Я пробежала глазами пергамент до конца и сжала кулаки: действительно, невероятно. И, кажется, у старосты все-таки нашелся повод позлорадствовать. Но мне и в голову не могло прийти, что стандартные Договора заключаются с вольными охотниками только на тех Тварей, которых они теоретически могут прикончить в ОДИНОЧКУ! То есть тех, кто поменьше, попроще и не сожрет одинокого странника (а охотники редко собирались большими группами), как только увидит. Да они и сами не нарывались, не испытывая никакого желания связываться там, где с высокой долей вероятности им грозила смерть. Оставляли на более подготовленных и специально обученных рейзеров, святош или разведчиков-Хасов. Впрочем, нет. Хасы тоже по большей части одиночки. Их дело – выследить и дать весточку остальным. А уж те являлись потом на место большими силами и приканчивали гадину все вместе.
Твою маму… выходит, вот почему Горечи так долго сидели без помощи! Охотники, если и были, едва услышав про кладбище и смерть двух предыдущих добровольцев, просто разворачивали коней и махали деревне ручкой! Справедливо полагая, что если тут уже двое сыграли в ящик, то дело воняет откровенной тухлятиной. Соответственно уезжали, оставляя его профессионалам. Тогда как до них – профессионалов – еще дойти было надо, заявку написать управляющему Берола, потом из собственного кармана (а это немало!) оплатить услуги святош и Хасов, а после сидеть-ждать, пока означенный отряд заявится на работу. Потом, правда, король обещал возместить убытки, но далеко не полностью, потому что убитых односельчан не вернешь и разрушения, учиненные рейзерами в процессе поимки Твари, не восстановишь. Поэтому жадный староста вполне мог ту заявку вообще не отсылать, а несколько месяцев сидеть на попе ровно, надеясь на какого-нибудь заезжего дурака-охотника, который не только пришибет Тварь по минимальным расценкам, но еще и денежку даст ему заработать. Просто по той причине, что рирза являлась одной из опаснейших Тварей и в «Приложении» действительно не указывалась. Потому что никакой идиот не станет на нее охотиться, зная, что гарантированно помрет. Тем более не станет охотиться в одиночку. Так что с моим появлением староста обрел не только избавление, но и преизрядную экономию, потому что совершенно законно имел полное право заплатить лишь столько, сколько прописано в договоре. А там была указана сумма в две серебряные лиры – стоимость одной убиенной тиксы. И не имелось больше ничего, что помогло бы мне стрясти с него хоть один золотой лар.
«Тва-а-арь… – с чувством протянул Бер, свирепо выдохнув и шумно раздув ноздри. – Гайдэ, давай его удавим? Он же, гад, знал, что Тварь – из старших! Знал и не предупредил!»
«Ты не получишь за рирзу ничего, – зло согласился с братом Ван. – Мы даже не знали, что договоры так составлены. Можно, я его убью?»
– Ну что, господин? – торжествующе ухмыльнулся староста. – Убедились?
Я взглянула на его наглую морду и сама не поняла, как слетела с седла. Так быстро, что даже не сообразила, что делаю. Потому что внутри вдруг поднялась такая волна холодного бешенства, что меня самым натуральным образом перемкнуло. Если бы он сказал, сколько тут было охотников до меня… если бы я обратила внимание на слова того мужика и задумалась над тем, почему двое уже погибли… если бы знала нюансы составления договора и удосужилась вытребовать это дурацкое «Приложение»… ни за что бы не сунулась на их гребаное кладбище! Это была работа не для одиночки! И совсем не для простого охотника! Тем более начинающего! Тут как минимум отряд Хасов требовался! Или Орденцев, на худой конец! И этот мерзавец отлично все понимал! Он отправил меня на верную смерть, явно намереваясь поиметь потом какую-то выгоду! Если уж не убийством Твари, то хотя бы вещами моими, конем и каким-никаким, а все-таки оружием!
Неудивительно, что от такой подставы меня скрутило. И неудивительно, что взбешенные Тени даже опомниться не успели, как дружно рванулись вперед вместе со мной, и мы снова, как ночью, слились в одного разгневанного зверя.
– Ты обманул меня, тварь, – прошипела я, почти ничего не видя из-за застившей глаза пелены ярости. – Ты знал, что Тварь орудует тут очень давно. Знал и САМ прятал трупы на кладбище, чтобы люди не догадались и не потребовали отписать в Берол. Это ты их закапывал, когда никого не было рядом! Ты скрывал, сколько народу Тварь успела уничтожить! Ты молчал, когда видел обглоданные скелеты! А потом отправил на смерть двоих охотников, понадеявшись, что у них хватит сил одолеть молодую рирзу!
Мои пальцы сами собой сжались на горле отшатнувшегося старосты, помешав ему сбежать обратно в дом, а потом начали медленно сжиматься, заставив мерзкого урода захрипеть и в ужасе выкатить глаза.
– Ты предал нас, – почти ласково прошептала я, заглядывая в его побелевшее от страха, взмокшее и покрытое липким потом лицо, совсем не замечая, что скрюченные пальцы старосты тщетно пытаются разжать мою руку. – Ты обманул и предал деревню. Людей, которые доверили тебе свои жизни. Если бы ты позвал рейзеров раньше, этих смертей можно было избежать. Но ты пожадничал. Решил, что сможешь урвать кусок. Ты своими руками убил больше дюжины человек. И это ты – настоящая тварь, Стеван. Гораздо хуже, чем рирза, потому что у рирзы нет разума и ей все равно, кого жрать. А ты знал обо всем и наживался на тех, кто тебе доверился!
