Эрвин позволил себе улыбнуться:
— Полагаю, капитул не станет голосовать за Адриана.
— Милорд, мы находимся в трудном положении. Церковь влияет на народ, но и народ влияет на Церковь. Тысячи людей в Фаунтерре день и ночь славят Адриана. Духовенство не может игнорировать прихожан.
Эрвин склонился перед нею:
— Чем я могу помочь святой Церкви?
Про себя он порадовался тому, что разговор, наконец, достиг полной прямоты.
— Идеальным вариантом, милорд, было бы снижение налогов. Положение людей облегчится, обстановка разрядится. Кроме того, имея больше денег, люди смогут больше жертвовать в храмах. Но если вы пообещаете, став императором, снизить сборы, — я не поверю вам. На службе капитула есть финансисты, они предоставили расчеты. При имеющихся затратах на армию и двор, никакой владыка не сможет сократить налоги. В лучшем случае они останутся на прежнем уровне, в худшем — вырастут.
— Клянусь Светлой Агатой: я не стану повышать налоги. Минерва, насколько знаю, тоже не собирается.
— Этого мало, милорд. Напоминаю об инфляции бумажных денег.
Запомним: спросить Мию, что такое «инфляция».
— Значит, вы боитесь бунта даже в том случае, если налоги не вырастут?
Святая мать пристально посмотрела ему в глаза.
— Весь капитул хорошо помнит день, когда вы с Минервой развеяли восстание Подснежников. Не знаю, как вы сами оцениваете свое правление, но на наш взгляд, то было лучшее из ваших решений. Вы привели войско, готовое подавить бунтарей, а Минерва проявила милосердие. Восстание было развеяно без единой капли крови. Минерва совершила ошибку, когда не наказала главарей. Теперь они командуют бандами упомянутых молодчиков. Но в остальном, подавление бунта вышло лучшим за всю историю.
Эрвин откашлялся. Теперь он жалел, что разговор пошел напрямик. К прямому ответу на подобный вопрос Эрвин не был готов.
— Святая мать… При всем уважении, боюсь, я не могу пообещать свои батальоны для подавления бунта. Вы сами говорите, что люди измучены высокими налогами. Честь не позволит мне убивать несчастных и невиновных. Кроме того, владычица Минерва не одобрит таких действий.
Он сделал ударение на слове «владычица». Алисия качнула головой:
— Ваша преданность Минерве весьма благородна… А что сделал бы владыка Эрвин в такой ситуации?
— Не стал бы резать несчастных и невинных.
— Но убивать и не требуется, милорд. В прошлый раз хватило одного вида ваших батальонов.
— Я не могу перебросить их в Фаунтерру. Все остальные лорды воспримут это как давление на Палату. Выборы будут сорваны.
— Перебросьте их туда, откуда при необходимости легко достичь столицы. Насколько мне известно, граф Эрроубэк уже предоставлял свои земли как плацдарм для ваших войск.
— Судя по всему, святая мать, вы уже обсудили это с графом, не так ли?
— Граф передал вам самые теплые слова благодарности. Ваши кайры отвадили от его земель орду. Правда, граф опечален событиями в семье: его любимая дочь Роуз пала жертвой коварного искусителя. Сердце бедной девочки разбито…
— Премного сочувствую ей.
Мать Алисия щелкнула пальцами, помощница вложила ей в руку конверт.
— Милорд, граф Эрроубэк будет бесконечно признателен, если вы прочтете это письмо и своею рукой напишете пару слов сочувствия для Роуз.
Он вскрыл и прочел. В конверте было не одно, а два письма, а также рисунок.
Ого, — подумал Эрвин.
— Мать Алисия, мне следует обдумать…
— Конечно, милорд. Для полноты понимания, позволю себе повториться. Капитул Праматерей будет признателен, если вы станете гарантом мира как во время выборов, так и после них. Если возникнет бунт или смута, вы распугаете смутьянов видом своих войск. Если кто-либо попытается силой захватить власть, вы не позволите ему этого. В иных случаях ваши кайры останутся за пределами Земель Короны — в графстве Эрроубэк. Если займете престол, вы гарантируете сохранение прежнего уровня налогов.
— Ваши условия мудры, святая мать. С вашего позволения, повторю свои. Я не стану убивать невинных. Если владычицей изберут Минерву, я не пойду против ее воли. Мои войска не повлияют на ход выборов.
Алисия потерла ладони.
— Полагаю, капитул найдет ваши условия приемлемыми. Однако напомню еще одно: вы обязаны заключить договор со Степью. Гарантом мира не может быть тот, кто сам ведет войну.
Он откашлялся.
— На данный момент, не знаю, как это сделать. Но время еще есть. Я найду способ.
— Способ должен быть найден до моего отъезда.
— Да, святая мать.
Алисия поблагодарила за плодотворную беседу и собралась уходить. Как тут чертик дернул Эрвина за язык:
— Святая мать, имею маленькую просьбу. Одна фреска уже завершена. Она новая, а не восстановленная. Пожалуйста, взгляните и освятите ее.
Алисия последовала за ним к первому левому пилону центрального нефа. Он был завешен материей, по сигналу герцога маляры убрали завесу. Искровые лучи озарили сюжет.
— Кх-кх, — откашлялась Алисия.
— Я понимаю, сюжет не вполне каноничен…
— Мягко сказано, милорд.
