— Но разве у кучера есть семья? Никто не видел…
— Да потому и не видели, что вся родня — в заложниках!
Сия версия настолько пришлась по душе Уолтеру, что он повторил ее при встрече с Маком.
— Пелмон убил под влиянием шантажа — вот мотив! А виселицы не боится потому, что ценит жизнь детей дороже, чем свою! Дружище, теперь все сходится!
Мак хмыкнул:
— Кроме того факта, что кучер не убивал. Фарнсворт погиб в дороге, а кучер в это время сидел на козлах.
— Что, если он как-то проник в карету на ходу? Возможно, есть люк на крыше.
— Возможно другое: ты втрескался в Сдобную Булку и повторяешь ее чушь.
— Это ты так называешь леди Валери? Полегче, приятель!
— Не хочу расстраивать, но в былые годы при дворе Валери Грейсенд слыла записной дурой. Первые дамы империи дружно потешались над нею.
— Потому, что двор — змеиное кубло, а леди Валери — чистая душа.
— Да, да, разумеется… А теперь послушай, что я узнал! Есть подлинный мотив убийства, и это не происки «злых волков».
Мак описал все свои находки, в особенности — блокнот со словами: «Генерал, прошу о помощи, в опасности общее дело».
— Теперь подумай, дружище: какое общее дело может быть у мелкого священника с искровым генералом?
— Хм, даже не знаю.
— Имеется в виду, конечно, генерал Серебряный Лис. Фарнсворт сначала хотел ему написать, но передумал и поехал лично просить через леди Валери. Видимо, дело окружено секретом. Граф Куиндар, он же Второй из Пяти, тоже участвует в данном деле — это следует из слов Сдобной Булки. Так что же объединяет Фарнсворта, Лиса и Куиндара?
— Вражда с волками!
Мак улыбнулся:
— Вот еще подсказка. Отец Фарнсворт собирал письма в монастырях, а затем отдавал на корабли — помнишь? И получал неслабые деньги: ездил в карете, носил золотые часы, дарил кучерам серебряные фляги. Почему священнику платят кучу денег за простую пересылку писем? А вот почему: он был связным тайного ордена!
— Связным кого?..
— Тайного ордена! Исследование Предметов, сгоревший монастырь у Лабелина, Великое Древо… Что, не слыхал?
— Не возьму в толк, о чем ты.
— Рано или поздно кто-то из этих ребят попадет к тебе на допрос, тогда все услышишь подробно. Пока скажу так: есть монашеская организация, которая манипулирует лордами. И Серебряный Лис, и Второй из Пяти — видные ее участники. А заправляла всем Леди-во-Тьме, но померла, и теперь, надо думать, орден переживает трудные времена. Королевой Дарквотера стала Мирей Нэн-Клер, которая, по слухам, не одобряла деятельность матери.
— Откуда ты все это знаешь?!
— А откуда ты знаешь, как больнее бить? Ремесло такое… Теперь представь. Тихий священник из маленькой церкви пересылает почту всей агентуры в графстве. По его указке кучер объезжает обители, собирает письма, отвозит на корабли — и даже не осознает, что делает. А есть у священника завистник — дьякон. Давно приметил, сколько получает батюшка, и хочет себе такую жизнь. Тут к дьякону приходит человечек, например, от королевы Мирей и говорит: «Убей священника. Приход достанется тебе вместе со всей прибылью. Кучер будет собирать письма, как раньше, но ты их отдавай не в тот корабль, а в этот». Изящная сделка. Дьякон получает щедрую кормушку, а королева Мирей — всю агентуру графства. Причем агентура даже не догадывается, что изменилось: по обителям-то ездит все тот же самый кучер!
Переведя дух, Мак добавил:
— А Пелмон, скорей всего, не знал о происходящем. Именно потому он, как дурак, полез в кабину лапать мертвеца. Если б с порога закричал: «Аааа, Сэмы, ко мне, здесь труп!» — никто бы его не заподозрил.
Питая обиду за леди Валери, палач подверг версию Мака критике:
— Ты что, обвиняешь королеву Дарквотера? А из улик — только слухи про тайный орден?
— И фрагмент письма генералу, который был уличен в работе на орден. Но ты прав, руки у меня коротки — обвинять королеву. Да она и не виновата ни в чем, кроме подстрекательства. Подлинный заказчик убийства — дьякон, а исполнитель — какой-нибудь местный бандит. К слову, дьякон их прекрасно знает: бандиты тоже ходят на исповеди.
— А священник даже не догадался, что его враг — в двух шагах?
— Думаю, граф Куиндар на той памятной встрече предупредил Фарнсворта: «Ордену грозит опасность, Мирей Нэн-Клер начала охоту». Когда граф нарочито отказался пить вино — это тоже было предупреждение: мол, опасайся отравителей. И Фарнсворт стал беречься: изучал яды, не ел где попало, нанял охрану. Однако он ждал страшного асассина из чужих земель. Что мы думаем при слове «Дарквотер»? Невидимые убийцы, черная магия и все такое… Но королева не стала посылать жало криболы, а просто подговорила местного дьячка.
— Ну, и как же дьякон убил Фарнсворта?
— Никак. Поручил это бандиту.
— А как убил бандит?
Мак широко улыбнулся:
— По-прежнему не имею понятия. Совершено убийство, которое невозможно совершить. Это, тьма сожри, круто!
Уолтер не разделял его восторга. Еще день-два, и местные власти утратят терпение, придется повесить заключенного. И если Мак прав, то палач впервые в жизни убьет невинного человека.
