Спать я ложилась все в той же задумчивости, в которой провела весь долгий день, никак не отметив тот факт, что длительная езда верхом совершенно не отразилась на моей пятой точке. Привыкла я, что ли? Или Лин, сжалившись, сотворил более удобную модель седла? Да, в общем, какая разница – у меня сейчас были заботы поважнее. Поэтому в ночь я уходила рассеянной, задумчивой и совсем невнимательной к мелочам.
Наверное, именно поэтому появление уже знакомого ворона я встретила безо всякого удивления. А когда вредный сосед соизволил облюбовать одну из веток ближайшей сосны, вообще не отреагировала. Только придирчиво посмотрела, чтобы мои сумки под ним не лежали (не хватало только гуано стряхивать с них поутру!), немного порисовала на земле и, завернувшись в плащ, мгновенно уснула.
Всю ночь мне снились всякие страшилки, чертежи самолетов, аэропланов, воздушных шаров. Раз пятнадцать я под сонное бормотание грезящего небом демона просыпалась, видя перед собой, как наяву, громоздкие конструкции каких-то невообразимых механизмов. Отмахивалась от Лина, который от каждого моего движения тоже подпрыгивал и кидал полные надежды взгляды. А потом долго не могла уснуть, потому что перед глазами упорно крутились формулы, расчеты, цифры и уравнения, от которых меня, если честно, уже начало тошнить.
Как и следовало ожидать, поутру мы встали поздно, неохотно, с огромным трудом. Из-за вынужденных ночных бдений только к полудню продрали глаза. Потом так же неохотно умылись, вяло перекусили, перебрасываясь редкими, ничего не значащими фразами. Со вздохом помечтали о нормальном сне, которого ни Лин, ни я в эту ночь так и не дождались. Но после позднего завтрака, вздыхая еще тяжелее, все-таки неспешно собрались и продолжили путь.
Да и куда деваться? Что-то я сомневаюсь, что обитающие в Валлионе Твари бросят все свои дела и примчатся ко мне поодиночке, покорно подставляя горло для заклания. Приходилось смиряться с некоторыми неудобствами своего статуса, жертвовать здоровьем и ехать дальше, невзирая на слипающиеся глаза, отчаянную зевоту и дикое желание лечь, свернуться клубочком и сладко задремать.
Три дня мы провели в таком подвешенном состоянии, когда внешне ничего особенного вроде не происходит, вокруг все спокойно, никто не порывается на тебя напасть, но удручающее однообразие откровенно действует на расшатанные бессонницей нервы. Рано поутру – подъем, скудный завтрак всухомятку, привычная тряска в седле, напряженные мысли и сложные вычисления, которые на некоторое время отвлекали от монотонности леса. Затем – привал, такой же скудный обед, разбавленный свежими ягодами, а потом снова – однообразная до уныния дорога, скрашиваемая пением невидимых птиц и ласковым ветерком, ерошащим мою светлую макушку. Потом легкий ужин. Короткая тренировка в полном вооружении. Осторожное слияние с Тенями, ждущими этого мига, как манны небесной. После чего – недолгое купание, разожженный костер, возле которого было так приятно расслабить натруженные мышцы. И, наконец, снова сон. За которым неизменно наставало новое утро, а впереди опять ждала бесконечная дорога.
Лин старался бежать очень ровно, чтобы не трясти меня лишний раз и не отвлекать от раздумий. Погода особенно не тревожила: солнце все чаще радовало нас озорной улыбкой, а серые тучи, если и появлялись на горизонте, почти не портили настроение. Тени вели себя тише воды ниже травы, подавая голос лишь в те моменты, когда я в них действительно нуждалась. Вокруг царила благословенная тишина. Твари, что вообще непонятно, как-то резко исчезли из моего окружения – ни одного «черного» пятна поблизости я так и не обнаружила. Мейр до сих пор не объявился. И, казалось бы, ничего не поменялось с тех пор, как я покинула злополучные Горечи, однако что-то меня все же потихоньку угнетало. Несмотря на то что расчеты съедали почти все свободное время и все мое невеликое внимание. Угнетало слабо, исподволь, совсем по чуть-чуть, напоминая о себе лишь в редкие моменты, когда я возвращалась к реальности. Но все же это чувство откуда-то взялось и, невзирая на все остальное, постепенно набирало силу.
Дорога, надо признать, за последние дни заметно улучшилась – стала шире, укатаннее, чище, недвусмысленно намекая на близость человеческого жилья. Потом появились узкие, отходящие в разные стороны тропки – то ли к лесным заимкам, то ли просто в какие-то малолюдные, зато богатые ягодами места. Но мы туда не сворачивали – незачем пока. Да и пора было наконец заглянуть хоть в одну нормальную деревню: работу поискать, рубаху новую купить, Тварью какой разжиться, да и просто поспать на нормальной постели и поесть нормальной еды. Которую, перед тем как съесть, не нужно долго искать, ловить, освежевывать, морщась от вида и запаха внутренностей, а потом еще два часа ждать, пока поспеет похлебка.
О-ох… все, не могу больше. Нормальную кровать хочу увидеть. И нормальные человеческие лица. А то еще немного – и озверею.
Я устало потерла виски.
