Он принес большой букет роз, на этот раз розовых. Без лишних слов Хартли направился в кухню и достал вазу. Она последовала за ним, стоя в дверях, наблюдала. Неужели все женщины так чувствительны к мужчинам, от которых беременны?
Удовлетворившись делом своих рук, мужчина вытер руки и поставил вазу на стол.
– У тебя усталый вид. Не беспокойся, я не останусь надолго. – Его улыбка была нежной. – Я скучал по тебе, – признался он.
Она судорожно сглотнула.
– Я тоже по тебе скучала. Пойдем посидим в гостиной. Я хочу тебе кое‑что сказать.
Не всю правду и ничего, кроме правды. С этим разговором придется подождать еще несколько дней. Надо получить подтверждение врача. Они вместе уселись на диван. Хартли обнял ее за плечи, как будто это была самая естественная вещь в мире.
– Как новая покупка? – спросила она.
Он зевнул и откинулся на спинку дивана.
– Может, я и откусил больше, чем могу прожевать, зато обнаружил, что физический труд творит чудеса, очищая мозг человека. Я работаю во дворе, пока у меня еще нет ключей.
– Ты пытался поговорить со своим братом?
– Я столкнулся с ним несколько дней назад. Все прошло не очень хорошо.
– Мне очень жаль. – Легкая горечь в его голосе подсказала ей, что он страдает из‑за разрыва с близнецом.
Хартли погладил ее плечо.
– А чего ты хотела, скажи мне?
– Я знаю, что ты не согласен со мной насчет того, стоит ли тебе говорить об этом твоим брату и сестре о Швейцарии. Но у меня есть некоторый опыт работы с секретами. Это касается моих родителей.
Он отстранился от нее и застонал.
– Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя еще хуже. Я не должен был выходить из себя. Твое прошлое меня не касается.
Ее улыбка была задумчивой.
– Ты доверил мне свои темные секреты. Я думаю, что пришло время для моих.
Глава 9
Темные секреты. Теперь она цитировала ему его непростительные слова.
Фиона встала и обхватила себя руками за талию. Ее пижама была не очень тонкой, но он увидел, что на ней нет бюстгальтера, и почувствовал, как нежность к ней смешалась с похотью. Это было незнакомое сочетание, и он не знал, что с этим делать.
– Пожалуйста, не надо, – взмолился он. – Видит бог, ты не обязана мне ничего объяснять.
Она пристально посмотрела на него, и он увидел в ее глазах решимость и боль.
– Я всю жизнь гадала, кто я такая. Я жила в настоящем сиротском приюте, детском доме, пока мне не исполнилось восемь лет. После этого некоторых из нас переселили в другие детские дома. Меня считали уравновешенной, и я попала в приемную семью. Это не было ужасно. Некоторые семьи были просто замечательными. Но все это было временно. Шансы на усыновление в этом возрасте подобны выигрышу в лотерею.
Хартли слушал ее рассказ, и его сердце разрывалось. Пока он жил в настоящем замке, Фиона была окружена государственными чиновниками в казенном учреждении.
– Я не хочу этого слышать! – воскликнул он.
Но Фиона продолжала:
– Когда мне было семнадцать с половиной, мне сказали, что я могу подать заявку на открытие моих документов. А когда мне исполнится восемнадцать, у меня будет выбор – знать или не знать. Мой выбор.
– И что же ты сделала?
– Я заполнила все необходимые бумаги и стала мечтать. Теперь, когда стала взрослой, я была уверена, что мои биологические родители захотят узнать меня. Я не принимала наркотики. Я окончила школу почти в самом лучшем классе. Нет, я не собиралась что‑то просить у них. Я хотела только посмотреть им в глаза и узнать, кто я и откуда. Понять, например, почему у меня аллергия на абрикосы. Кто наградил меня художественными способностями: мать, отец или, может быть, бабушка с дедушкой. Хотела наконец изучить мое семейное древо.
– О, черт возьми! У этой истории не было счастливого конца.
Он понял это еще до того, как она рассказала ему остальное. Фиона провела рукой по волосам и зажмурилась: так ей было больно вспоминать.
– Когда мне исполнилось восемнадцать, я узнала все, что было в моих документах. Подробностей немного. Я родом из небольшого сельского округа на побережье. Повальная нищета. Плохие школы. Большое количество смертей от опиоидов. Моей матери было пятнадцать, когда она родила меня. После родов у нее началось кровотечение, ее не смогли спасти. Она умерла.
– Бог мой, какая трагедия! А твой отец?
– В ту ночь, когда я родилась, он еще был в тюрьме за хранение наркотиков. На следующий день его выпустили, но по дороге в больницу он врезался на своей машине в дерево.
– Потому что он был под кайфом?
– Да.
– Но у тебя были бабушка и дедушка.
– В официальном отчете указаны четыре фамилии. Я узнала, что все умерли. В тот момент у меня уже не было никакого интереса искать двоюродных братьев или тетушек с дядюшками. С меня хватит.
Он подошел к ней и обнял, чувствуя, как мелкая дрожь сотрясает ее тело.
– Мне очень жаль, – сказал он.
Фиона прижалась щекой к его груди.
– Это было ужасно. Мне показались такими глупыми все мои мечты.
– Мечты – это не так уж плохо.
