— Я прятался здесь… — выдавил он, пряча глаза. — Как мертвый был… — Предугадывая следующий вопрос, он поспешил сменить тему. — Я видел девчонок: Сэлли, Сюзи… и еще других, которых раньше я никогда не видел…
Говорить не о себе Реджи было легче, и он несколько оживился.
— Они что, убиты? — настороженно спросил Майк. Больше всего он боялся услышать, что они превратились в ужасных карликов.
— Они были живы, и я помог им убежать.
Разговор грозил затянуться. Джоди посмотрел в глубину коридора: там было пусто, но надолго ли это спокойствие?
— Ну, хорошо, приятель, пошли… Спасибо тебе… Но пора идти, — Джоди потянул на себя ручку двери.
Реджи подозрительно покосился на друзей. В какую еще авантюру они его втягивают? Похищения с него было достаточно. Ни за какие деньги Реджи не согласился бы пережить его вторично…
Дверь приоткрылась, и оттуда полился свет такой яркости, что все невольно зажмурились.
Майк сумел открыть глаза первым. Теперь он мог кое-что различить.
В комнату входили медленно, опасаясь подвохов, — но яркий свет, идущий отовсюду, без видимого источника, вселял некоторую уверенность.
Светилось все: стены, потолок, пол; от этого в глазах начали появляться пятна наподобие негативных. Начали болеть не только глаза — буквально в первые же секунды всех одолела головная боль. Лишь штабеля странного вида бочек, выстроенных вдоль двух стен, давали глазам прибежище. Но что это были за бочки! Казалось, выстроились жуткие коконы — ровные, округлые, с темными смотровыми щелями. Наверное, это действительно были смотровые щели: едва привыкнув к свету, Майк ощутил на себе идущие изнутри взгляды. Бочки смотрели на людей неприязненно и хмуро. Они стояли в один ряд, по три штуки в высоту, шесть столбиков у одной стены, восемь у другой, более длинной.
Набравшись храбрости, Джоди прошел вперед. Вслед за ним двинулся вглубь комнаты и Реджи. Бочки наблюдали за каждым их движением.
«Настоящие коконы, — поежился Майк. — Только кто из них может вылупиться?»
Память услужливо подсунула ему образ чудовищной мухи — размером с бочку.
Содрогнувшись, Майк отвел взгляд в сторону, и на глаза ему попалась еще одна деталь интерьера, не замеченная вначале: два столбика, сделанные, по-видимому, из металла, но отсвечивающие с такой яркостью, что казались почти невидимыми. Два натянутых загадочных цилиндра, о назначении которых можно было только гадать.
Когда «взгляд» коконов стал невыносимым, Реджи присел около одной из бочек. Джоди заглянул в щель другой — и через секунду отшатнулся.
То, что он там увидел, превосходило самую буйную фантазию: из кокона действительно смотрели! Мало того, Джоди сумел различить коричневатый нездоровый цвет лица и его черты.
— Господи! — выдохнул он. — Это те самые существа и есть! Реджи, Майк, вы только посмотрите!
Ему никто не ответил: Реджи и сам уже разглядел лицо карлика, покрытое слоем слизи, — тот плавал в ней внутри бочки, как нерожденный младенец в околоплодных водах.
Майка же занимало нечто совсем другое: от столбиков шла какая-то энергия. Вначале Майку показалось, что возле них просто дрожит воздух; скорее всего, эти столбики и издавали странное гудение, наполняющее комнату. (На звук удалось обратить внимание, только привыкнув к свету; звук был похож на гудение высоковольтных проводов, но звучал сочнее и гуще. Вообще, этот звук по-своему сочетался со странным освещением — между ними существовала особая гармоничная связь.)
Майк медленно приблизился к столбикам и почувствовал легкое покалывание — воздух вокруг них был словно наэлектризован. Было в них что-то такое, что не давало ему покоя, — они притягивали Майка к себе, как магнит. Это сложно было назвать даже предчувствием — тяга к этим предметам была особого рода.
Возле самих столбиков Майк в нерешительности остановился, словно кто-то изнутри приказал ему: «Стоп! Дальше нельзя — опасно!».
Вблизи столбики тоже не представляли из себя ничего особенного. Металлические чушки — и все…
Майк поднял руку и постарался прочувствовать воздух впереди себя. Его пальцы двигались медленно, ожидая внезапного электрического удара или чего-то подобного.
Удар, который ему пришлось пережить, был чисто психологическим: как ему показалось, рука неожиданно вошла в невидимую воду. Майк ощутил пальцами легкое изменение плотности, и… пальцы вдруг исчезли!
Майк отдернул руку — за эту секунду его душа успела умереть и вновь ожить. Рука была цела. С ней ничего не произошло, и на ладони не осталось ни малейшего следа!
Майк присмотрелся к столбикам. Никакой видимой перегородки между ними не было.
«Но этого не может быть!» — вздрогнув, подумал он — и ощутил, что ноги опять начали слабеть. Чтобы не упасть, Майк медленно присел и снова посмотрел на пространство между столбиками. Ничего особенного…
«Да… А если бы я не остановился, а пошел туда?» — с ужасом подумал он.
