Однако мне повезло – почти полгода тренировок не прошли даром, поэтому я не только успела отскочить, пропуская мимо себя громадную, размерами с Лина, плоскую треугольную башку… действительно, змеиную, хотя и очень напоминающую помесь гиены с крокодилом… но еще и заученным движением ушла вбок, после чего лихо замахнулась и, радуясь собственной удачливости, со всего маха обрушила спатху на чешуйчатую шею.
Я ожидала яростного рева, свирепого воя, бешеных конвульсий и бьющего во все стороны кровяного фонтана, мысленно похвалила себя за проворство и уже предвкушала сокрушительную победу, но фигу – от удара раздался лютый звон, будто я со всей дури шарахнула кочергой по гранитной плите. А отдача оказалась такой, что меч просто вывернулся у меня из рук, едва не переломав к демонам лучезапястные суставы, блеснул в ночи серебристой рыбкой и под сдавленную ругань улетел во тьму, оставив меня растерянно таращиться на совершенно невредимую кожу чудовища.
Промахнувшаяся Тварь, недовольно зашипев, так же быстро подалась назад, втянувшись в дупло, как живая пружина, и моего удара, от которого руки онемели до самой шеи, кажется, даже не почувствовала. Более того, на этот раз она не стала прятаться целиком и, высунувшись примерно на треть, теперь покачивала громадной головой, как наполненный гелием воздушный шарик на детском утреннике. С той лишь разницей, что «шарик» был живым, твердым, как камень, и изучал меня с неподдельным гастрономическим интересом. А изо рта у него, в котором, кстати, при желании могла поместиться малогабаритная стиральная машинка, вдруг выскочил наружу и нервно заплясал длинный отросток, похожий на язык и присоску одновременно.
Я растерянно замерла, рассматривая непонятное создание, абсолютно не понимая, чье больное воображение могло родить на свет это чудовище. В каком кошмаре оно возникло? Как воплотилось в реальность? Кто его создал? С какой целью? Кроме того, чтобы непрерывно искать и тупо жрать еще живую добычу?
В огромных багровых глазах я не увидела ничего, кроме холодного равнодушия. Ни проблеска разума, ни предвкушения, ни вожделения… ничего. Тварь была тупа, громадна и безжалостна, как танк, которым намереваются снести живописную березовую рощу: железу ведь все равно, что крушить – живую плоть или мертвую, а гусеницам без разницы, по чему ехать – по траве или по горячему асфальту. Так и Твари было безразлично. Перед ней сейчас стоял лишь кусок парующего мяса, до которого она раздумывала, как бы получше добраться.
От этой задумчивости у Твари даже пасть приоткрылась, позволив странному отростку скользнуть чуть дальше и жадно всосать в себя душный ночной воздух. Причем звук раздался такой, словно в лесу заработал пылесос, сладострастно причмокнувший и явно удовлетворившийся обнаруженным запахом. Видимо, именно этой штукой Тварь и высасывала свои жертвы. Сперва подкарауливала, потом убивала, а после впрыскивала какой-то яд (или ферменты, чтобы растворить мягкие ткани), и лишь потом поедала получившуюся кашу. Вдобавок у Твари имелось еще несколько коротких отростков вокруг плоской башки. Причем они словно бы жили своей собственной жизнью – покачивались не в такт движению головы, а, напротив, от каждого качка взметывались в разные стороны, как непричесанная шевелюра. И этих новых отростков я насчитала около двух десятков, пока во все глаза рассматривала странную Тварь. Долго так рассматривала, отрешенно, в каком-то непонятном отупении: неудача выбила меня из колеи. И слишком сильно ударило по мне осознание того, что эта Тварь оказалась совершенно неуязвима для обычной стали.
А потом я заметила, как во второй раз напряглась ее шея, и с таким же отстраненным равнодушием поняла, что вот сейчас меня и сожрут. Обороняться стало нечем. Мои жалкие доспехи против этой громадины сродни папиросной бумаге. А ее зубы, длина которых вполне могла бы поспорить с длиной моего ножа, прошьют человеческое тело насквозь с такой легкостью, что я даже «мама!» крикнуть не успею.
Боже… и дернул же меня черт сюда сунуться!
«Беги! – вдруг крикнул издалека чей-то знакомый голос. Но я была в таком оцепенении, что далеко не сразу узнала Аса. – Беги, Гайдэ! Это не стокка! Это – рирза! Ты слышишь?! РИРЗА! И тебе с ней не справиться! БЕГИ!!!»
Одновременно с этим Тварь совершила новый бросок. На этот раз – удачный, потому что ее пасть нацелилась точно мне в лицо, намереваясь ловко хватануть, сжать челюсти и раздавить голову, как спелую тыкву. И она бы, наверное, без помех сделала это, если бы секундой раньше из-за моей спины не выскочила такая же громадная тень и не метнулась ей навстречу.
Я могла только расширенными глазами наблюдать, как Лин с яростным ревом сплелся с гигантской змеей в смертельном танце. Ему было неудобно – неуклюжие конские ноги мешали, морда была узкой и совсем не приспособленной к кусанию, когти он отращивал в спешке, и по длине они явно проигрывали зубам рирзы. Тонкая шкура была гораздо нежнее и уязвимее змеиной чешуи, а пышная грива путалась и откровенно мешала.
