— Ни в коем случае! Я стану императором честно, либо не стану вовсе.
— Чистоплюйство, — буркнул Джемис.
— Королева выбрала отличного союзника, — с почтением поклонилась ведьма.
Затем Эрвин всех пригласил за стол, позвал Иону и старших офицеров. Вышел очень теплый вечер, даже чужие люди ощутили себя в кругу друзей. Когда все уже были пьяны, а Хайдер Лид отвлекся на беседу с болотниками, Джемис кое-что поведал Эрвину с Ионой, и они едва не попадали от смеха…
Меж тем, за окнами продолжала звучать приливная волна: «Ад-ри-ан! Ад-ри-ан!»
Ватага Одноглазого больше не ловила испуганных мещан.
— Нам бы дело покрупнее, — веско заявлял Джонас.
Правда, как всегда, была на его стороне. Банда сплотилась и отвердела, переняв повадки своего главаря. Охотиться на горстки студентов было уже не с руки. Показать бы себя в настоящем деле…
— Скучно, командир, — пожаловались парни. — Нам бы выпить…
— Отставить пьянку! — рыкнул Хамфри, усилив приказ оплеухой. — Скучно? Получите дело.
Той же ночью, на рассвете они ворвались во двор особняка нетопырей. Дом стерегли наемные охранники, к тому же, у нескольких слуг имелись арбалеты. Но ватага налетела с такою лихостью, что охранники дрогнули и отбежали в дом, оставив двор людям Одноглазого. Они развлеклись, как могли: опрокинули скульптуры, поколотили окна, закидали стены гнилыми овощами, обмазали дверь навозом. А Хамфри, даром что одноглазый, метко зашвырнул камень прямо в кабинет герцога. И вся двадцатка видела, как Мюрриэль привязала к тому камню бумажку с надписью: «Сдохни».
Банда вернулась в барак, раздуваясь от гордости. Любой может напасть на студентов — а попробуйте нагадить самому герцогу!
— Что сегодня? — блестя глазами, спросили парни у главаря.
С того дня они больше не трогали простой люд. Их призванием стало унижать вельмож.
Вызнали, где живут послы Закатного Берега и куда направятся. Запаслись боеприпасами: костями, шкурками, куриными головами, парою дохлых мышей. Заняли позиции на крышах домов. Когда подъехал кортеж — получайте, трупоеды! На головы закатных лордов обрушился град из костей. А потом — не зевать, отступаем продуманным путем! Стрелки трупоедов дали залп, но никто из банды не получил и царапины.
Новое дело: министерство налогов. Это учреждение страстно любили все члены банды. И охрана там невелика: воины заняты личной защитой вельмож, констебли носа не кажут на улицу. Ворвались ночью, заперли сторожей, вскрыли архивы, расправились с бумагами. С особенным удовольствием рвали, жгли, заливали мочой списки налоговых должников.
Дальше — поместье Фарвеев.
— Командир, а Фарвей — точно враг Адриана?
— Сам как думаешь? Он жулик и самозванец.
Тут избрали иной подход. Тайком пробрались на крыши соседних домов, вооружились пращами и зернами пшеницы. Ночью обстреляли зерном несчетные балконы, эркеры, веранды роскошного дома. На рассвете слетелись птицы. К полудню поместье Фарвея напоминало торт: покрыто густым слоем не совсем крема.
— Теперь выглядит честно, — порадовался Джонас, — что снаружи, то и внутри.
Слава ватаги Одноглазого росла, многие рвались в их ряды. Хамфри отсекал одиночек, но согласился принять организованные группы, в которых имелись свои командиры. К банде примкнула артель строителей, бригада землекопов и отряд лихих востроглазых парней — не то бывших стрелков, не то лесных разбойников. С последними Хамфри поладил особенно легко. Общая численность банды достигла сотни.
Майор Рука Додж услышал об их подвигах и лично пришел поговорить. Спросил Хамфри:
— Веселитесь?
— Скучно сидеть, сосать лапу.
— А разрешения спросили?
— Чего?.. — Хамфри оскалился. Не больно он любил это дело — просить разрешения.
Майор погрозил кулаком:
— Нужно пугать врагов владыки.
— Пугаем.
— Лордов!
— Тебе их жалко?
— Гы-гы… С министерством вы того, перегнули.
— Налоги собирает Минерва. Она — враг.
— Через неделю Адриан станет владыкой. Как ему вести учет, если вы, бараны, зассали все ведомости?
— Виноват.
Майор Додж хлопнул его по плечу:
— Вообще, молодцы. Хорошо, чтобы лорды боялись. Приласкайте еще Минерву. И альмерцев тоже, что-то они мутят воду.
С Альмерой вышло легко: карета с башнями и солнцами просто попалась на пути. Ехала себе по центру улицы! С нею восьмерка охраны — хватило бы против сброда. Но сотня Хамфри сбродом не была. Навалились внезапно, разом со всех сторон, выдернули стражников из седел, трех успокоили дубинками, другие сами притихли. Открыли двери — в кабине двое: бледный юнец и зрелая баба.
— Кто такие?
Они ответили: Альберт и Эвелин Альмера. Баба все не могла выбрать — испугаться или рассвирепеть? Мальчик трясся как листок на ветру. Глядя в страшную рожу Хамфри, лепетал:
— Вы… Вы…
Хамфри странно смотрел в ответ и ничего не говорил, только бросил руку на эфес меча. Всем вокруг стало страшно за мальчишку.
— Командир, не надо… — сказал кто-то.
— Совсем ребенок, — сказал другой.
Софи взяла главаря за руку, и он смягчился:
— Отпускаем. Ступай, малец.
Подняли на ноги пару стражников, отдали им Альберта, махнули на дорогу: идите, свободны.
Но бабу Одноглазый не пощадил. Того, что случилось, не ожидал никто. Большинством в сотне были работяги, а не насильники или головорезы. Думали: унизим как-нибудь, чтобы боялась Адриана, да и отпустим… Вместо этого главарь приказал заколотить дверцы кабины. Взяли молотки, заколотили. Выпрячь коней — выпрягли. Перевернуть карету — раскачали, свалили набок.
— Масло! — велел Хамфри.
Черная четверка — самая злая из сотни — облила карету маслом. Одноглазый высек искру. Пламя резво пробежало по доскам. За оконцем побелела от ужаса баба. Потом раздался ее крик.
Люди с ужасом смотрели на костер. Это лежало далеко за их пределом. Бить окна, громить дома — это в охотку. Но человек в огне, заживо…
— Ад-ри-ан, — покричал Джонас. Словно бы предложил.
Отозвались немногие. Другие повернулись к Хамфри:
— Командир, перестань!
Эвелин билась внутри, силясь высадить дверь. Не выходило — дверь-то была у нее над головою. Темные струи дыма проникали в кабину.
Ее охранники, прижатые к мостовые, отчаянно дергались, вырывались из рук.
Люди сказали:
— Хватит, Хамфри! Так нельзя!
Тогда он ответил:
— Кто желает тушить — приступайте.
Многие бросились к экипажу. Бойцов охраны сразу отпустили, они вместе с людьми Хамфри ринулись тушить пожар. Вскоре пламя сбили, взломали дверцу, вытащили Эвелин — живую.
Хамфри махнул рукой и пошел прочь. За ним — Софи, Джонас, Мюрриэль. Потом нагнали и остальные.
Несколько человек группой подошли к Одноглазому:
— Командир, хотим спросить. Разве мы — убийцы?
Его страшное лицо исказилось в оскале. Ответ, как будто, не требовался.
— Ты — да, — сказали люди. — Мы — нет. Мы — рабочие, а не бандиты. Не хотим так, как ты.
— Тогда зачем позволили мне? Вы — свободные люди. Поступайте, как свободные!
Затем пришел черед Минервы.
Многие сразу сказали Одноглазому:
— Такого, как с Эвелин, больше не хотим. Давай помягче.
Но с Минервой и не было шанса поступить жестко. Она много ездила по городу: встречалась со священниками, банкирами, искровыми инженерами, старейшинами гильдий. И ее всегда сопровождала пара дюжин лазурных. Это отборные воины при искровом оружии, коли начнется бой — ватаге несдобровать. Долго думали и выстроили особый план.
Вызнали маршруты движения, рассчитали время. Привлекли несколько других ватаг. На будущем пути Минервы, не доезжая перекрестка, разобрали куски мостовой, сделали рытвины посреди улицы. Конный авангард проскочит и не заметит, а вот кучер сбавит ход — если не хочет, чтобы карета развалилась. Подготовились, разместили отряды…
Вышло как нужно: авангард проскочил перекресток, карета притормозила. Между экипажем и конниками возник зазор. В него ворвались люди, отсекая Минерву от головной стражи. Правда, при ней осталось восемь солдат тыльного отряда. Даже восемь лазурных — серьезная опасность. Но расчет Хамфри оправдался: толпа была слишком плотна, пробиваться силой — означало послать на Звезду десятки мещан. Минерва не пошла на это. Крикнула своим:
— Отставить! Шпаги в ножны!
Затем спросила людей:
— В чем дело, судари?
Она стояла в открытой дверце в полный рост, не прячась. Правую руку держала полусогнутой у бедра, на ладони серебрилась Перчатка Могущества. Заговорил Джонас — как лучший оратор банды:
— Владычица общается с мастерами да старшинами, а мы, простые трудяги, тоже имеем вопросы.
— Хорошо, готова ответить.
Такой легкости никто не ожидал. Все затихли, Джонас огласил вопросы. Их сочинили загодя, на общем совете ватаги. Вопросы были забористые, перченые, чтобы Минерва хорошенько попотела. Мир, значит, здоровье и низкие налоги. Ага. Как вы сделаете мир? Так же, как в прошлый раз: орда наступает на столицу — а вы бегом на север? Здоровье, значит. Ничего, что чудо-знахарка — одна на всю страну? Будет лечить богачей и лордов, а простой люд — пошел вон? И, значит, низкие налоги. Это шутка такая? Последние тридцать лет — со времен Мейнира — налоги только летят вверх, а Династия жиреет. С чего это при вас будет иначе? И еще одно, напоследок. Цены в столице растут, как пирог на дрожжах. Так оно и дальше будет, верно?
Минерва замялась и покраснела, приложилась к фляге, чтобы прочистить горло. Славно ей задали перцу, даже показалось — попробует сбежать. Однако нет, она приступила к ответам.
— Мир будет. В том я ручаюсь именем Янмэй. Вспомнили орду? Коротка ваша память: орда приходила и раньше. А до нее — кайры. Я остановила войну с Ориджином. Я успокоила Степного Огня. И из Фаунтерры ушла лишь затем, чтобы не было битвы с Адрианом. Не стала решать наш с ним конфликт кровью солдат и мещан, хотя имела полную возможность.