Тяжелая кольчуга давно надоела тем, что постоянно давила на плечи. Неудобный и слишком большой для меня шлем откровенно осточертел. Высокие науши, переходящие спереди в такие же нащечники, оставляющие открытыми только глаза и кончик носа, мешали обзору. Но снимать было нельзя – если кто наткнется, потом нипочем не отплюешься и не докажешь, что не верблюд: тут же или ведьмой в голос обзовут, кинув клич какому-нибудь фанатику вроде Дагона, или сумасшедшей посчитают. Вот и приходилось таскать неудобную железку, скрывая лицо. А раз уж шлем по дурости нацепила, то и кольчугу надо было оставить, иначе что ж это за охотник такой, который голову бережет, а от обычной защиты отказывается?
Непорядок. Вопросы будет вызывать. Наводить на подозрения. Вот и мучилась я, разрываясь между желанием сбросить лишнюю тяжесть и обоснованным опасением нарваться на второго Дагона. Вот и страдала, не зная, как выкрутиться из сложившейся ситуации: то ли глубже в лес уходить, любуясь на набившие оскомину заросли, то ли людей искать, рискуя столкнуться нос к носу с каким-нибудь полоумным эрхасом. В тот-то раз мне сильно повезло, поскольку рядом был Мейр, а Дагон не ожидал от нас такой наглости. Но теперь я одна. И меня некому будет подхватить, если снова придется прыгать с моста.
В какой-то момент мне вдруг так захотелось встретить хоть одну живую душу, что аж скулы свело: хотелось теплой ванны, душистой мыльной пены, чисто вымытых волос и, вообще, элементарного комфорта. Я не капризная, честно, но если больше полугода живешь, как дикарка, рано или поздно настает время, когда все готова отдать лишь за возможность поспать на чистых простынях.
Поняв, чего же именно мне так не хватало в последние дни, я, отодвинув в сторону расчеты, выжидательно приподнялась в стременах (которые умница Лин вырастил из своего бока лишь для того, чтобы мне было удобнее) и с надеждой всмотрелась вдаль. Но увы – ни одного человека на горизонте не обнаружилось. И свежих следов на дороге от проехавших телег – тоже. То ли неба хмурого испугались, то ли меня почуяли, то ли народу тут жило еще меньше, чем везде, а то ли время весенней ярмарки еще не подошло. Короче, пусто было вокруг, как в пустыне. А я и в самом деле ощущала, что соскучилась по общению, как изнывающий от жажды бедуин, у которого из собеседников остался лишь слюнявый верблюд. Да еще Лин завел дурную привычку через каждые сто-двести шагов оборачиваться, чтобы проверить, не закончила ли я свою работу. И хоть он молчал, а спустя пару мгновений смущенно отворачивался, так и не задав вертящегося на языке вопроса, его нетерпение начинало действовать на нервы.
Вот уж когда я на собственной шкуре почувствовала, что такое синдром длительного одиночества. И даже память о проклятых Горечах не смогла перебить остро возникшее желание завернуть в первое попавшееся село.
«Дымом пахнет, – негромко заметил шейри, когда стало казаться, что лес никогда не кончится. У меня что-то екнуло в груди. Господи… неужели?! – Дымом и жильем. Где-то неподалеку деревня».
– Уверен? – для проформы спросила я, жадно принюхиваясь и пытаясь уловить то, что чуял его нос.
«Конечно. Хочешь зайти?»
Мне хотелось зайти до ужаса. Но, во-первых, внутри проснулась осторожность. Во-вторых, память о крысе-Стеване все-таки вернулась, на этот раз отвоевав у мечты о комфорте немало важных позиций. Наконец, деревня, если демон прав, была большой, наверняка со знахаркой или хотя бы с травницей, без которых тут ни одна приличная окраина не обходилась.
А со мной демон. Причем очень-очень сильный. И я совершенно не представляла, как себя вести, если в деревне окажется ведьма и если она все же признает в красивом вороном настоящего шейри.
«Ну что? – нетерпеливо оглянулся Лин. – Ты решила?»
Я заколебалась.
Черт. Стоят ли мои удовлетворенные желания реальной опасности оказаться разоблаченной? Причем не как Ишты, а как женщины? Как владелицы настоящего демона? Имеет ли смысл рисковать? Не лучше ли объехать крупное село стороной?
«Ого! – неожиданно дернул головой шейри, указав куда-то в сторону. – Гляди-ка: кажется, мы не зря сюда забрели».
Я послушно посмотрела и замерла: на одном из придорожных деревьев трепетал, едва не срываясь от ветра, тонкий листок пергамента. А когда Лин, дотянувшись зубами, легко его сорвал, оказалось, что это объявка. «Заманка». Предложение разбогатеть. Точно такое же, как возле печально известных нам Горечей. А это значило только одно – работа… Твари… и еще несколько месяцев жизни для моих призрачных братьев.
Вытащив объяву из пасти Лина, я наскоро пробежала ее глазами и решительно тронула поводья:
– Поворачивай. Упускать такой шанс нам никак нельзя.
Глава 10
Хорошо помня недавний урок, к незнакомой деревне я подъезжала со вполне обоснованным подозрением. Сперва пристально изучила ее издалека, остановившись на соседнем пригорке, наглядно убедилась, что селение выгодно отличается от Горечей, и только потом спустилась.
Деревня и правда выглядела намного лучше, чем владения старосты Стевана. Во-первых, была изрядно больше –