От их сдвоенного рева у меня заложило уши. Волной горячего воздуха едва не сбило с ног. На поляне, вырвавшись из глотки взбешенного демона, заплясало алое пламя, осветив лес на десятки шагов в глубину и дав мне возможность в подробностях рассмотреть одну из опаснейших Тварей этого мира. Потом раздался новый рев – на этот раз с оттенком боли. На траву щедро брызнула показавшаяся черной кровь. Почти пропавшее под толстыми змеиными кольцами тело шейри содрогнулось, он пошатнулся, захрипел, когда одна из петель с огромной силой сдавила ему горло. А потом медленно завалился на бок, неистово колотя широкими копытами и тщетно пытаясь сбросить с себя тяжелую Тварь. Тогда как рирза, приподнявшись над бьющимся демоном, раскрыла широкую пасть и, выпустив оттуда мерзкий отросток, выстрелила им в спеленатого скакуна.
«БЕГИ! – гаркнул шейри, задыхаясь под тяжестью Твари. – Беги, Гайдэ! Мне ее не удержать! Я еще слишком слаб!»
Однако именно это неожиданно привело меня в чувство. И именно этот отчаянный крик, полный страха (не за себя, а за меня!), вдруг набатом ударил в голове и разом вывел из ступора.
– Лин! – охнула я, в ужасе понимая, что мой демон действительно слишком слаб для того, чтобы одолеть эту гигантскую сволочь. Более того, Тварь готовилась выпить его точно так же, как жителей деревни. Невзирая на то, что он сам относился к нечисти. А все потому… потому, что… господи! Да все потому, что я оказалась слишком самонадеянной и полезла туда, куда мне соваться вовсе не следовало!
«Беги, Гайдэ, – с нечеловеческим спокойствием велел Ас, наблюдая через мои глаза за отчаянной борьбой. – Он сделал для тебя все, что мог».
Я сжала челюсти, чувствуя, как стремительно нарастает внутри несвойственное мне бешенство.
«Он – да, Ас. А вот я – еще нет».
«Гайдэ, ты что задумала?!»
Я хищно улыбнулась и, выхватив из воздуха Эриол, быстрее молнии кинулась к Твари. Плевать, что это – рирза. Плевать, что неуязвимая. Плевать, что ядовитая. На все плевать, кроме того, что она пытается убить моего демона, и того, что в этом уродливом теле хранится столько выпитой из людей энергии, что ее надолго хватит для моих голодных Теней. Кажется, я знаю, почему они до сих пор не вышли наружу. Кажется, они слишком много сил и времени потратили на меня. Похоже, они и сейчас молчат, отчаянно не желая в этом признаваться, и именно по этой причине я не вижу их сейчас рядом с Лином – в Эйирэ они поклялись защищать ТОЛЬКО меня. И могут сделать это лишь тогда, когда мне будет грозить смертельная опасность. Но в данный конкретный момент опасность грозила одному шейри. А значит, последние крохи своих сил они не посмеют истратить на него. И значит, у меня тоже остался лишь один-единственный выход. И один-единственный шанс, за который следовало хвататься обеими руками.
Проигнорировав истошный вопль в голове, я буквально взлетела по мерзко шевелящемуся комку, под которым все тише содрогалось тело Лина. Моментально отыскала треугольную голову, жадно впившуюся в его горло, зачем-то закричала в голос, чувствуя дикую злость от ощущения собственного бессилия, а когда Тварь повернулась, наотмашь ударила ее мягко светящимся в темноте кинжалом.
Оружие эара вошло в чешую, как нож – в масло. Без малейшего сопротивления и без единого намека на то, что передо мной была бронированная шея доисторического монстра, которую не пугали сталь, огонь и никакая другая сила. Эриол пробил ее с такой легкостью, что я, не ожидав ничего подобного, потеряла равновесие и едва не ухнула прямо на зубы рирзы. Но в последний момент зацепилась второй рукой за изгиб на ее теле и, чувствуя на лице смрадное дыхание Твари, с коротким выдохом протянула Эриол поперек змеиного горла.
– Чтоб ты сдохла, сволочь!
Рирза в ответ захрипела и конвульсивно дернулась, содрогнувшись всем телом. А затем дернулась снова, но с такой неистовой силой, что меня моментально оторвало и швырнуло назад, запустив в полет, как снарядом из пращи. Причем удар о землю оказался таким страшным, что я даже понять ничего не успела, потому что на какое-то время банально отключилась. И, судя по всему, вырубило меня надолго, потому что, когда я пришла в себя и с тихим стоном попыталась подняться, оказалось, что Тварь уже почти перестала дергаться. Правда, перед этим она успела разломать большинство окрестных деревьев, вспахала землю на глубину локтя, разметала в сторону близлежащие пни, усыпала все вокруг обломками веток, щепок и сорванными поднявшимся ураганом листьями. Да так капитально, что разгромленную поляну я сперва даже не узнала.
До сих не понимаю, каким чудом меня не убило на месте. Почему ни один из отростков на голове Твари, рухнувшей прямо перед моим носом, не сумел впиться в мое лицо, и как так вышло, что бьющееся в агонии тело, разломав все вокруг, не придавило меня своей тяжестью. Но, видно, есть все же бог на свете… Вернее, в этом мире есть как минимум один бог, который мне благоволит, потому что из этой кошмарной ночи я вынесла лишь пару щербин на покалеченном мече и огромный синяк на половину груди. Вдобавок к такому же синяку на спине и заднице, из-за которого, наверное, еще долго не смогу нормально сидеть.