Столбики гудели. Воздух вокруг них дрожал — вот и все.
«А если мне это почудилось?» — засомневался Майк. Проверить сомнения было просто. Уже сознательно Майк поднес ладонь к невидимой плоскости, соединяющей столбики.
Сперва Майк почувствовал легкую щекотку, затем сопротивление — не больше, чем у воды комнатной температуры, — и снова рука вошла в никуда, словно часть ее была отрезана невидимым лезвием. Майк попробовал пошевелить пальцами. Ему это удалось, но по руке поползло легкое онемение — опять, как в воде, но гораздо более холодной, или если бы рука была немного отдавлена. Испугавшись, Майк рванул руку на себя. Она возникла из небытия так же, как и в первый раз — без малейших повреждений. Щекотка и онемение мгновенно прошли. Что-то знакомое проскользнуло в этом явлении — какое-то чувство, которое Майк испытывал раньше…
Он сосредоточился и вдруг с поразительной ясностью вспомнил свой последний визит к бабушке. Не к Сэлли, когда Реджи притащил его туда посреди ночи, а именно к бабушке. Майку показалось, что он внезапно перенесся сейчас в ее комнату, пахнущую нафталином и свечами. Бабушка сидела за столом, Сэлли с нарисованной на щеке красной пентаграммой — рядом, а на столе стоял коварный черный ящик.
Точно! Когда ему наконец удалось извлечь руку из ящика, он испытал точно такие же ощущения!
— Не бойся, — прозвучал над ухом голос Сэлли.
«Так вот что она имела в виду… Она знала все заранее…» — поразился Майк, и образ комнаты и сидящей напротив сестры начал расплываться.
Теперь он понимал происшедшее несколько по-другому. Это был урок против страха — именно этот страх заставил его тогда ощутить боль и, как сейчас — щекотку и онемение. Если бы Майку взбрело в голову, что пространство между столбиками может его укусить — он наверняка ощутил бы настоящий укус.
«Не бойся!» — повторил себе Майк и снова поднес руку к невидимой перегородке. Рука прошла через нее с легким скрипящим звуком — в первый раз Майк не обратил на него внимания. На этот раз он смог сосредоточиться не только на своих ощущениях, но и на самом явлении.
На этот раз рука почти не ощутила сопротивления. На всякий случай Майк вынул ее обратно, проверил, все ли в порядке, и сунул вперед уже смелее.
То, что произошло потом, он не мог предугадать! То ли движение оказалось слишком резким, то ли произошло нечто еще, но, так или иначе, Майк потерял равновесие и упал вперед. (Потом ему казалось, что кто-то специально дернул его за руку.) Странный скрип полоснул по ушам, когда голова входила в место раздела двух пространств, а затем Майк полетел…
Земля и небо поменялись местами — но вокруг уже не было ни земли, ни неба.
Майк сделал кульбит и понесся, рассекая воздух, куда-то вниз. Вокруг бушевало пламя. Рыже-красные рваные языки колыхались, сплетались между собой и с гудением разлетались в стороны — но Майк не ощущал тепла. Скорее наоборот — холод, пронизывающий насквозь, безжалостный холод охватил его и тысячами иголок впился в кожу. Затем и это ощущение пропало — осталось только падение, больше похожее на полет.
Майк несся в воздухе.
Скорее всего, прошло всего несколько секунд, но ему почудилось, что прошли часы; очень быстро он понял, что «огонь» на самом деле здесь был небом.
Небом не земным…
Майк не придумал это — просто ощутил. Так иногда во сне «условия игры» принимаются как неоспоримая данность, и незнакомый, ни на что не похожий город может считаться там своим, и, наоборот, собственная квартира может перенестись в Африку, на Северный Полюс или куда-то еще дальше, и до пробуждения в это веришь, не задумываясь над тем, может так быть или нет.
Что-то невероятное происходило сейчас с сознанием Майка: в него вливался огромный поток новой информации, которую некогда было рассортировывать и наделять привычными оценками. Озарение, вдохновение — это можно было назвать как угодно. Майк мчался в воздухе, но знания об этом мире лавиной накапливались в его голове. Он знал его будущее, философию, странную настолько, что ее сложно было даже сравнить с земной. Открывшийся перед ним мир делился пониманием себя…
Майк ничуть не удивился, увидев под собой покрытую трещинами равнину. Он знал уже, что увидит ее… Под ним была пустыня. Ссохшаяся глина застыла на ней сморщившимися чешуйками, между которыми змеились струйки песка. Ветер-огонь стремительно скользил по этой поверхности, вымывая песчинки и унося их с собой в холодное горящее небо.
Пустыня была повсюду — насколько хватало глаз. Когда-то она цвела всеми красками, на ней бушевала жизнь; будущее обещало подарить ей подобие активного существования — нечто слишком причудливое, чтобы его можно было признать Жизнью безоговорочно…
Жизнь не создается за счет смерти!
И все же пустыня была не пуста.
Черным зигзагом, словно шрамом, ее рассекала прерывистая полоса. Она шевелилась, словно состояла из тысяч движущихся друг за другом живых существ. Она жила своей особой жизнью, неторопливо перетекая в бесконечность.