Мак предложил взяться за дьякона: поговорить этак невзначай, сказать, что получено признание от кучера. Дьякон расслабится и, может, выдаст себя чем-нибудь. Уолтер сказал, что к дьякону идти рано, и предложил осмотреть карету на предмет тайных люков. Но, тьма, карета-то хранилась как раз у дьякона! Тогда палач спросил, нет ли еще каких-нибудь зацепок?
— Только одна, — сказал Мак. — Фляга кучера как-то оказалась среди вещей покойного. И была она полупустой, а мы знаем, что кучер не пил в тот день.
— И что это значит?
— Вероятно, ничего. Констебль перепутал и положил флягу не к тем вещам. Но все-таки странно, стоит разобраться.
После ареста кучера доставили в замок барона, туда же пригнали и карету с трупом. Затем Пелмона заперли в темнице, мертвеца похоронили, а вещи покойного перевезли на хранение в ратушу. Значит, если где-то вещи могли перепутаться, то только в замке. Туда приехали друзья, и сразу попали в когти барона Винслоу:
— Прохлаждаетесь, забот не ведаете? Думаете, подождете неделька — и кучер сознается от скуки?!
— Не от скуки, а от страха, — весьма серьезно ответил Мак. — Этот душегуб — крепкий орешек, обычные пытки ему нипочем, вот мы и применили давление на нервы. Показали самые страшные инструменты и ушли на день. Пускай он промаринуется в собственном страхе, а когда размякнет — мы возьмемся за дело.
— Так беритесь. Я жду результата!
Они скрылись с глаз барона, юркнув в подземелье. Но в камеру к Пелмону не пошли, а обратились с вопросами к тюремщику. Где хранятся вещи заключенного? Кто их сортировал? Кто увозил имущество покойника? Тюремщик ответил в своем духе:
— Тяжело жить на свете, господа палачи. Ваше дело быстрое: голову чик, взял деньги и поехал. А я каждый божий день служу, так-то. Раньше хоть чередовался с напарником, да помер он от сердца. Могли бы посочувствовать, но нет, вам вещи подай… Ну, тут они — в караулке, в шкафу. Вот вам вещи. Что, полегчало?..
В шкафу лежало немногое, снятое с кучера.
Сырой плащ — тогда промок, а в темнице так и не высох, лишь обзавелся запахом плесени.
Поясной ремень, сапоги. По традиции и то, и другое отойдет палачу. Только эти сапоги на его лапу нипочем не налезут.
Кнут. Перочинный ножик.
Все.
— Заметь, — сказал Мак, — тут нет ничего, похожего на ножны для стилета. Если б кучер применил клинок, то остались бы ножны. Мы в очередной раз убеждаемся в его невиновности.
— Погоди-ка, а это что?
Палач нащупал на плаще уплотнение: скрытый внутренний карман, в котором кое-что лежало. Сунул руку, нашарил и вытащил на свет… серебряную флягу.
— Ого, еще одна! — воскликнул Мак.
Фляга ничем не отличалась от своей сестры из ратуши: гравированная жабка в короне, красные камушки в глазах. Только та была наполовину полной, а эта — совсем пустая.
— Если подумать, логично, — молвил палач. — Фляга — вещь полезная, священнику тоже пригодится. Вот он и купил две: одну оставил себе, вторую подарил кучеру.
— Купил со скидкой… — задумчиво добавил Мак.
Чем-то тревожила его эта фляга. Пожалуй, своею пустотой. Пелмон в то утро не пил, но фляга пуста. Зачем он взял в путь порожнюю флягу? Какой смысл?
— Он сказал, что не пил ханти, — вспомнил палач. — Но о воде речь не шла. Может, во фляге была вода?
— Кучер ехал под проливным дождем и попивал водичку…
— Ну, не знаю. Может, кофе или чай.
Мак понюхал. Из фляги пахло не чаем и не кофием, а забористым ханти Лисьего Дола. Нюхнешь — так и вспомнишь леди Нортвуд, упокой Ульяна ее душу…
Положим, кучер возил флягу всегда, а в тот день просто не заметил, что она опустела. Возможно такое? Вполне. Дело-то было в мае, пускай дождь, но тепло. Легко забыть про горячительный напиток… Но фляга все равно не давала покоя. Чем-то важен тот факт, что их две. И что одна пуста, а вторая — наполовину…
— Может, священник сам закололся? — ляпнул палач. Что называется, хоть стой — хоть падай.
— Какого черта ему колоться?
— Враги запугали…
— Он жить хотел! Нанял охрану, укрепил ставни, изучил симптомы ядов. Тьма, очевидно же, что собирался выжить!
— Сначала да. А потом, допустим, ему пригрозили. Взяли в плен жену и детей, сказали: или убьешь себя, или…
Мак наморщил нос:
— Фу, снова запахло Булкой. Брось ты за нею повторять! Может, дети и хорошие у этой бабы, а мозгов у нее сроду не водилось. Напоминаю: королева Мирей хотела агентуру ордена. Если б шантажировала, так бы и сказала: «Отдай связи, а сам уезжай». Самоубийство-то зачем?
— Ну… чтоб никому не рассказал.
Мак покачал головой:
— Зонтик с тобой не согласен.
— Зонтик?
— Ага. Отец Фарнсворт шел к карете под зонтом. Парень боялся намокнуть, а через десять минут воткнул в себя нож?.. Когда садился в карету, он явно рассчитывал выйти живым.