— Но согласитесь: фреска выполнена с большим искусством и очень украшает неф. Раньше здесь были абстрактные узоры, они навевали дрему прихожанам…
— Ваша правда, теперь никто не задремает.
— Ну, и сюжет все же некоторым образом связан с Агатой…
Алисия понизила голос:
— Как вы знаете, владыка имеет право вычеркнуть одного из кандидатов на сан приарха. Предположим, владыкой станет лорд Эрвин София Джессика. Испытает ли он желание взять перо и сделать росчерк?
— Святая мать, перо в моей руке — все равно, что в вашей.
— Епископ Амессин пользуется моею давней и глубокой симпатией.
Эрвин усмехнулся:
— О, я целиком разделяю ваши чувства!
Алисия сказала громче — так, чтобы слышали и мастера:
— Фреска прекрасна. Буду рада ее освятить.
М
Как ни странно звучит, первокровь причиняла Мире массу неудобств. Да, Минерва получит полвека юности. Приятно, но это скажется когда-нибудь потом. Да, раньше обладание Предметом вызывало эйфорию. То время прошло. А что имеем сейчас?
Чтобы проложить рельсы через перевал, необходимо возвести виадук. Каждая его опора складывается из гранитных блоков по тысяче пудов весом. Установка одного такого блока требует дня работы бригады — либо двух минут Перчатки Могущества. И сама же Мира требует строить дорогу как можно быстрее. Беспощадная логика не оставляет выбора: необходимо применять Перчатку. А управлять ею может только Минерва!..
Она думала: тьма сожри, я — самый умный человек в этой долине. Ладно, второй после Эрвина. Я — владычица Полари. Я — роковая красавица. Мое дело — принимать гениальные решения, раздавать приказы и наслаждаться любовью. Какие блоки? Какой виадук?!
— Здравия, ваше величество. У нас тут скопились камушки: вы два дня пропустили…
— Я не гуляла, а решала жуткие проблемы в клинике!
…которые, правда, сама и создала.
— Конечно, ваше величество. Посмотрите: вот блоки, вот строительный чертеж. Места установки размечены лентами — ну, как обычно. Готовы приступать?
Я готова повелевать и быть нежно любимой! Тьма сожри, где справедливость? Иона надевает Предмет: «Миледи, вы святая!» Я надеваю Предмет: «Владычица, перетащите камушки». Эх…
— Готова, начинаем.
— Поберегись! Разойдись от лент!
Мира размяла пальцы и подняла первый блок… И был же чудесный план. Она — не единственная дама с первокровью. Иона с утра до ночи лечит больных, а должна только диагностировать. Минерва таскает камни — а должна править миром. Решение напрашивалось само: отнять у Ионы лечение и научить ее применять Перчатку. Два часа в день на диагностику, четыре — на строительство, остальное время — на жалость к себе. Как здорово было придумано!.. Эх, суровая реальность.
— Владычица, на каменоломне тоже скопился материальчик. Хорошо бы сюда, на стройплощадку… Вы дотянетесь?
Интересно, Янмэй тоже занималась таким?.. Но постойте: Янмэй была просто морским офицером, а я — императрица! Не мое дело — марать руки. Ладно, пускай не Иона, тогда — пленный шаван. Ханиды должны раскаяться, вот и будут им исправительные работы. Тьма, Эрвин должен помириться со Степью!
Ближе к концу смены… Строители так и называли часы ее работы: «Смена владычицы». Смех и грех!.. Под конец смены Мира ощутила на себе взгляд. Работяги давно к ней привыкли и не глазели. Выходит, посторонний на площадке?.. Подошел с докладом главный инженер:
— Владычица, приехал священник, просит понаблюдать за вашей работой. Назвался епископом Амессином. Позволить ему?
Мира установила очередной блок и взяла перерыв. Попыталась собраться с мыслями: что здесь забыл этот подлец? Хочет поговорить наедине, без Эрвина? Это ничего не изменит, я не стану каяться в том, чего не делала!.. Впрочем, побеседовать нужно.
Она подправила прическу, разгладила платье, сняла Перчатку и вышла навстречу Амессину. Ее сопровождал Шаттэрхенд. Стройка — не свидание, сюда ему путь открыт.
— Доброго дня, епископ.
— Желаю здравия, владычица. Я восхищен вашим талантом. Янмэй Милосердная гордится, глядя на вас.
Епископу не давались льстивые речи, впрочем, он и не старался. Комплименты выпадали изо рта, как комки сухой грязи.
— Благодарю. Чему обязана вашим визитом?
— Хотел увидеть ваше мастерство. А кроме того, загладить вчерашний конфликт. Простите, что посмел оказать на вас давление.
Обычно лицемеры добавляют в голос сладости или хитрецы. Этот говорил твердо и сухо, будто стучал молотком. Имел он что-то общее с покойным Галлардом.
— Не стоит извинений. Вы исполняли волю Церкви.
— Именно так, владычица. И Церковь велела мне сказать кое-что еще. Наедине.
Он поглядел на Шаттэрхенда. Мира качнула головой:
— От капитана не имею секретов. Говорите при нем.
Харви приосанился от гордости, а Мира ощутила себя лживой заразой. Епископ сказал:
— Да будет так. Моими устами Церковь Праотцов предлагает вам голоса на выборах.