— Мой подарок тоже прибудет позже, и вы его ни с чем не перепутаете.
За подарками последовали смешные тосты по заданным словам, а потом закуски и утренние невинные игры. Все шло забавно и легко, Мира веселилась от души. Лейла Тальмир пыталась ограничить ее пыл, но владычица призвала на помощь гвардию. Чтобы защитить ее величество, капитан Уитмор принялся спаивать фрейлину. Его зычный голос то и дело взлетал над двором:
— По пор-ррядку номеров! Кто следующий? Какое слово?
— Министр Лиам Шелье, номер семь. Барсучок, с вашего позволения…
— Прриступайте!
— Ваше величество, барсучок — он жирный, пушистый и на вид приятный. Так пусть казна империи под вашим руководством будет такою же плотной, густой и радующей взгляд!
— Засчитано. Пьем до дна. Леди Лейла, команда была — «до дна»!
Гостей собралось порядка двух сотен, и естественным образом все стали разбиваться на группы. Прим-вассалы Ориджина затеяли спор на вечную тему: как можно было еще лучше выиграть битву при Первой Зиме? Для полноты дискуссии применили три стратемных поля и бочонок орджа. Секунд-вассалы (младшие офицеры) привлекли сотрудниц секретариата к игре в шарады по особым правилам. Мира попыталась узнать таковые, но офицеры ушли от ответа, сославшись на военную тайну. Дориан Эмбер и Уильям Дейви окружили вниманием леди Иону. Каждый действовал из чистых дружеских побуждений, как же иначе? Однако Иона решила, что ее соблазняют, и с видом торжества стала поглядывать на Миру. Владычица тем временем посматривала на лорда-канцлера. А на кого поглядывал бы он при естественном ходе событий — мы не узнаем, поскольку герцога отвлекло прибытие официальных гостей.
Послы из Фейриса и Закатного Берега, а также южный вельможа по имени Ней-Луккум не нашли ничего лучше, как явиться с поздравлениями сегодня, прямо в день рожденья. Редкое невежество! Прием официальных делегаций и формальных поздравлений — тяжкий труд для императрицы, не имеющий ничего общего с празднованием. Особый день назначается для этих целей. Но отказать во внимании послам, проделавшим дальний путь, было никак нельзя. Чтобы соблюсти вежливость, герцог лично принял их в своем кабинете и застрял на добрых три часа.
Тем временем гости проголодались, и была подана трапеза. Не дав обеду перерасти в ужин, леди София вскоре выдворила гостей из-за столов и объявила танцы. Владычица хотела одарить герцога честью первого танца, но этот хам до сих пор не явился, и честь досталась генералу Дейви. Замковый двор оказался неплохим местом для бала: высокие стены спасали от жары, а музыка звучала прекрасно, отражаясь от древних камней. Если б только не брусчатка под ногами… Мира на каблуках дважды попыталась подвернуть лодыжку, чередуя стоны боли с заверениями: «Ах, не волнуйтесь, все прекрасно!» Генерал Дейви оказался не только понятливым, но и сильным. Приподнял императрицу, покружил, пока звучала музыка, а затем опустил на землю. После этого Мира забыла про бальную карту и выбирала партнеров сугубо по ширине плеч: барон Стэтхем, кастелян Хайрок, даже Роберт, сосланный ею на каторгу.
— Милорд, вы же не станете смеяться, если я приглашу вас?
— Бывает…
Худосочному Дориану Эмберу было отказано, и он нашел утешение в танце с леди Ионой.
Эрвин София Джессика наблюдал за событиями из окна кабинета, ведя разговор с послами трех земель. Дозорные кайры встретили послов на границе герцогства больше недели назад. Эрвину ничего не стоило устроить их прибытие в Первую Зиму днем раньше или позже. Однако большим влиянием на герцога всегда обладала сестра. В данном случае сказалась ее идея о том, что изящная интрига — это признак любви. Эрвин приказал дозорным доставить послов в тот единственный день, когда владычице не до них.
Много любопытного было сказано в ходе беседы, но вот герцог увидел через окно, что в замок привезли чудо-торт. Пропускать фейерверк Эрвин не желал, потому выделил послам комнаты и распрощался. Он вышел во двор и сразу был пойман теми, кто ожидал его внимания. Генерал-полковник Стэтхем жаждал показать герцогу на стратемном поле новую расстановку битвы. Фитцджеральд и Шрам просили внести изменения в план праздника. Эрвин не успел понять, какие именно, когда в беседу влез баронет со странными вопросами касательно мужской и женской дружбы…
— Господа, увольте! Какие битвы и какая дружба, когда меня ждет торт! Лучше скажите, куда подевался сладкий стол?
— Леди София решила, что во дворе мороженое растает, и перенесла десерты в трапезную.
— Как — в трапезную?..
Герцог вбежал в помещение, движимый нехорошим предчувствием. Первым делом он увидел огромный торт, увенчанный батареей из двадцати взрывчатых свечей. Императрица любовалась портретом на глазури:
— Это же я, какая прелесть!
Иона всем своим видом сигналила: «Без-вку-си-ца». А Дейви склонился над тортом с искровой зажигалкой, и офицеры хором кричали:
— Поджигай! Поджигай!
И что-то еще было неправильно в этой картине, очень неправильно, но Эрвин не успел понять. Раздался крик: «Поберегись!» — и он шарахнулся к стене, а в трапезную въехал конь.