– Нет. Но, несмотря на все, что я узнала, не жалела, что искала ответы. Я решила, что на меня не влияет история моего происхождения. Во мне есть нечто большее.
Я ставлю перед собой цели, следую своим наклонностям. Я примирилась со своим прошлым. Знать – всегда лучше, чем не знать, Хартли. Вот почему ты должен все рассказать Джонатану и Мейзи об их матери.
– Есть разница, – возразил он, разжал объятия и повернулся к окну.
– И в чем она заключается?
Он бросил на нее взгляд через плечо.
– У Джонатана и Мейзи нет таких «пробелов», как у тебя. Они знают, кто они такие. Они не удивляются и не мечтают. Поэтому они не ищут ответов.
– Но правда, в которую они верят, – ложь.
В том, что она говорила, была правда. Однако у него были причины с опаской относиться к тому, чтобы делиться печальной правдой со своими братом и сестрой.
– Наш отец только что умер. Я думаю, что одного трагического события достаточно для текущего сезона. Может быть, с этим ты согласишься?
– Я довольно упряма в том, что для меня важно.
– Это правда, – согласился он, вынул из кармана телефон и вывел на монитор фото. – Вообще‑то я пришел поговорить о работе, которую хочу тебе заказать, и обсудить комиссионные.
– У меня есть пара важных дел, Хартли.
– Через несколько недель у Мейзи день рождения, и я хотел сделать ей сюрприз. – Он показал ей снимок. – Это Мейзи и Джей Би в их доме. Свадебный прием. Видишь, как он на нее смотрит. Я знаю, сестра будет счастлива иметь такой портрет, выполненный тобой.
– Но это не то, чем я занимаюсь. Мое амплуа – мир за пределами дома: пейзажи, птицы…
– Но ты все можешь, я уверен. Мейзи будет в восторге. Она считает тебя феноменально талантливой, и я с ней согласен.
– Да, льстить ты умеешь, – заметила Фиона и рассмеялась. Ее смех снял тяжесть с его души, которая возникла после ее рассказа о родителях. – Пришли мне этот снимок. Я поиграю с эскизом и посмотрю, что можно сделать.
– Спасибо. – Он набрал ее номер и отправил фотографию. – Как насчет поцелуя, прежде чем я уйду?
Фиона не хотела, чтобы он уходил. Ей хотелось очутиться в его объятиях и забыть, хоть ненадолго, что она в большой беде. Она склонила голову набок и уставилась на него. Невинное выражение его лица ее не обмануло, ведь он отлично знал, что его поцелуи делают с женщиной.
– Ты спрашиваешь разрешения?
Хартли снова потянул Фиону к дивану, опустился на него и посадил ее к себе на колени.
– Я хочу тебя, Фи, так сильно, что мне даже страшно. Что ты на это скажешь?
Карие глаза настоящего самца пристально смотрели на нее. Шаловливое выражение его лица сулило все виды удовольствия.
– Я тоже хочу тебя, – сказала она, не в силах больше притворяться, что это не так.
Очень скоро он убедится, что ее тело с восторгом готово принять его. Ее влажное жаркое лоно жаждало быть наполненным его возбужденной плотью. Приходится признать, что она сходит по нему с ума.
Все причины не заниматься с ним любовью сегодня вечером были вескими, но она отмахнулась от них в погоне за счастьем. Лови момент! Волноваться о завтрашнем дне она будет в другой раз.
Он накрутил один из ее локонов на палец.
– Я беспокоюсь о тебе, Фиона, потому что очень серьезно к тебе отношусь.
В любой другой момент ее жизни его заявление было бы волнующим и прекрасным для нее. Но не теперь, когда все уже случилось.
– В этом нет ничего плохого. Мы оба молоды и свободны. Я не ожидаю от тебя каких‑либо обязательств.
Ее слова, казалось, обеспокоили его. Он нахмурился.
– У тебя было много мужчин, Фи? По какой‑то причине у меня сложилось впечатление, что у тебя было достаточно сексуальных партнеров. Или я ошибаюсь?
Ну вот теперь она в сложном положении. Если она скажет «да», он может усомниться в том, что она носит его ребенка. Ответив «нет», она признается, что он был ее единственным сексуальным партнером за последние три года. Но она еще не готова сказать ему, как много он для нее значит.
Она протянула руку, чтобы погладить его мужественный подбородок.
– Между нами определенно происходит что‑то особенное. Но моя жизнь и карьера не очень хорошо пересекаются с твоими. И цели у нас разные. – «У меня скоро будет ребенок. Я в восторге оттого, что создам новую семью» – этого она не произнесла.
– Что это значит?
– Это значит, что мы с тобой временные любовники. Я привыкла называть вещи своими именами. Мне не нужны цветистые комплименты и обещания.
– Это потому, что я бездомный и безработный? – Его кривая усмешка была очаровательно мальчишеской.
Она закатила глаза.
– Ты богатый человек. Я могу игнорировать твои деньги до тех пор, пока мы играем в эти отношения.
– Черт возьми, Фиона. У меня никогда не было переговоров такого уровня до секса. Впрочем, секс с тобой стоит дополнительных хлопот. Так ты хочешь сказать, что твое искусство и твоя карьера важнее, чем родственные отношения?