зародилась надежда.
— Неужели тебе будет легко уйти от этого? — Она обвела взглядом комнату. — Признайся честно, Алекс.
— Нет, нелегко, — прохрипел он. Голос его был низким и неуверенным. — Однако, — продолжал он, — нет ничего невозможного, и я смогу справиться.
И тут Кит поняла: боль, которая гложет его, происходит из-за смертельной тоски по сыну.
— Ради меня, — прошептала она.
Алекс и предположить не мог, что Кит будет так страдать. Он не хотел причинять ей боль. Но лучше если она переживет это сейчас, чем будет мучиться потом.
Ему не стоило жениться на Жаклин. Никогда. Теперь Алекс понял это. Он работал не покладая рук, желая обеспечить ее всем, что она хотела: большим домом, роскошной мебелью, дорогой одеждой. Он пропадал на работе целыми днями, а она скучала в четырех стенах. В итоге одиночество, скука и неудовлетворенность привели к разрыву их отношений.
Конечно, она не была плохим человеком. Да, она лгала ему, и это была страшная ложь. Но она боялась сказать правду. Если бы он уделил семье столько же внимания, сколько и работе, то возможно…
Этого не случилось. Вся наша жизнь состоит из возможностей и вероятностей, и только в наших руках право решать, как использовать данное свыше. Алекс упустил свой шанс. Казалось, вся желчь и горечь, от которых он страдал в доме деда, передалась ему, въелась в его душу, проросла корнями в самое сердце.
Внезапно в голове возник образ отца, кружащегося в вальсе с матерью.
Алекс тут же отогнал от себя эту мысль. Больше он не причинит Кит боли, не войдет в одну и ту же реку дважды.
Слезы крупными каплями покатились из ее глаз. Они бежали по щекам и собирались на подбородке. Ему так хотелось обнять ее, прижать к себе, успокоить, позволить ей разделить с ним свои переживания. Однако он этого не сделал.
Алекс снова закрыл свое сердце.
«У нее есть семья и друзья. Я ей не нужен. Ей будет лучше, если я исчезну из ее жизни раз и навсегда».
— Значит, ты все окончательно решил? — спросила Кит, голос ее дрожал.
Алекс кивнул:
— Прости, Кит, но я не передумаю.
— Значит, я ошибалась, — вздохнула она. — В конце концов я поняла, что ты не любишь меня и никогда не любил. Тебе наплевать на меня и нашего ребенка. А все это, — с этими словами Кит обвела рукой комнату, — это всего лишь оправдание, способ облегчить совесть. Так, Алекс? — Кит все больше и больше распалялась. Глаза ее метали искры. — Уходи! Слышишь, убирайся из моего дома немедленно!
Она была права. Ему вообще не нужно было здесь оставаться.
— Хорошо, я поселюсь в ближайшей гостинице, а завтра с утра приду и докрашу. Работы осталось немного, всего на день-два.
— Нет. — Голос Кит был холодным и решительным. Она не кричала, но ее звук резал Алексу слух. — Если ты не намерен остаться насовсем, то нечего тебе тут делать ни завтра, ни в какой-либо другой день, — продолжала она.
Дом не был полностью приспособлен для жизни, еще так много нужно было сделать. Алекс не хотел покидать ее в этом положении. Он уже открыл рот, собираясь возразить, как Кит добавила: