Вторая Озерная башня, сгоревшая в день битвы, до сих пор не была восстановлена полностью. Днем велись работы, но вечерами башня пустела. Ветер свистел в черных дырах бойниц, вороны хлопали крыльями на чердаке, старый смрад гари смешивался с приятным запахом свежего раствора.
Три женщины в темных плащах проскользнули в башню во время вечерней смены караулов. Затаились, прислушались, убедились, что не были замечены. Украдкой, на цыпочках, поднялись на верхний этаж. Огня не зажигали, чтобы не выдать себя. Луна давала бледные лоскуты света у бойниц, остальное помещение тонуло во тьме. Строители оставили здесь стол с инструментом, козлы и несколько стульев. Дамы жестами договорились, кому где сесть и куда сдвинуть инструмент.
— Свечу, — велела леди София. То было первое сказанное слово.
Иона поставила свечу в подсвечнике из черной глины.
— Огниво.
Мира достала из сумочки зажигалку — удобное, элегантное устройство.
— Иссскровое? — осведомилась Иона.
— Нельзя?
— Вам, конечно, можно.
— Ладони в круг, — сказала София.
Руки соприкоснулись. София прижалась к Мире ребром ладони. Иона едва коснулась кончиком ногтя.
— Огонь!
Мира применила зажигалку. Свеча вспыхнула, искра щелкнула, будто хлыст. На чердаке закаркали вороны. Иона издала вздох, полный осуждения.
София заговорила торжественным тоном:
— В эту ночь полнолуния мы собрались, чтобы задать несколько вопросов душам тех, кто все еще с нами. Мы не будем призывать конкретного духа. Пускай в беседу вступит тот, кто этого захочет.
Подул ветер, огонек задрожал. Мира плотнее прижала ладонь к руке Ионы. Иона развела пальцы, высвободив себе пространство.
— Мы услышали ваше приветствие, — продолжила София. — Чтобы вызвать интерес, мы расскажем о себе. Сперва каждая из нас сама ответит на два вопроса. Затем мы зададим вопросы вам. Мия, золотце, прошу тебя…
София заранее дала инструкции: что и когда говорить. Увы, Мира запомнила не все.
— Что — прошу?..
Иона выразительно вздохнула. Мира задумалась, какая просьба прозвучит вежливее: «Миледи, не будьте сукой», или: «Пожалуйста, перестаньте дышать»?
— Пусть каждая из нас скажет, когда она в последний раз общалась с духом. Мия, начни ты.
Ответ можно было подготовить заранее, но Мира не успела из-за двух тысяч дел.
— Эээ… Я полагаю…
— Не торопитесь, возьмите время подумать, — это Иона, естественно.
— Целыми днями только сижу и думаю…
София цыкнула на них. На чердаке топнула ворона… Постойте, а разве вороны топают? Видимо, почудилось.
— Ну… Я часто говорю с отцом. Но это не призрак, я просто вспоминаю его и представляю, что он бы мне сказал. Затем, я говорила с любимым человеком, пока считала его мертвым. Но потом оказалось, он не мертвый… хм, и не любимый. Так что, боюсь, я еще никогда не общалась с призраками.
— Духами, — поправила Иона.
— Степи, — не сдержалась Мира.
— Девушки! — упрекнула София.
Ворона каркнула над головой. Мира признала: сценка удается на славу, в Уэймаре настрой был точно таким.
— Иона, твоя очередь.
— Я — леди Иона София Джессика рода Агаты. Дух являлся мне на Софьины дни. Это был Виттор Шейланд, Кукловод. Я часто вижу призраки мерзавцев: тех, кого убила я, и тех, кто хотел убить меня. Даже после смерти они пытаются отравить мое существование. Я очень хочу когда-нибудь встретить духа хорошего человека: Сеймура Стила или Аланис Альмера. Каждое полнолуние зову Аланис, но она ни разу не пришла.
Так вот у кого Иона этому научилась — у Аланис! Альмера обожала кичиться шрамами и стыдить всех, кто мало страдал. Ничего, я тоже так умею, — подумала Мира.
— Ваш черед, маменька, — сказала Северная Принцесса.
— Я — леди София Джессика Августа рода Агаты. Мой покойной муж, лорд Десмонд Герда Ленор, приходил чтобы осудить мое поведение.
У Миры отпала челюсть. Лицо Ионы претерпело ту же перемену. София продолжала:
— Я точно знаю, что это был дух, а не фантом моего воображения. Я спросила его: правильно ли сделала, что сняла траур на сто семидесятый день? При жизни Десмонд всегда говорил: «Смерть кайра — самое обычное дело. Семнадцати дней траура хватает с головой». Я была уверена, что и теперь он так скажет. Иллюзия, созданная мною, повторила бы привычные слова. Но дух Десмонда заявил иное: он ужасно скучает по мне, а я слишком быстро его забыла. Мне только на благо, что больной муж погиб, и я могу скорее выйти за здорового. Так он сказал. Я спросила: «Ты меня осуждаешь?» Ответ поверг меня в ужас, ибо Десмонд применил сарказм, чего никогда не делал при жизни: «Я только рад, что ты наслаждаешься. Сколько игривости в тебе проснулось — на шестой-то десяток! Любо-дорого посмотреть!» Так он сказал. Я заплакала и рассыпалась в извинениях. Снова надела траур и запретила себе думать о помолвке еще по меньшей мере год.
Иона выпалила, забыв свой томный образ:
— И вы отмените помолвку с судьей?!
— Мы ее и не назначали. Я питала некие мечты, но теперь устыдилась их. Все отложено на год, если не больше.
— И что он сказал об этом?
— Милая, мы собрались, чтобы вопрошать духов, а не живых матерей.
Мира ощутила тепло: пальчик Ионы лег на ее мизинец. Общее чувство — удивление — сблизило девушек, и руки сразу выдали это.
— Теперь ответим на второй вопрос, — сказала София. — Мия, золотце, чего ты больше всего на свете хочешь?
О, здесь Мира имела много готовых ответов, осталось выбрать. Есть ряд отличных желаний в сфере политики и экономики — но любое из них Иона сочтет за хвастовство. Есть фантазия из личной жизни — настолько фривольная, что Мира краснела от одной мысли. Нет, такое нельзя говорить вслух… Нужно что-то простое, забавное, но чуточку в духе Аланис. Пускай Иона вспомнит, что не одна страдала.
— Через две недели будет мой день рожденья. Я хочу хороший праздник! Веселый, красивый, с фейерверками и подарками! У меня так давно не было праздника. Прошлый день рожденья я отметила на борту корабля над полем боя, а позапрошлый — в могиле ульяниных пещер, с лопатой в руке. Пускай на этот раз все будет иначе!
— Прекрасное желание! — восхитилась София.
— Мне очень понятны ваши чувства, — сказала Северная Принцесса и убрала палец. — Семнадцатого марта, в свой день рожденья, я узнала, что Рука Знахарки не лечит черную проказу. Это выяснилось опытным путем. Монахи привели меня в дом, набитый гниющими людьми. «От имени и по воле святой Церкви леди Иона София попытается сотворить чудо. Да помогут ей боги». Обо мне уже слыхали в тех местах, и все больные, кто мог ходить, рванулись ко мне толпой. Язвы покрывали лица и гноились. Я чуть не задохнулась от смрада… Рука Знахарки сказала: «Неизвестная форма лепры. Лечение недоступно». Но больные не поверили, стали хватать за руки, умолять. Я еле выбралась оттуда, как вдруг сообразила: «лечение недоступно» — это касается и меня самой. Если заразилась от них, то спасения не будет. Стояла стужа, бани рядом не нашлось. Я мылась в холодной воде, пока не посинела. Мочалкой чуть не содрала с себя кожу… Вышел прекрасный день рожденья. Самый лучший в жизни.
Стало тихо, даже вороны заткнулись. София взяла дочь за обе руки, а та смущенно отвела взгляд. Иона хотела лишь немного прихвастнуть страданием, но увлеклась и перегнула палку. Теперь она стыдилась того, какого мраку нагнала.
Минерва решила ее спасти. Владычице к лицу милосердие, не так ли?
— Леди Иона, давайте выберем время. Например, ваше будет с десяти до одиннадцати, а мое — с одиннадцати до полуночи.
— Простите?..
— Вы получили привилегию жаловаться на жизнь ровно один час в сутки. И я с радостью выслушаю ваши жалобы, но только если потом вы услышите мои.
— С радостью, да? О, я порадую вас множеством своих бед! — Иона не преминула съязвить, но глаза ее смеялись.
— А мне можно хотя бы десять минут? — вмешалась София. — Хочу вам пожаловаться на бездарей-драматургов.
— Свеча гаснет! — воскликнула Иона, и все мигом схватились за руки. Огонек подрожал, почти замер, но ожил вновь.
Поглаживая мизинец Миры, принцесса сказала:
— На самом деле, вот мое желание. Хочу, чтобы меня любили.
— А мое только что сбылось, — сказала София. — Я желала, чтобы вы помирились.
Мира не сдержала улыбку:
— А я действительно хочу день рожденья! То есть, я мечтаю о куче всего — из политики, экономики, из интимной сферы… Я тоже хочу, чтобы меня любили, и чтобы вы, леди Иона, позволяли любить вас… Но день рожденья — это же так здорово!
— Мы устроим тебе самый лучший праздник, — сказала София. — Правда, Иона?
— Ну, не зна-ааю… — закатила глаза принцесса, и мать ущипнула ее.
— А теперь давайте все же поговорим с призраками.
Они стали выбирать первый вопрос. Девушки хихикали, леди София требовала торжественной обстановки. Наконец, установился должный настрой.
— Духи умерших, но не ушедших, — сказала София, — если мы позабавили вас, то окажите встречную любезность. Ответьте: кто будет избран владыкой Полариса?
Дамы затаили дыхание, вслушиваясь в звуки ветра. Воздух ворвался в бойницы, прошелся по залу, просвистел в щелях дырявого потолка — и едва различимо пропел:
— ээээрви-ииин…
— Я услышала: Эрвин, — шепнула Иона.
— Я тоже, — сказала мать.
— А я не разобрала, было слишком смутно. Наверное, призрак не знает ответа.
— Ооориджииин! — пропел ветер яснее.
— Ладно, ладно, я поняла, — огрызнулась Мира. — Давайте новый вопрос.
Леди София спросила о личном:
— Когда мне можно будет снова выйти замуж?
В свистах и завывании ветра проступила пара слов.
— Я услышала: уже скоро, — сказала Мира.
— А я — через год, — сказала Иона.
— Девушки, в моем возрасте вы поймете: через год — это и есть скоро.
Северная Принцесса перехватила инициативу.
— У меня тоже имеется вопрос о браке. Кто станет лучшим мужчиной для леди Минервы?
Дамы навострили уши. И на сей раз, почему-то, услыхали совсем разное.