Точнее, не конь, а белая лошадь. Роскошная, мускулистая, пышногривая — из тех кобыл, которых жеребцы чуют за милю. Верхом на ней Харви Шаттэрхенд лихо проскакал всю трапезную, опрокинул несколько стульев и до визга напугал служанок. У дальней стены развернул кобылу и, гарцуя, подъехал к Минерве.
— Вот мой подарок! Если в мире есть лошадь, достойная императрицы, то теперь она ваша!
Хладнокровие при кавалерийской атаке выдает опытного воина. Дамы ахали и визжали, министры пучили глаза, слуги разбегались от копыт… а бывалый генерал Дейви спокойно продолжал свое дело: поджигал свечи на торте. И лишь теперь Эрвин понял, в чем проблема: они стояли фитилями кверху! Некто заботливый перевернул шутихи и воткнул так, как подобает настоящим тортовым свечам: остриями вниз, хвостиками вверх.
— Дейви, нет! Это фейер…
В следующий вдох свечи изрыгнули снопы искр и зарылись в толщу крема. Гости уставились на торт, который выбрасывал к потолку хвосты пламени.
— Прячься! — крикнул герцог и присел за спинку ближайшего стула.
Пуффф! Торт взорвался почти бесшумно, сдобная масса поглотила грохот. Просто он был — и не стало. А вокруг стола вместо людей возникли сорок снеговиков, украшенных ягодами и цветной глазурью.
Первой опомнилась кобыла Шаттэрхенда: издала ржание и ринулась прочь из этого жуткого места. Белый седок, мчащийся на белой лошади, оставлял за собою шлейф из белых капель, словно хвост кометы.
Затем императрица облизнула губы и сказала:
— Вкусно…
Тогда гости начали хохотать. Так всегда бывает: чем сильней удивление, тем громче смех. Люди чуть не падали, заливаясь и таращась друг на друга.
А Эрвин София восславил свою предусмотрительность — ведь никому, кроме Роберта с Ионой, он не сказал о секрете торта. В чистейшем мундире он прошел мимо жертв своей проделки, подобрал на пробу немного крема с шеи сестры, признал правоту владычицы: вкусно. Когда гости устали хохотать, герцог объявил с авторитетным видом:
— Полагаю, это наш призрак поздравил ее величество. Благодарим за подарок!
Последовал новый взрыв смеха. Кто-то спросил:
— А что теперь, милорд?.. Мы же того…
Эрвин едва сдержал хохот: еще как «того», у некоторых только глаза видны.
— Купание намечалось на рассвете, но мы изменим план. Кастелян приготовит для гостей сменное платье, а вы разделитесь на две группы и отправитесь купаться. Сперва мужской отряд, затем женский.
Возникло движение: часть барышень попыталась примкнуть к мужскому отряду, часть мужчин, напротив, затаилась среди кремовых дам. Леди Иона заявила брату:
— Я буду в твоем отряде.
Эрвин повел бровью:
— Я не вхожу ни в какие отряды. Как видишь, я чист душою и телом… Эй, что ты задумала?!
Герцог бросился наутек. Сестра погналась за ним и с помощью пары горстей крема привела в подобающий вид. Мира тоже хотела поучаствовать в охоте на волка, даже приготовила боеприпасы, но фрейлина оказалась тут как тут:
— Время переодеться в вечернее платье. Проследуем в ваши покои, там примете ванну.
— А купание в озере? Я хочу купаться!
— Умение сдерживать себя — ценнейшая черта правителя.
Они ушли, переругиваясь по пути.
— Леди Лейла, вы отравляете мне праздник.
— Когда наступит мой день рожденья, сможете отомстить.
— Я не запрещу вам развлекаться. Нельзя запретить то, чего человек никогда не делает.
— Ха-ха-ха, как тонко. Владычица, у вас мармелад в волосах.
Но три человека не поддавались общему веселью. Напротив, с каждым часом их тревога росла. Только в большой трапезной иксы могли исполнить задуманное, а она постоянно была занята то гостями, то слугами. Даже сладкий стол, который планировался во дворе, тоже перенесли в зал. Когда торт внезапно взорвался, иксы признали: лихо придумано, леди София не лишена пиратского духа. Они ни на миг не поверили, что взрыв — дело рук привидения. Призрак нанесет удар позже, когда стемнеет. Если воины герцога не остановят его!
Одни гости убежали купаться, другие, не задетые кремом, выпили орджа и затеяли игру в фанты. Полководцы вернулись к стратемной доске. Владычица спустилась во двор в ослепительном вечернем платье и делала вид, будто интересуется игрой, а на самом деле собирала комплименты. Трапезная же оставалась занята: слуги убирали последствия взрыва.
Лишь после заката зал, наконец, опустел. Как и весь замок: знать ушла смотреть представление; слуги, окончив уборку, убежали следом за знатью. Тогда скрипнула дверь большой трапезной, и шаги трех кайров прошуршали по коврам. Фитцджеральд, Обри и Шрам подошли к старинному резному креслу во главе стола. Мередит с ними не было.
— Будет опасно, — ранее сказал ей Обри. — Если герцог узнает, нам несдобровать.
— Полно, я видела герцога с сестрой, милейшие люди.
Мередит жаждала узреть финал охоты. Лишь один довод смог убедить ее: