— Любимый, меня волнуют те кайры, которые сейчас стоят в графстве Эрроубэк. Им-то не нужно ждать весны.
Адриан подмигнул ей:
— Этот вопрос решен, дорогая. Итан, будьте добры…
— Н-нынешним утром приказ владыки передан в управление р-рельсовых дорог. Ветка Фаунтерра — Эрроубэк обесточена, движение остановлено.
— Прекрасно. Пеший марш займет дней десять. Мы расправимся с бунтарями в Палате, а потом займемся батальонами с Бэка. К тому моменту в Фаунтерре соберутся все наши войска!
Лишь теперь волнение Магды слегка улеглось. Она улыбнулась мужу:
— Ты все предусмотрел, любимый.
И в эту минуту крепкий черный чай, наконец, сделал свое дело. Златая Грива очнулся от дремоты и вспомнил важное.
— Владыка, позволь сказать. Я кое-что видел глазами Птахи.
— Вам лучше уйти отсюда, — сказала наставнику Элис Кавендиш.
Стоял уже глубокий вечер. Заседание давно окончилось, за окнами стемнело, зал осветили искровые огни. Но никто из лордов не собирался уходить. Долго обсуждали положение, разбившись на группы, а затем, будто так и нужно, принялись устраиваться на ночлег. Даже сторонники Адриана — Морис Лабелин, герцог Литленд и прочие — почему-то не последовали за владыкой, а остались в осажденной Палате.
Баронет Эмбер взял на себя роль хозяина:
— Господа, с гордостью скажу: для меня большая честь — организовать первое в истории заседание Палаты с ночевкой.
Он раздал распоряжения слугам. Уютный зал отдыха на втором этаже отдали для ночлега дамам, а лордам устроили места в зале заседаний и на балконах. Приготовили и подали ужин, в щедрых количествах сварили чаю, поскольку ночь обещала быть холодной. В качестве спальных мест составили кресла по два, застелили скатертями вместо простыней. На роль одеял подошли плотные шторы, а также накидки и плащи. Дыру в стене заложили камнями — не без помощи Перчатки Могущества. Эмбер с видимым удовольствием опрашивал лордов: «Удобно ли вам в нашей гостинице? Если чего-либо потребуется — не стесняйтесь просить».
Николас Олли смотрел на эти приготовления и все не мог поверить. Только когда сам король Шиммери растянулся на креслах, поставив рядом бутылочку вина на случай ночной жажды, — профессор сказал:
— Ради всех Праматерей, они действительно ложатся спать!
Ученый не знал, чему удивляется сильнее: тому, что никто из лордов не склонил колено перед владыкой, или этому странному домашнему уюту, царившему в осажденной Палате.
В отличие от профессора, Элис питала не удивление, а детский восторг. Самые могущественные люди мира — графы, герцоги и даже король! — укладываются спать всей толпой, точно студенты после гулянки. И сама Элис тоже останется на ночь! Правда останется? Ну да, все верно, никто ее не гонит. Баронет Эмбер даже предложил ей перейти в дамский зал, и она возразила: «Спать возле императрицы? Нет, я не смею, лучше пойду в холл», — и тогда к приглашению Эмбера присоединилась графиня Шейланд: «Идемте же, сударыня, не стесняйтесь. Мы в осадном положении, не нужно никаких церемоний». Элис выдохнула: «Сию минуту!», — и обернулась к профессору с полным восторгом в глазах. Это не просто приглашение ко двору, а нечто в сто раз лучше — общее приключение! Ночь в осаде вместе с первыми людьми, живыми легендами Полариса!
Потом она встретила взгляд наставника и посмурнела. Сказала вполголоса:
— Вам лучше уйти отсюда.
Он ответил:
— А я хотел сказать, что это вы должны уйти.
Элис резко мотнула головой:
— Нет, ни за что. Завтра снова будет заседание. Один из нас должен остаться, чтобы обслуживать устройство. Вы — гений, ваша жизнь — сокровище. Прошу, не подвергайте себя риску.
— Вы молоды, — возразил Олли. — Мои открытия уже совершены, а ваши — еще впереди. К тому же, вы девушка.
— Какая чепуха! Остались Минерва и леди Иона, и дама из Дарквотера, и даже святые матери. Женский пол — не препятствие долгу!
— Все они — высокородные гордецы: готовы рискнуть головой, лишь бы не уронить себя. А вам нет нужды что-либо изображать.
Профессор искренне заботился о ней, но выбрал слова неудачно. Прозвучало как упрек низкому происхождению Элис. Она нахмурилась:
— Может, я и не дворянка, но я всей душой на стороне Минервы. А вы поддерживаете Адриана. Будет честно, если уйдете вы.
Баронет Эмбер откашлялся:
— Милая сударыня, хочу напомнить, что лорды вокруг вас укладываются спать. Боюсь, ваша чувственная речь служит им вместо колыбельной.
И правда: все ближайшие лорды забавлялись, наблюдая за нею. Элис покраснела, выронила извинения и убежала. А Олли перетащил кресло и расположился на ночь возле устройства, словно часовой.
Ему долго не удавалось уснуть. Сначала потянуло сквозняком, и кто-то позвал слуг, чтобы заткнуть щели. Потом баронет Эмбер выходил похлопотать, все ли в порядке у дам. Затем герцог Ориджин начал шептаться сам с собою, еще и показывал на дырку в стене — будто сам себе рассказывал, что случилось днем. Перебив его шепоток, заливисто захрапел ганта Корт. Баронет Эмбер снова украдкой куда-то вышел, по пути изрядно скрипнув дверью. Принц Гектор Шиммерийский очнулся от дурного сна, выругался: «Чертовы болотники!», приложился к отцовской бутылке…
И тут профессор понял, отчего не может уснуть. Всех явных сторонников Адриана — таких, как приарх, герцоги Литленд и Лабелин — первый секретарь разместил на ночлег на балконах. Там было комфортнее, чем в зале: теплее, уютнее, тише. А еще, туда вела скрипучая лестница. Нельзя незаметно спуститься с балкона и покинуть Палату. Потому профессор и не спал: напряженно ждал скрипа ступенек под ногами уходящих лордов. Он не мог решить, что станет делать, если все сторонники Адриана соберутся и уйдут. Следовало бы пойти за ними, но нельзя же бросить Элис и устройство! А если бы не было ни Элис, ни устройства, то все равно, по какой-то причине, ученому не хотелось уходить.
Внезапно он заметил, что баронет Эмбер все еще не вернулся в зал. Что, если он тайком покинул Палату? Быть может, он — скрытый агент Адриана? Разместил всех ночь, дождался, пока уснут, а затем вышел и подал сигнал на штурм? Ученому стоило бы встревожиться, однако он ощутил разочарование: баронет казался таким храбрым молодым человеком, а в итоге первым сбежал… Эх, молодежь теперь пошла, — с горечью подумал Олли, хотя был старше Эмбера всего лет на десять.
Но вдруг дверь открылась, Дориан Эмбер на цыпочках прошел через зал и наконец-то улегся на свое место. Вернув утраченную веру в молодое поколение, профессор успокоился и уснул.
За ночь никто не покинул здание Палаты.
В окрестностях не произошло ничего угрожающего. Попытки штурма не предпринимались. Кольцо молодчиков на ночь поредело: многие ушли спать в казармы. При желании, высокие лорды даже смогли бы прорвать блокаду силами своих гвардий. Это наблюдение ослабило тревогу и подняло настроение многим Представителям. После завтрака — весьма недурного, как для осадного положения, — баронет Эмбер пригласил лордов в зал.
Однако заседание сразу пошло сумбурно. Первый секретарь даже не успел зачитать дневную повестку, когда некто — кажется, герцог Фарвей — потребовал отказаться от повестки. Ситуация опасна, в пору думать не о выборах, а о выживании. Вместо выступлений кандидатов лучше посовещаться о том, как быть. Эмбер не успел отреагировать, как совещание уже началось само собою. Лорды стали выкрикивать идеи со своих мест. Представители Степи предложили прорваться с боем, раз уж враг поредел. Им возразили: «Прорваться — куда? Весь город под контролем Адриана!» Шаваны не оробели: «Захватим весь город! С нами Перст и Перчатка! Устроим выборы прямо во дворце!» Мать Алисия от имени Церкви Праматерей тут же запретила применение Перста (хотя не факт, что ее услышали). А приарх Амессин строго осудил саму идею кровопролития: «Милорды, оставьте мысли о войне! Вам нечего бояться, Церковь Праотцов гарантирует порядок в городе». Кто-то крикнул в ответ: «Это и пугает».
Наконец, первый секретарь завладел вниманием:
— Дамы и господа, я предлагаю все-таки последовать повестке дня. На сегодня назначена речь герцога Ориджина, которая вчера была прервана. Одним из главных предвыборных обещаний герцога является защита мира и порядка. Возможно, его светлость найдет что сказать и о нынешней ситуации.
Эрвин Ориджин бодро вышел на трибуну, а его адъютант раздал лордам брошюры.
— Милорды и миледи, надеюсь, вам спалось так же крепко, как и мне. Наше осадное положение наполняет меня не тревогой, а чувством гордости. Трудности нашей работы лишь подчеркивают важность решений, которые будут здесь приняты. Но я вижу, что некоторые из высоких лордов питают легкое беспокойство. Потому разделю свою речь на две части. Вторая будет посвящена моим планам развития образования, науки и искусства (которые вы также найдете в брошюрах). А в первой части речи — непосредственно сейчас — я опишу свои способы защиты мира и порядка на примере данного конкретного случая.
Полная тишина воцарилась в зале, лорды слушали с особым интересом.
— На данный момент армия герцогства Ориджин является сильнейшей в Поларисе. Однако войны последних лет убедили меня: невозможно добиться мира путем сражений. Когда меч становится главным способом навязывания воли, то вся политика переходит в чисто силовую плоскость: кто сильнее — тот и прав. Очевидно, что этот ведет не к миру, а к бесконечной военной эскалации. В частности, в Первой Зиме после битвы мы с герцогом Арденским подписали мирный договор — и вот, не прошло и года, как герцог Арденский нарастил войско и вновь угрожает нам расправой. Говоря проще: острый меч — это не ключ к миру. А что же тогда — ключ?
Северянин дал профессору время на смену цилиндра и продолжил:
— Тщательно изучив труды Светлой Агаты и Янмэй Милосердной, я нашел три мудрых совета о защите порядка. Я применил на деле все три, о чем сейчас и расскажу. Совет первый звучит так: «Сделай силу негодным инструментом». Правитель должен ясно дать понять, что никакие вопросы не могут решаться с помощью жестокости. Уступать агрессору нельзя — потому, что в этом случае он захочет повторить свое. В нашем случае, агрессию и шантаж применил герцог Арденский. И некоторые лорды Палаты, как я заметил, подумывают уступить ему. Как будущий император, я обещаю следующее. Каждый лорд, кто останется в Палате и примет участие в голосовании, получит мое уважение и защиту, и не подвергнется никаким гонениям, за кого бы он ни отдал голос. Однако любого, кто уступит угрозе Адриана и сбежит отсюда, я перестану считать полноправным лордом. Если этих людей так легко запугать, значит, страх для них важнее разума. Впредь я и буду обращаться к их страху.