Тени тихо зашипели на четыре голоса, полностью согласные с обвинениями, а я озвучила их мнение вслух:
– Убийца, трус и предатель!
– П-пощади… – просипел белый как полотно мужик, внезапно впав от моего неподвижного взгляда в какое-то оцепенение. – П-пощади… господин… я не… не хотел…
– Ты променял свою душу на золото, мразь. И ты заплатишь за это. Сполна.
Стеван неожиданно дрогнул, странно затрясся, когда я приблизила лицо к самому его носу, но потом жалобно всхлипнул, как-то резко осев, после чего обвис безвольным мешком, а по его ногами побежали горячие, вонючие струйки.
– Ты будешь гореть в аду, – совсем нежно пообещали мы, с отвращением выпустив дрянного писуна и отойдя на шаг, чтобы опозорившийся староста не облил нам новые сапоги. – И ты будешь искать прощения, мерзавец. Но не найдешь покоя до тех пор, пока не получишь его ото всех, кого успел обмануть. И не оставишь поисков, пока я не освобожу тебя от этого долга. Ты понял?
Стеван только звучно сглотнул.
Я обожгла его еще одним взглядом, от которого он побелел окончательно и в панике схватился за сердце, а затем, отвернувшись, сошла с обмоченного крыльца. Предварительно выдернув из вялых пальцев предателя скомканный экземпляр договора и убедившись, что пергамент не пострадал. Потом быстро огляделась, сморщилась при виде вышедших из своих домов селян, позволивших такому ничтожеству решать судьбу целой деревни, но решила, что и так сделала достаточно, и вскочила в седло.
– Уходим, Лин. Забирай Тварь и поехали отсюда. Я больше не хочу видеть эту деревню.
Демон жутковато оскалил острые зубы, громко всхрапнул, заставив деревенских шарахнуться прочь. После чего одним махом откусил рирзе голову и, зажав ее в пасти, черной молнией метнулся к воротам. Свирепый, огромный и такой же страшный, как мое изменившееся лицо, которого, к счастью, никто из них так и не увидел.
Отступление 2
– Что скажешь, брат? – с нескрываемым интересом спросил рогатый гигант у белокрылого соседа, краем глаза косясь на огромное, висящее в пустоте зеркало, от которого не отходил все последнее время.
«Светлый», занимавшийся тем же самым, странно хмыкнул.
– Хороший Ход. Твой Игрок делает успехи.
– То есть ты больше не собираешься вмешиваться и не станешь просить меня вернуть его обратно?
– Нет. Мы ведь договорились.
– Хорошо. – «Рогатый», отчего-то задумавшись, молниеносно сменил облик, превратившись в поистине кошмарную тварь, но потом, спохватившись, вернул прежний облик. Правда, без рогов и крыльев. Просто высокий, могучий, облаченный в одну лишь набедренную повязку мужчина с хищным лицом, небрежно разметавшейся по плечам гривой черных волос и бездонными глазами древнего бога, в которых, как в зеркале, отражалась вездесущая пустота.
«Светлый» посмотрел на него с усмешкой.
– Тебе еще не надоело?
– Что именно? – У гиганта медленно потемнела, а затем и окончательно почернела кожа, потом вернулись на место крылья и самыми последними заново отросли витые, недобро поблескивающие в темноте рога.
– Вот это: ты намеренно пугаешь смертных.
– Ну, кто-то же должен это делать, если ты избрал для себя благородный путь всеобщего защитника и охранителя.
– О нет. Только не начинай снова…
– А что, правда глаза колет? – гнусно ухмыльнулся «рогатый». – Ты ж всегда в белом, весь такой чистый и незамаранный. А я тут с Тварями вожусь, в грязи ковыряюсь, в Тени купаюсь, как в луже. Души пожираю на завтрак сотнями. Мы такие разные…
– Чтоб у тебя рога больше никогда не отвалились, – с чувством отозвался белокрылый, отойдя от зеркала. – Знал бы, что ты так изменишься, поменялся бы с тобой местами.
– И тогда бы это я стенал, как ты сейчас, глядя на твои рога и крылья! – неожиданно расхохотался «темный». – Нашел что сказать, брат! Нет, пожалуй, не надо мне такого! Стал уж Тенью, белое больше никогда не надену! Хватит мне и того раза, когда…
– Не напоминай, – страдальчески скривился «светлый». – Самая глупая твоя идея и с самыми ужасными последствиями.
– Я хотел как лучше, – тут же нахмурился рогатый гигант, и его глаза блеснули таким же золотом, как у белокрылого. Правда, всего на мгновение, за которое не успевает родиться и умереть даже сверхновая, но «светлый» все равно заметил. А заметив, тут же отвернулся и сделал вид, что ничего не произошло.
– Я знаю. Ты всегда хочешь как лучше.
– Тебе просто не нравятся мои методы.
– Все, мне пора, – внезапно повел плечами белокрылый и быстро шагнул к послушно расступившейся перед ним темноте. – Нужно еще кое-что проверить, прежде чем ты сделаешь ответный ход.